– А здесь… Нет, сюда лучше не соваться.

– А что там?

– Кабинет Старейшины. Он не любит, когда его беспокоят, так что…

Встречаться с Кристианом сейчас не особо хочется. Если честно, я вообще предпочитаю вообще меньше показываться ему на глаза.

– Кстати, нужно тебя со всеми познакомить. Ты ведь никого не знаешь? – он бросает взгляд на запястье. – Сейчас два часа. Они как раз должны быть в игровой зале.

Когда мы доходим до двери, у меня дрожат колени. Не оттого, что мы прошли весь первый этаж, а от предвкушения. Знакомство с новыми лицами всегда вызывает у меня трудности. Надеюсь, все пройдет нормально.

– Народ, внимание, хочу вас кое с кем познакомить!

Дюжина лиц поворачивается на голос Уилла. От такого количества незнакомцев в одном помещении дискомфорт вырастает до размеров штормовой волны. Установившаяся тишина сгущает и без того тяжелый воздух. Мне кажется или в помещении вдруг стало меньше свободного места? Наконец, мужчина, сидевший за письменным столом, подходит к нам. Мне не нравится его надменная походка.

– Так это она, Двенадцатая? Что-то она мелковата.

Я словно врастаю ногами в паркет и становлюсь еще меньше. Если бы не Уилл рядом, меня бы уже и след простыл.

– Это Скретч, Верховный Страж. Не переживай, для него все «мелковаты».

– Я думал, носители такой редкой группы выделяются исключительной внешностью. А к нам привели Дюймовочку.

Тишину прорезает пара смешков, заставляя меня вжаться в пол еще сильнее.

– Эй, полегче. Она под попечительством Верховного Жреца. Забыл?

Скретч сцепляет ладони вместе, хрустит пальцами и возвращается к письменному столу. Его небольшой, багровый шрам возле правого глаза надолго отпечатается у меня в памяти.

– Эм… – непонимающе смотрю на Уилла, – Верховного Жреца?

– Он привез тебя в поместье. Забыла?

Блэквуд – Верховный Жрец? Трудно поверить, что он здесь важная птица.

– Что это вообще значит?

Не успевает Уилл открыть рта, как девушка в углу его перебивает.

– Верховный Жрец – попечитель Верховного Совета, глава стражей и правая рука самого Старейшины. Ты должна была это знать до того, как переступила порог поместья. Или наши традиции для тебя – пустой звук?

– Это Пейшенс, – отмахивается Уилл. – Можешь делать вид, что ее здесь нет. Остальные так и делают.

Только Пейшенс, похоже, с этим не согласна. Ее напыщенное поведение, вызывающая одежда – все буквально пропитано желанием притянуть к себе внимание. Не говоря уже о волосах цвета спелой вишни.

– Дельный совет, Уилл.

Парень с кольцом в носу протягивает мне татуированную руку.

– Я Лим, а это моя сестра Марена.

За его спиной показывается девушка с такой же мальчишеской стрижкой, торчащей в стороны подобно иголкам, татуировками, пирсингом и… Эй, да они близнецы!

– Вы одинаковы. Невероятно, – они переглядываются между собой. – То есть… это круто. Иметь брата или сестру, похожего на тебя.

– Спорное утверждение, – вскидывает брови Марена.

– Это точно, – соглашается Лим. – А у тебя есть сестра или брат?

При виде моего кислого выражения лица Марена пытается загладить оплошность брата.

– Он не хотел. Мы слышали, что случилось. Это ужасно. Правда, Лим?

Она незаметно (ну, или почти) пихает его локтем.

– А, да. Жуть. Что тут скажешь, не повезло.

– Что ж, продолжим, – Уилл поворачивает меня к креслу. – Это Тори. Она у нас молчаливая, но слышит за пятерых.

Русоволосая девушка с вытянутыми, прямоугольными очками машет мне рукой, отвечаю ей тем же. Парень за бильярдным столом разбивает кипу шаров.

– Это Сэт.

Высокий блондин, чем-то напоминающий Тора из одноименного фильма мягко пожимает мне руку. Его манера держаться в стороне от остальных мне по душе.

– Рад знакомству. Наверное, сложно влиться в мир, где все кажутся незнакомцами.

– Некоторых я уже знаю. Мирилин, Уилла и Блэквуда.

Мои слова заставляют его карие глаза округлится до почти идеальных шаров.

– Лучше тебе его так не называть.

– Почему?

– Верховный Жрец не терпит нарушения правил и любит наказывать тех, кто ими пренебрегает.

Каких правил? Не называть его по имени? Как мне еще его называть? Сеньор? Господин? Ваше Превосходительство? Может, еще поклон с реверансом отдавать при входе? Он не заслужил таких почестей. Имена градом сыплются на мою голову, а я и половины не успеваю запомнить.

– Шрадрик, Лори, Гарсия, Раквелл, Шон…

Уилл крутит меня в разные стороны, как послушную марионетку, только и успевай кивать. Но у меня и это не получается. Ни улыбнуться, ни поздороваться. Даже рассмотреть всех толком. Так много лиц, так много имен. Не уверена, что смогу хотя бы пару вспомнить. Кроме близнецов. Черные волосы с синими кончиками, татуировки с распускающимися цветами на шее и шипастыми лианами на руках. Такое сложно забыть. Не говоря о пирсинге над левой бровью у Лима. Или это Марена? Когда с губ Уилла срывается последнее имя, моя голова готова взорваться, как переспевший арбуз из-за избытка влаги. Он это замечает, но лишь улыбается машет рукой. Мол, ничего, привыкнешь. Утром он обещал мне кое-что показать, а пока я предоставлена самой себе.

Шесть гостиных, пятнадцать кабинетов, десять уборных, три музыкальных комнаты, две кухни, три обеденных зала и огромный прогулочный холл – и это только первый этаж поместья. От такого изобилия меня начинает мутить, и я хочу выйти на улицу, чтобы подышать воздухом. Но стоит только завернуть за угол, как я понимаю: на террасе кто-то есть. И этот кто-то не из тех, кого я хотела бы встретить в ближайшее время. Мирилин. После того как я обозвала всех сиринити чокнутыми (включая ее), встреча с ней не сулит ничего хорошего, но я не решаюсь пройти мимо.

– Любуешься природой?

– Жду, когда группа вернется с ночного патрулирования.

– Откуда?

– С Ричмонда. В последнее время там участились случаи обращения.

– О чем ты?

Она отворачивается лицом к саду. После моего срыва она уже не такая общительная. Неужели мне силой придется вытягивать из нее информацию?

– Может, объяснишь?

– Тебя ведь не интересует жизнь сиринити?

Так и знала, что в этом все дело.

– Слушай… тогда вечером я наговорила лишнего. Я не хотела тебя обидеть. Это все нервы.

– Знаю, – кивает она, – на тебя много свалилось. Я не в злюсь.

– Расскажешь о патруле? – присаживаюсь на лавку рядом.

– Все дело в моровах, – она пододвигается ближе, – раньше они просто убивали, но сейчас все чаще обращают людей.

Массовое превращение в чудовищ? К такому меня жизнь не готовила.

– Это началось шесть лет назад, тогда мы впервые обнаружили нового морова. Мы знали точно, потому что это был один из местных.

– Но зачем и как?

– Моровы используют кровь для создания себе подобных, только обращением это назвать нельзя. Скорее, отравлением.

Эми. Вот почему она стала такой. Ее отравили. И дядю.

– Кровь моровов – это яд. Она настолько насыщена ферментами, что попросту травит людской организм, меняет саму ДНК человека. И это хуже смерти. Это как вирус, который мы пытаемся остановить.

Мирилин рассказывает, что моровам, прорвавшимся за стену, удалось взять под контроль голод и сохранить человеческий облик. Это правда. Ведь я видела морова. Дядя Ник. Не знаю, как давно его заразили, но больше он все же был похож на человека, а не на тварь из рассказов Кристиана.

– Но, – решаю уточнить, – как моровы оказались за стеной? Неужели она не должна была остановить их?

– Должна, – кивает Мирилин, – но ты ведь не думаешь, что они сидели, сложив руки, и ждали, когда мы отрежем их от цивилизации? Еще на этапе строительства началось массовое бегство. Моровы быстро сообразили, что их ждет, и расползлись по стране. Сиринити всячески пытались противостоять побегам, но все атаки отбить было невозможно.

– И теперь вы выслеживаете тех, кому удалось сбежать?

– Да, именно этим мы и занимаемся, – она опирается о кованную спинку. – Мы сражаемся. Каждый вечер, каждую ночь. Отправляем группу захвата в город, вылавливаем тварей и истребляем, чтоб спасти тех, кому уготовлена лучшая жизнь.