Эта женщина готова сожрать меня заживо. Мне физически больно от ее взгляда. Однако я стараюсь не ронять остатки достоинства и не моргая смотрю прямо перед собой. Сквозь Сергея Владимировича, сквозь стену из белого кафеля на этой роскошной кухне. В пустоту.

– Аня беременна, и ребята хотят жить у нас. – без единой эмоции отец Кира передает жене обрывки нашего разговора.

– Я против. – не дав себе на размышления ни секунды, тут же отзывается женщина. Переводит свой взгляд на сына. – Кирилл, я ведь предупреждала тебя, что ты будешь обеспечен всеми благами, если выберешь себе в жены нужную девушку. Ты предпочел не слушать советов родителей и женился… – на миг она замолчала, неприятно морщась в лице. – Женился на ней. Теперь мы ничем не можем тебе помочь.

– Мам, это же ваш родной внук. – с ноткой осуждения в голосе отзывается Кир. – Неужели вы вышвырните его на улицу?

Марина надменно усмехается – видимо это у них семейное. Сергей Владимирович молчит, с интересом наблюдая чем закончится разговор.

– Мы ничем не можем помочь. – отвечает Марина, недовольно поджав пухлые губы. – Вы не будете жить тут.

Сергей Владимирович лениво размял плечи. Поднялся со стула. Окинул нас взглядом.

– Оставайтесь. Я отдам распоряжение, чтоб для вас подготовили комнаты на втором этаже.

И развернулся, чтобы покинуть кухню.

– Сергей! – разнёсся ему вслед возмущенный голос жены. Мужчина нехотя обернулся.

– Я так решил. – сказал безапелляционно, смотря Марине в глаза своим морозящим душу взглядом. Женщину немного перекосило.

Уже через миг она вскочила со стула, и зацокала шпильками, поспешно удаляясь из поля нашего зрения. На кухне мы с Киром остались вдвоем. Я нервно кусала губы, размышляя почему Сергей Владимирович ничего не сказал о нас с ним и почему не выгнал нас из своего дома. Самая правдивая версия – ему тоже не нужен скандал. Ни с сыном, ни со своей женой. Но если посмотреть правде глаза и сложить воедино его манеру общения с нами – можно прийти к незамысловатому выводу. На обоих этому мужчине плевать.

– Ну вот видишь. – врывается Кир в мои мысли. Обнимает за плечи и счастливо улыбается. – Я же говорил, что все будет хорошо.

Хорошо?! Хорошо?!

Я непонимающе смотрю на него. Он называет это «хорошо»?! Обессиленно стону, и впервые за все время нашего знакомства задаюсь важным вопросом – хорошо ли я знаю своего мужа? Все люди иногда оступаются и совершают ошибки. Я способна была понять его промах с долгом, который чуть не привел нас к ужасным последствиям, и который отдавать пришлось мне.

Но однажды Кир отказался ради меня от всего. Он наплевал на мнение своей семьи, чтобы быть со мной, и это было основным фактором. Тогда я поняла, что он действительно меня любит. Но есть и другая сторона медали – ровно с тех пор меня не отпускает чувство вины. Я постоянно думаю, что становлюсь причиной его неудавшейся жизни. Ведь, если бы не было меня – его судьба сложилась совершенно иначе.

Хуже всего, что и Кир это понимает. В моменты наших с ним ссор он не может об этом не говорить.

Прокрутив в голове километр мыслей за пару секунд, я предпочитаю промолчать в ответ на его высказывание.

– Идем наверх. – с улыбкой говорит Кир и тянет меня за руку. – Выберем комнаты.

– Комнаты? – уточняю я, не понимая почему и он и его отец предпочли использовать множественное число в этом определении.

Кир хмурится.

– В нашем доме не принято иметь общие спальни. Даже у родителей разные. – игриво ведет бровями. – Но больше никаких запретов.

«Никаких запретов» – эхом проносится в голове. Но не для меня. Для меня под запретом воспоминания о той ночи с его отцом. Я не должна думать об этом. Если Сергей Владимирович оставил нас в этом доме, значит предпочел сделать вид, что ничего не было? Такая позиция меня более, чем устраивает.

По крайней мере – надеюсь, что этот мужчина не затеял какую-то свою игру, правила в которой будут известны только ему.

Утопая в неутешительных размышлениях, плетусь сзади за мужем.

Уже ближе к ночи, я лежала в огромной постели, бессмысленно смотря в потолок. Роскошная спальня, укутанная в сумерки, освещалась только светом луны за окном.

Кир спал в комнате за стеной. Я до последнего ждала, что он придет спать ко мне, соблюдая правило раздельных кроватей только ради приличия и лишь днем. Но муж не пришел, оставив меня в одиночестве в первую ночь.

Обессиленно переворачиваясь в кровати с одного бока на другой, я не могла сомкнуть глаз, потому что перед ними стоял образ мужчины с пронзительным синим взглядом. И я кляла себя на чем свет стоит, ведь что это образ не моего мужа.

Уголки глаз увлажнились, и я незаметно смахнула пару слезинок, признаваясь самой себе, что я по уши влипла. Ведь этот образ преследует меня не только сегодня, а весь месяц с момента нашей первой и единственной встречи.

Жалобно проскулила в темноту, пытаясь избавится от наваждения воспоминаний. Я слишком хорошо помню его руки на своем обнаженном теле. Его губы, ласкающие поцелуями мою грудь и живот. Его взгляд, наполненным неподдельным желанием…

Дверь скрипнула, и я тут же привстала в кровати, вглядываясь в мужской силуэт.

Кир? Пришел все-таки…?

Но миг спустя я убедилась, что это не муж.

Сергей Владимирович, не своя с меня взгляда, неспешно проследовал в центр комнаты.

Подскочила с кровати, хватая халат, висящий на спинке стула.

– Что…? – захлебываясь волнением, попыталась спросить. – Что-то случилось? – осекла себя от грубости, формулируя вопрос на ходу.

Мы стояли в метре друг от друга в полутемной спальне, которая тут же наполнилась тяжелым мужским ароматом.

Мужчина сделал шаг, и в один миг оказался ко мне слишком близко. Прильнула спиной к холодному камню стены.

– Чей это ребёнок? – его голос заглушил звенящую тишину, рождая в моем сознании панику утопающего во лжи человека. Ведь уже тогда я отчетливо понимала, что ни за что не признаю правду.

Распахнула глаза, из последних сил пытаясь изобразить непонимание и возмущенное удивление.

– Вввы… Я… Что Вы имеете в виду? – делаю поспешный глубокий вдох. – Отец ребенка Кирилл! – мой голос звенит от страха.

Я чувствую его мятное дыхание с ароматом ментола. Он курит сигареты с ментолом и в памяти тут же всплывает картинка, как он стоит с сигаретой, зажатой меж пальцев возле окна в гостиничном номере.

Мужчина вглядывается в мое напряженное лицо в темноте. Не спеша, поднимает руку и проводит ей по моей шее. Сжимаюсь. Я боюсь его. Боюсь его реакции на всю эту ситуацию.

Но он не делает мне больно. Лишь проводит пальцами от шеи и до щеки. Дорожка его прикосновений на моей коже начинает пылать огнем. Тело мандражирует от его близости, выдавая меня с потрохами.

– Отойдите. – сквозь силу, шепчу, теряя голос. – Отойдите, пожалуйста.

Его губы прямо перед глазами. Выше взгляд поднять тяжело. Невозможно.

– Отойти? – с насмешкой.

Еле заметно киваю, подтверждая свою жалкую просьбу. Его пальцы замирают прямо в моих волосах.

– Вы меня пугаете.

Я зажмуриваюсь, понимая, как жалко выгляжу. И утонув в своих внутренних ощущениях, отчетливо улавливаю давление в районе моего живота.

Как бы мне хотелось сейчас сильнее прижаться к стене, но твердый камень не позволяет отдалиться еще больше.

– Вы? – переспрашивает надменно, не спеша отходить. – Кажется, мы перешли на ты еще месяц назад.

С шумом выдыхаю весь воздух из легких. Набираюсь решительности, и поднимаю взгляд. Исследую синеву его омутов.

– Я клянусь… – говорю еле слышно. – Я не знала, что Вы отец Кира.

– Правда? – с издевкой. И наклоняется еще ниже. Так что наши губы теперь разделяют несколько миллиметров. – А я думаю, всё ты знала. – жестко припечатывает меня к реальности своими подлыми подозрениями.