– Милаш, не вертись, а то получится криво, – говорю дочери, пока завязываю у нее на поясе пышный бант цвета сливочного мороженого.

У всех троих девочек одинаковые платья и ободки для волос. Ободки украшены цветами и ленточками.

– Вы похожи на сладкие карамельки! – говорю детям.

– Карамельки цветные, мамочка. Мы зефирки! – поправляет меня Миланка.

– У меня вот тут торчит, – показывает моя младшенькая, Марьяша, на выбившийся локон, и я беру расческу.

– Готово! – откладываю расческу и расправляю на платьице воланы.

– Мы красивые, мамочка? – спрашивает моя старшенькая, Маргаритка, стоя перед зеркалом.

– Очень! Вы у меня как куколки! – обнимаю дочку так, чтобы не растрепать аккуратно уложенные локоны, и целую в носик.

– А меня? – Миланка обнимает за шею, собираясь по привычке влезть на колени, но вовремя останавливается, чтобы не измять воздушное платье.

– И тебя, – чмокаю и ее в нос.

Они сегодня снова «цветочные» девочки, и мы целое утро посвящаем прическам и нарядам. Меньше просто не получается.

В другие дни, когда я тороплюсь, прошу помочь кого-нибудь из персонала, но сегодня у меня свободное утро. И я рада, что могу провести его со своими детьми.

Марьяша протискивается между сестрами и тоже подставляет мордашку. Все правильно, три носика, три поцелуя, как обычно.

Только бы они снова не начали спрашивать, на кого они похожи. В прошлый раз у меня получилось вовремя переключить их внимание на белочку, выскочившую на аллею парка.

Сейчас под рукой подходящей белочки нет, есть только толстый, отъевшийся Марсель. Но вряд ли он способен кого-то отвлечь. За все это время этот ленивый комок шерсти даже не пошевелился. Съел утреннюю порцию и спит в кресле, свернувшись клубком и накрыв лапой нос.

Это все новый повар Андреас. Это он спросил у моих девочек, в кого они такие блондинистые. А откуда мне знать, в кого? Ладно у них глаза голубые. У их отца, Артема Асадова, они темно-синие, может и у девчонок потемнеют.

Но волосы у Артема темные, у меня тоже. А все мои три девочки светленькие как одуванчики.

Сказать детям «я не знаю» не поворачивается язык.

Хотя, если мне повезет, и они забыли…

– Мамочка, а на кого мы похожи? – спрашивает младшая, Марьяша.

Черт. Не повезло. Как я сама могла забыть?

Так и не подготовилась.

Принимаюсь лихорадочно перебирать в голове близких и дальних родственников. Но, как назло, никто на ум не приходит.

Говорить, что они похожи на папу, тоже не хочется. Во-первых, это не так. Во-вторых, я показала девочкам фото папы, только своего. Сказала, что он катался на лыжах в горах и разбился.

А мой папа тоже был темноволосым. И мама. Даже бабушка, хоть она уже седая.

Ну не было у нас в семье блондинов, ни одного.

Три пары глаз выжидательно смотрят, я уже близка к панике. Но пока мне снова везет. И даже без белочки.

– Где мои девочки? – заглядывает в кабинет пиар-менеджер Джессика. – Скорее, гости уже подъезжают! Только корзинки не забудьте.

– А разве мы их хоть раз забыли? – возмущенно передергивает плечами Марьяша. – На секундочку!

Я непроизвольно вздрагиваю. Вот интонацию младшей дочки точно ни с кем не перепутаешь.

Хорошо, что здесь нет хозяина этих интонаций. Нет и быть не может.

Или… нехорошо?

***

Мы спускаемся в холл. Девочки бегут впереди – у них ответственное задание. Они первыми должны встретить юбилейную пару новобрачных.

Какую-то там бла-бла-тысячную, я такие цифры не запоминаю. Это не в компетенции управляющей, моя задача, чтобы гости остались довольны обслуживанием.

Да, я уже целых полгода сама управляю отелем. Мария ушла в декрет, и компания доверила руководство мне. Мистер Рич шутил, что я попаду в книгу рекордов Гиннеса как самая молодая управляющая в истории отельного бизнеса.

Вполне возможно, я все собираюсь загуглить, но забываю. Конечно, завистники утверждают, будто это из-за того, что я владею акциями отеля. Но я-то знаю, как много я работала, чтобы занять эту должность.

И разве такая компания как «Цитадель» стала бы утверждать мою кандидатуру только потому, что я акционер? Смешно.

Отель перестроили и переименовали, он уже давно не «Паладин», а «Три звезды». Не знаю, кто предложил так его назвать, но на собрании акционеров больше всего голосов получило именно это название. А мои девочки, когда подросли, стали его символом.

Они без преувеличения считаются визитной карточкой отеля. Я не планировала, все получилось само собой. Мы делали рекламную фотосессию, моих дочерей нарядили «цветочными» девочками.

Рекламный постер получился настолько удачным, что название «Три звезды» стали связывать исключительно с моими малышками.

Я не знаю, кто пустил этот слух, но я лично слышала от нескольких инсайдеров, что девочки Плохие – это талисман. Если они встречают новобрачных, это хороший знак. Значит у пары гарантированно не будет никаких проблем с деторождением.

Не знаю, насколько это правда, но я лично слышала, как одна наша гостья при виде Марьяши, Милаши и Маргоши всплеснула руками и воскликнула:

– Какая милота! Дорогой, я хочу таких же!

Когда отель перестраивали, на звукоизоляции никто не экономил. Но на протяжении всего времени, которое эта пара проводила в номере, даже в подвале было слышно, как старался дорогой исполнить желание своей молодой жены.

Понемногу отель оброс приметами и традициями. Ему приписывают самые фантастические заслуги, что, впрочем, идет ему только на пользу.

К примеру то, что паре, которая провела брачную ночь в нашем отеле, обеспечена долгая и счастливая семейная жизнь.

Не знаю, в чем причина и какая во всем этом заслуга отеля, но процент развода «наших» пар в самом деле рекордно низкий. Безусловно, мы ведем такую статистику.

Кстати, был случай, когда одна такая парочка приехала к нам же праздновать свой развод. У них на двери заклинило замок, и когда дверь вскрыли, бывшие молодожены поехали по новой регистрировать брак.

Такие моменты в своей работе я обожаю больше всего!

Сегодня у нас забронированы номера для нескольких пар – то ли три, то ли четыре. Кто из них приедет первым и станет юбиляром, неизвестно. Мы никого не предупреждали, пусть все будет по-честному.

Мои зефирки уже выстроились напротив входа с корзинками. Мало кого могут оставить равнодушными мои девочки, когда хотят вызвать умиление и целое море розовых сантиментов.

Несколько минут любуюсь ими и в последний момент замечаю, что у всех троих развязались ленты на туфельках. Ленты атласные, скользкие, поэтому часто соскальзывают и развязываются.

Если бы я только заметила раньше!

Но входная дверь уже открывается перед юбилейной бла-бла-тысячной парой. Надо хоть послушать, какие они по счету…

Отвлекаюсь от своих детей, поднимаю глаза на гостей, и в глазах темнеет, а ноги подкашиваются. Я не падаю лишь потому, что спиной вжимаюсь в изящную декоративную колонну. Она ничего не подпирает, просто элемент интерьера.

Правда, теперь ей придется подпирать меня.

Скольжу по колонне спиной, перебирая руками, а сама не свожу глаз с вошедшей пары. Потому что перед моими – и своими! – детьми возвышается Артем Асадов.

Их отец, моя бывшая любовь, а теперь мой – Боже, за что? – новобрачный постоялец.

***

Я очень старалась не следить за жизнью Артема, хоть честно признаюсь, это было нелегко. Особенно вначале. Но внезапная смерть его отца Мурада Асадова наделала немало шума в мире отельного бизнеса. И конечно я знала, что Артем занял его место.

Знала и искренне ему сочувствовала. Кому как не мне его понять? Я тоже осталась без обоих родителей, и при всей моей любви к бабушке, их она мне заменить не могла.

Прячусь за колонной и жадно разглядываю девушку, которая стоит рядом с Артемом в подвенечном платье. Кажется, это совсем не та, которую я видела в Вене на ярмарке и с которой Артем целовался под омелой.