Мой экипаж, находясь в машине, ничем не мог помочь. Разве что Корякин при некоторой доле удаче срезал бы немца из пулемета, высунись тот на открытое место. Но фриц подобных ошибок не допускал.

Время словно замедлилось. Все прочее, происходящее вокруг, перестало для меня существовать. Остался лишь этот фашист, угробивший целый танковый экипаж, и я, возжелавший расквитаться с ним за это.

Где он затаился? Бежать — не бежал, не успел бы. Отступить тоже не мог, иначе стал бы виден Корякину, и тот расстрелял бы его в упор. И из-за танка выйти не мог — по той же самой причине. Значит, прячется либо под машиной, либо за ней. Третьего не дано.

Укрывшись за траками, я быстро глянул, затаился ли немец внизу. Пусто! Играет со мной, да как умело — чувствуется опыт и стальная воля. Другой давно побежал бы прочь, и был бы убит. Этот же вымеряет каждый шаг, умудряется следить и за мной, и за моим экипажем, в то же время оставаясь невидимым.

Я пробрался вдоль корпуса и резко выглянул из-за машины, держа оружие наготове. Да твою же налево! Куда он делся?

И в это мгновение Т-34 вздрогнул всем корпусом и загудел, набирая обороты. Я быстро глянул — лома между катками больше не было — вытащил ушлый немец, а вот когда он это сделал, я и не заметил.

Я запрыгнул на броню, но было поздно, верхний люк оказался задраен изнутри, и передний, судя по всему, тоже был закрыт.

Немец забрался внутрь нашего танка, где находились изувеченные тела членов экипажа, и завладел машиной. Более того, сумел с ней справиться.

Башня танка начала медленно поворачиваться в сторону «Уральца». У фрица было два пути: либо попытаться уехать прочь с поля боя на захваченной машине, либо же занять командирское место стрелка-наводчика и дать бой. Он выбрал последнее.

Я не сомневался, что и Евсюков, и Корякин видят меня в данный момент. Поэтому замахал руками, мол, бейте его, на меня не смотрите! И тут же сиганул с танка вниз на землю, умудрился при этом не упасть, и сломя голову бросился к своим.

Фриц опоздал буквально на долю секунды. Везение сегодня все время было явно на его стороне, но в последний момент на мгновение отвернулось чуть в сторону.

Этого хватило. Башня танка лишь чуть-чуть не довернула до нужной позиции, когда из нашего орудия выплеснулось пламя. Несчастную 34-ку с мертвым экипажем прошило бронебойным снарядом насквозь, уничтожив внутри все, что еще могло быть живым. Башня более не двигалась, замерев, и я понял, что в этот раз мы победили.

Надеюсь, чертов немец принял мучительную смерть!

Я вернулся к своей машине и забрался в открытый Казаковым люк, после чего мы резво двинулись в сторону основной схватки. К этому времени первая линия немецкой обороны была уже практически взята. С холма еще стреляли пушки, но туда уже взбирались с десяток наших машин и несколько сотен пехотинцев, и я видел, что скоро все кончится.

Здесь же внизу немцы еще отбивались. Кто-то из наших, кажется, «Комсомолец», придумал такую штуку — бойцы тросами прикрутили сзади к танку разбитую вражескую пушку, вывороченную из станины, и теперь «Комсомолец» шел вдоль траншей, таща пушку понизу.

Немцы, несомненно, были опытными солдатами. И танками они были обкатаны, но такого фокуса еще не видали.

Пушка, непредсказуемым образом кувыркаясь в ходах сообщений, неумолимо неслась вперед, сметая все на своем пути, калеча и убивая всех, кто попадался ей навстречу. Спасения не существовало — лишь бегство, но и убежать фрицы не могли, их расстреливали идущие следом за этим импровизированным орудием смерти автоматчики.

— Так их! — азартно приговаривал Евсюков. — Бей! Бей! Бей!

Мы перемололи в кровавую кашу нескольких немцев, попавших под наши траки. Евсюков удачно догнал нескольких беглецов и попросту раздавил их, а я не препятствовал. Мне все время казалось, что мы что-то не учли. Что-то важное! Я даже приоткрыл люк, высунулся наружу и начал осматриваться по сторонам, пытаясь понять, что именно меня беспокоит.

Вроде бы внешне все выглядело хорошо. Первую линию обороны мы прорвали: поле прошли, хоть и с сильными потерями. Вот только скрывшиеся в лесу немецкие танки никто не преследовал — но тут ничего не поделать, если уйдут бродом на южную сторону, считай, повезло. Высота тоже почти взята — еще полчаса и можно праздновать победу. Наши потери я не взялся бы оценить, но точно мог сказать, что взятие вражеских позиций далось нам очень дорогой ценой.

Я не был пессимистом по своей натуре, но и наивным юношей, полным идеалов, тоже себя не считал.

Черного и белого не существовало. Миром правили полутона.

И тут мои самые худшие ожидания в полной мере оправдались. С тыловых подступов к немецкой линии обороны выдвинулось подкрепление. Десяток новых танков и около батальона пехоты.

Мне хватило лишь одного взгляда, чтобы узнать среди них хищные, смертоносные, вызывающие инстинктивный страх силуэты самых современных машин, еще неизвестных советским бойцам.

Против нас вышли «Королевские тигры».

«Тигров II» или «Королевских тигров», как их еще называли, было всего три — остальные машины оказались рангом пожиже, но и этого хватило выше головы.

Поначалу никто не понял, какую жуткую угрозу для нас они представляют. Да что там — никто даже не принял их в расчет из-за дальности расстояния. Я же в тот момент словно почувствовал себя голым посреди концертного зала, полного людей. Сколько нас разделяло? Километр или чуть больше. Ерунда! С такой дистанции «Королевский тигр» легко пробьет тридцатьчетверку — главное попасть в цель.

— Прячься, Евсюков, живо! Или нам конец! — заорал я, и мехводу внезапно передался мой страх.

Он бросил машину вправо и укрылся за одним из горевших танков. Сделал он это очень вовремя, немцы как раз начали вести прицельную стрельбу с дальнего расстояния — подъезжать ближе они не стали.

Раз, два, три!

Фрицы ударили залпом. Вокруг каждого из выходных отверстий стволов орудий «Тигров» расцвели огненные цветки.

Два снаряда прошли мимо — немцы еще не пристрелялись, но вот третий… третий достиг цели. Один из наших танков получил удар немыслимой мощи прямо в лобовую броню. Будь это выстрел из старой Т-3 или даже Т-4, ничего критичного не произошло бы, броня приняла бы на себя весь основной урон и отразила выстрел. Но пушка «Королевского тигра» была на порядок мощнее привычных немецких орудий.

Я не видел точно, кто из наших пал первой жертвой, снаряд прошел сквозь железо так же легко, как пальцем можно проткнуть лист бумаги. Танк загорелся.

— Ядрен матрен! — ошарашенный Евсюков чуть приоткрыл передний люк и во все глаза смотрел на происходящее. — Да что же тут происходит?

— Это смерть, — негромко ответил я, но, несмотря на рокочущий двигатель и прочий шум, царивший вокруг, мои слова услышали все.

— И как бороться со смертью? — невозмутимо уточнил Казаков, заряжая при этом очередной снаряд.

— Хитростью и умением, — пожал я плечами. — Исключительно так…

Между тем «Тигры» ударили вновь, и в этот раз подожгли еще две наших машины. Пристрелялись, получается. Остальные танки не нападали, оставаясь на дальней позиции, но и не стреляли — их орудия причинить нам вред не могли.

Я внимательно следил за танком комроты Васина. Узнать его машину было легко — над башней был прикреплен красный флаг, развевающийся на ветру. Рации были установлены лишь на командирские танки, у нас ее не было. Поэтому оставалось лишь смотреть, что делает Васин и повторять за ним.

Танк комроты начал пятиться назад, видно получив указания по рации от комбата, а следом за ним потянулись и другие. Значит, поступил приказ вернуться на прежние позиции. Лезть вперед на «Тигры» было бы глупо, кто знает, что там еще за резерв у немцев припасен. Вдруг все это лишь ловушка — пожертвовали малыми силами, чтобы заманить и уничтожить весь наш корпус. А с разведкой у нас было все так же хреново.

Тактическое отступление — это не проигрыш в битве, не поражение. Просто так требуется в данный момент времени. А почему требуется, не наше дело. Командованию виднее. И это вовсе не оправдание собственной беспомощности. Командованию, и вправду, виднее. В штаб стекаются донесения от всех соединений, со всех участков фронта. Пусть не всегда можно правильно и корректно оценить текущую обстановку, но ничего лучшего нет. До огромных экранов, где будет изображаться вся линия фронта онлайн с указанием каждой мелочи еще жить и жить. Пока так, по простому.