Ногами только бить по кровати, словно это поможет.

Абрамов рукой за волосы меня дергает, а второй ширинку расстегивает, член свой огромный освобождает. А я все ещё сопротивляясь, кричу, но не смотреть не могу.

Я действительно думала, что больше его не увижу? Я надеялась? Тогда почему в подсознании рвется на части горькая как шоколад радость, что он здесь,что он не бросил меня, что ревнует меня…

Фу, фу, фу, как можно радоваться этому подонку, как можно даже на секунду представить, что я могла по нему скучать?

Запах терпкий в нос забивается, растекается по телу сладким ядом.

Во рту уже столько слюны, что от самой себя противно.

Откуда это во мне, почему вместо желания откусить это чудовище в венах, я хочу его поцеловать.

Я больная? Я точно больная…

– Давай, Мышка, в рот бери. Я тебя научу сосать, как следует, чтобы платили больше.

Я поднимаю взгляд, смотрю на небритую рожу, на глаза полные похоти и грязи.

– Я отдала реферат.

Он вдруг сильнее меня дергает за волосы, до острой прокатившей по телу боли. Я тут же реветь начинаю.

– Врать мне не смей!

– Но я не вру!

– Дрянь! – он бьет меня по щеке, а затем на обе пальцами давит, член толкает между открывшихся губ. Я слезами захлебываюсь, не могу взять глубоко, дышать носом, а ему словно плевать . Он долбит внутрь, пытается пробиться до горла, как псих приговаривая.

– Сука! Какой-то хилый член она сосать за две тысячи хочет, а мой брезгует. Рот блядь шире! Расслабь горло! – он дергает бедрами, а когда я начинаю закашливаться, злится сильнее. – Что такое?! Устала сосать!

– Я не сосала!

Он берет пальцами свой член, задирает его к плоскому животу и дергает меня к мошонке.

– Вылизывай тогда.

– Нет, фу…

– Ты ,блядь такая, будешь делать все, что я скажу, иначе мы и для твоей сестры найдем работу.

– Урод! – кричу я, глаза широко распахивая. Не могу поверить, что он заговорил об этом. Новый удар по щеке, и я достаю язык и начинаю делать то, что он говорит. Хочу глаза закрыть, но новый рывок волос не дает.

– Не закрывай глаза, смотри, чем будет заниматься твой язык, если ты врать будешь.

Я не вру. Я не вру. Я не вру. Делаю все самое грязное, что требует его рот, сдерживаю рвотные позывы, понимая, что начинаю заводиться от этого кошмара, смотря на то, как лихо работает кулак Абрамова на своем члене. Он только больше становится, кровью наливается. Руки уже немеют, ноги перестают дергаться, я просто жду, когда он кончит, когда его сперма наполнит мой рот. Не хочу, не хочу даже думать об этом. Но покорно открываю рот, когда летит струя, а Абрамов рычит, задирая голову.

Он слезает с меня, но только за тем, чтобы сдернуть колготки с трусами. Я ногой его пихаю, но бесполезно. Он раздвигает мои ноги и буквально собирает пальцами влагу.

– Сука похотливая. А еще выебываешься, – дергаюсь снова, но он просто вставляет в меня палец. Тут же высовывает. От вида того, как он раскатывает между пальцами влагу, становится не по себе. – Все, завтра начинаешь работать. Сегодня проведу тебе инструктаж.

Он встает, запихивает еще не опавший член в штаны и к двери направляется. Снова телефон мне на кровать бросает. Я тут же вскакиваю.

– Захар! Я отдавала ему курсовую.

– Еще недавно ты пиздела про реферат.

– Я перепутала, послушай!

– Соня! Я предупреждал!

– Ты больной ублюдок! Прежде чем осудить человека! Проверь! Все проверь!

– Хватит мне заливать! Что ты делала с ним машине!? – он разворачивается, хватает меня за плечи и треплет, как куклу тряпичную. – Что ты делала с ним!?

– Разговаривала! – толкаю его, как можно сильнее. – Представь себе, иногда люди не только трахаются, они еще разговаривают. Представь себе!

– О чем можно разговаривать с бабой?

– Ну конечно. В твоем понимании, мы все резиновые Зины, которых можно натянуть на себя и просто слить туда сперму. А если я залечу!? На аборт меня поведешь?

– Не залетела же, – он вдруг в лице меняется. – Просто разговаривали, говоришь? А если я проверю, и ты мне снова пиздишь?

– Проверяй, после той мерзости, что ты заставил меня делать, мне уже ничего не страшно.

– И в жопу оттраханной быть нестрашно?

Я сглатываю, даже представить не могу, чтобы его чудовище вошло в меня сзади.

– А по кругу пущенной? А оттраханной негром с метровым?

– Хватит! – кричу я. – Иди проверяй! Только оставь меня в покое!

Он еще долго смотрит на меня, словно что – то для себя решает. А потом резко разворачивается и уходит. Я еще пару минут смотрю на закрытую дверь и только потом даю волю слезам. Как же я его ненавижу. Что нужно сделать, чтобы он больше не подходил ко мне.

Иду умываться, потом включаю таки фильм, который хотела посмотреть, кутаясь в одеяло.

Смотря кино, вдруг понимаю, что даже душ не приняла, уже насилие от Захара принимаю как данность. Это просто кошмар. Сколько так будет продолжаться? Сколько я еще буду терпеть, пока он не сделает все те ужасы, о которых говорит?

Решимости придает героиня в фильме, которая мочит всех направо и налево.

Шикарная.

И хоть я не такая и убить гада не могу, но кое – что сделать обязана.

Кое – что правильное.

Я напишу на него заявление.

И пусть буду опозоренной, но в красках опишу все, что мне пришлось по его вине пережить.

***

– Абрам, – слух ходит, что Волков под тебя копает. Снова. – Матвей Таллин наливает очередную рюмку, пока я пялюсь на жопу. Телка сползла по шесту, плюхнулась на свой вареник. Проехалась им по гладкому, залитому маслом полу. Нормальная такая. Я бы вставил, но мысли все равно не о том.

– Похуй на него. Он бы лучше свою молодую жену так ебал, как мозг мне треплет. Понятно же, что с нашей крышей ни один Волков никогда ничего не найдет.

Неугомонный бывший друг.

До сих пор бесится, что с его женой чуть позабавился. Клуб у него забрал. Он то надеялся, что после пожара мне он нахуй не будет нужен. Но отдал мне документы за жену свою, а я его наебал. Нажал где надо и все кому он доверял перешли ко мне. Так что никакого пожара так и не случилось, а чтобы спасти свою жену он отдал мне почти все.

– И за это стоит выпить! С тех пор как ты нарыл компромат на губера, у нас дела пошли в гору, – усмехается Таллин, чувствую его взгляд. – Может эту уволим сегодня? Она вон как тебя глазами поедает.

Сонька тоже поедает. Словно голодная медведица, готовая растерзать. Так сильно ненавидит.

– Бабла хочет. Все они хотят, – выпиваю рюмку залпом, закусываю огурчиком соленым.

– Кстати, ты так и не спросил про Соню, – да я уже знал, пока дух из парня выбивал. У того глаза на выкате были, он точно мне не врал. – Он приличный мальчик из среднестатистической семьи. Он скорее женится на ней, чтобы трахнуть, чем попросит минет в машине. Правда теперь он никогда не женится, яйца ты ему знатно отбил тогда.

Пусть скажет спасибо, что не убил.

Я его уже в тот вечер нашел. А когда все понял, решил, что с Соней завязывать надо.

– Она действительно передала ему курсовую. Пацаны прошмонали оба компа. Но возможно они действительно не болтали.

– Я понял. Я вообще не просил тебя об этом говорить!

– Но ты сам…

– Закрой рот.

Я все и сам выяснил после того как инфу запросил. А потом меня так дела закрутили с новым помещением, что я забил на это. Отрезал даже возможность думать о Соне. Вон даже решил телку трахнуть. И тут мне напомнили… Словно я забывал.

Ненавижу ошибаться.

– Ну я понял. Чего с увольнением… – смотрю на эту блядь порочную и тошнить начинает. – Давай сам. Погнал я спать. Завтра у нас стрелка с Рамазановыми, пацанам не забудь сказать.

Эти уроды краев не видят. Участок земли у меня отжать хотят.

– Ты ведь к Соней поехал? – Матвей кидает мне вслед, но не смотрит.

– А тебе какое дело? Сам ее хочешь? – от этой мысли башка заболела, сердце словно ломаться стало. Барахлит.