Демьян стоит возле своей машины, опершись спиной, и с кем-то переписывается. Поднимает взгляд, словно чувствуя мой пристальный взгляд. Коротко оглядывает Любу, потом уже меня. Теперь я жалею, что надела обыкновенную юбку в пол и джемпер. Стиль я так и не поменяла. Мне так привычно и удобно. И пусть думает, что хочет.
– Ну, я, короче, за чемоданом.
Саркастически-презрительное выражение лица Демьяна сменяется удивлением.
– Переезжаете?
– Да. Ты за машиной? На ключи, – подхожу ближе, но оставляю советское расстояние. Тело слишком остро реагирует на его близость. Пальцы вибрируют. Тянет магнитом прикоснуться, ощутить все то, что вспышкой испытала вчера.
– Твой отец названивает. Уже договорился в ЗАГСе. Надо ехать.
– Хорошо. Я сама доберусь. В наш же?
– А что, со мной в машину брезгуешь садиться?
– Не думаю, что в нашей с тобой ситуации вообще уместно это слово, – в подвале казалось, что все тайны раскрыты, вся скромность уничтожена, а любые попытки соблюсти границы приличия растоптаны. Мы делали такое, о чем даже вслух не произносили. Просто делали… И судя по прямому, откровенному взгляду, Демьян думает о том же. – Просто Любу надо дождаться, хоть в такси посадить, – прохожу мимо него, ощущая каждой клеточкой его естество, его мрачную, злую энергию. И она тут же всем существом тянется ко мне. Руку наглую на предплечье опускает. Дергаюсь тут же. Страшно дико, а он еще и усмехается.
– Ты, прям, напряженная такая. Спичку поднеси, вспыхнешь.
– Вот и держи свою спичку подальше от меня.
– За спичку могу и обидеться, – идет он следом. Мимо вахтерши. Поднимается по лестнице. Неотступно следуя за мной.
Сколько? Сколько раз я сидела вот на этом окне и мечтала, что он появится, войдет в мою жизнь так же легко, как вышел. А теперь… Теперь он торопится в ЗАГС, чтобы поставить точку. Развестись. Пойти разными дорогами.
Возле нашей комнаты копошится шибко самостоятельная Люба. Вытаскивает свой чемодан и мой в придачу.
– О, муженек пришел. Ты хоть руками-то можешь работать или только членом размахивать?
Демьян удивленно на меня смотрит, а я плечами пожимаю. Люба не особо стеснительная в выражениях.
– Ну, раз членом я уже помахал, то давай и руками поработаю.
Он берет чемоданы и сносит вниз, пока Люба еще раз все проверяет, достает мое платье в чехле и закрывает двери.
– Блин, – она застывает у двери, смотрит на дверь парней, что напротив. – Вот и закончилась студенческая жизнь… Ась… Как я буду без этого, как я буду без него?
Тут же обнимаю ее, слушаю излияния и злость, слушаю про обиды и ненависть. Слушаю, вспоминая, как мне самой тяжело дался отъезд Демьяна. Как я рыдала в подушку, как засыпала с надеждой, что можно вернуть время вспять. Поехать с ним. А дальше что? Жить в постоянном страхе, что любви не осталось, любить за двоих? На такое мне бы просто не хватило сил. Однажды я бы взяла нож и убила бы уже его.
Мы с Любой выходим на улицу, но нигде не видим чемоданов. Демьян тушит сигарету носком ботинка и кивает на машину.
– Поехали, отвезу. Чтобы ты потом не передумала в ЗАГС ехать.
– А с чего бы мне передумывать? Я вообще за другого собиралась.
– Ага, так собиралась, что… – он бросает взгляд на Любу и тут же замолкает. – Что вышла за меня. Погнали!
Я сажусь на заднее сидение, а Люба спереди. Тут же утыкаюсь лбом в окно, слушая череду вопросов Демьяну. Мне бы не слушать, но интересно, что осталось за кадром сторис.
Глава 9.
– Значит, ты у нас жил в Италии, – бросает Люба пробный мяч. – Учился?
– Да. Поступил на Архитектурный, он там лучший в мире. Всю юность об этом мечтал…
Мечтал, да… Он очень сильно мечтал уехать.
Я не хочу их слышать, мысленно затыкаю себе уши, но тело живет своей жизнью, не реагируя на мои приказы и воспринимая каждое слово, каждую букву.
– Ого, ты, наверное, и рисуешь красиво?
А ведь и правда. Архитектура – это про рисование, проекты, чертежи. А я ни разу не видела, чтобы Демьян рисовал. Раскрашивали, да, мы постоянно что-то раскрашивали, но сам он никогда не делал даже набросков. Может, я была этого не достойна? Или он и это считал своей слабостью?
А что я вообще знаю о нем? Может, и не было той любви? Лишь ностальгия по короткой детской дружбе? О счастливом времени, которое закончилось, как только Демьян пошел в школу и нашел более удобных приятелей, спокойно пожертвовав некрасивой свинопаской. Да, это прозвище еще в первом классе придумал Ремезов, но Демьян ни разу не попытался меня защитить, лишь провоцируя новые волны поводов для шуток и стеба.
– Нормально я рисую. Больше проектирую, конечно.
– Ого, уже?
– А ты думала, я там только пасту жрал сутками? Въебывать приходилось постоянно.
– Ну, у нас в вузе мы тоже не дурака валяли, вон, Ася…
– Люба… Мы, вроде, говорили про Демьяна.
Он скашивает на меня взгляд, но я тут же отворачиваюсь. Еще не хватало, чтобы подруга меня нахваливала. Выглядит это ужасно неловко.
– Точно. Но все равно, ведь надо было расслабляться… Ну, после учебы. Девочки, тачки.
– После учебы я разрабатывал проекты, чтобы, собственно, на эту учебу… Короче, мне было не до расслабона.
– Хочешь сказать, богатый папа не оплачивал тебе учебу? – фыркаю. Что за чушь?
– Часть денег, что я вернул, как раз пойдут на неустойку твоему Андрюше. Ты, кстати, в курсе, что твоего женишка выперли за наркотики?
– Как это низко, таким образом смешивать соперника с грязью, – ругается Люба, а я даже комментировать это не хочу. И это говорит человек, который чуть не убил меня в наркотическом угаре. Да, у Андрея была проблема с наркотиками, он делился со мной, лечился от зависимости. Это, по большей части, нас и сблизило. Уж кому, как не мне, знать, как справляться со срывами? Я сама, как наркоманка в завязке, только доза была далеко. А теперь вот она, руку протяни, а я ментально к кровати себя привязываю, чтобы не поддаться искушению, запертая в своем теле.
Я не хочу. Не хочу испытывать этой странной, неконтролируемой жажды! Ядовитого желания. Похоти, от которой плавится кожа. Я же чувствую его взгляд! Он словно нож, скользит вдоль вен, вспарывая границы, в которых я жила так долго… Я была в жесткой завязке, порой лишь трогая себя, но появился он, и все пробки слетели.
Я обижена на него. Я терпеть не могу его заносчивость. Его подлость. Но это не мешает мне думать о том, что он раздался в плечах, что новая прическа с бритыми висками ему идет. А эта щетина, словно напоминание о том, как она может колоться там, между ног, где дико влажно, где полыхает огонь. Я стягиваю бедра под внимательным взглядом Демьяна.
– Ты знала? – поворачивает он голову на светофоре, мельком цепляет сведенные коленки, потом уже смотрит в глаза. – Про его зависимость?
– Конечно.
– И, все равно, собралась замуж? Серьезно думала, что наркоманы бывают бывшими?
– Он не употреблял год.
– Он мог обманывать тебя, не думала?
– Единственный, кто меня обманывал, это ты.
– Вау, ребята, вы такие горячие! Даже жаль, что мне уже выходить. Ась, ты потом доберешься?
– Такси работает круглосуточно, – я зла на нее. Наверное, потому что ей это все кажется смешным, а у меня внутри словно пленкой все стянуто. Дышать тяжело. Думать еще тяжелее. Я даже из машины не выхожу, лишь наблюдая, как Демьян берет чемоданы и довольно ловко несет их к подъезду нашей панельки.
Телефон пиликает, и я открываю сообщение от Любы.
Люба: "Может, вас снова надо запереть в одной комнате, чтобы вы поговорили нормально?"
Ася: "В том-то и дело, что все, что мы делаем, делаем по принуждению".
Люба: "Знаешь, я бы не отказалась провести еще одну неделю с Максом. Даже в подвале. Я дура? Позвонить ему?"
Ася: "Один раз унизишься, потом он всю жизнь будет ноги об тебя вытирать".
Люба: "Не буду звонить”.