Я застываю на мгновение, застигнутый ее вопросом врасплох, а очнувшись, произношу:

– Я задумался, прости. О чем ты спрашивала?

– Мир, я предлагаю нам попробовать. Ну… отношения… – по слогам произносит она.

В ноздри забивается аромат ее духов, а под кожу – проникающий насквозь, словно лазерный луч, пристальный взгляд. Я с трудом вспомнил, как провёл с ней ночь, но отчётливо осознаю, что терять свободу и связывать себя обязательствами не хочу.

Замечаю, как в луче мелькнувшего в салон уличного света, блестят глаза Дианы.

– Диана, солнышко… – отвечаю и резко отворачиваюсь, словно споткнувшись о ее взгляд. – Поверь, я не стою того. Я не из тех, кто строит отношения, встречается, женится. – Она продолжает с надеждой смотреть на меня. – Я только трахаюсь, усекла?

Да, грубо. Я козел, бесчувственный мудак, кретин… что там ещё? Знаем, проходили. Я слишком хорошо помню, какого это – быть отвергнутым, ненужным, лишним, чтобы нырять головой в это дерьмо…

– Мир, это все упрощает. – Ледяным тоном произносит она. – Раз уж тебе все равно с кем, тогда пускай это буду я. Отец обрадуется, если партнёр по бизнесу станет его зятем.

Я сжимаю кожаную обивку руля так сильно, что белеют пальцы.

– Что? Прости, Диана, пожалуй, это слишком даже для меня.

Съезжаю с дороги на парковку большого блестящего банка. Вот это я влип! Диана, почувствовав мою неловкость, хитро улыбается и мелодично щебечет:

– Мир, я пошутила, ты чего? Я не хочу выходить замуж в ближайшие десять лет. Карьера – все для меня.

– Правда? Диан, прости меня, пожалуйста, солнце. Знала бы ты, какое я сейчас испытываю облегчение! Не поверишь, я тоже не собираюсь жениться. Вообще.

– Поужинаем вместе? После банка. – «Опять двадцать пять!»

– Нет, красавица, я очень устал. Сегодня не операционный день, но у меня две экстренные.

– Ладно, расслабься уже. – Натянуто улыбается она, когда мы поднимаемся по мраморным ступенькам и оказываемся в ярко освещённом холле банка.

Диана кому-то звонит и через несколько минут из блестящих дверей лифта выплывает моложавая темноволосая женщина, выстраиваясь по стойке смирно.

– Добрый вечер, меня зовут Федорцова Оксана Сергеевна. Руслан Александрович звонил мне и ввёл в курс дела. – Она поочередно протягивает нам руку для приветствия, а затем жестом увлекает за собой.

В опустевшем мраморном коридоре слышатся только наши шаги. Федорцова останавливается перед просторным кабинетом с белыми пластиковыми перегородками вместо стен и уходит.

Я снимаю пальто и откидываюсь на спинку сиреневого, весьма удобного кресла. Диана присаживается на краешек, манерно выпрямляется и приглаживает разметавшиеся на ветру короткие пряди. Стрелки часов зловеще тикают, обостряя повисшее  молчание. Диана ёрзает на месте, а потом первой прерывает его.

Тепло улыбнувшись, она вспоминает вчерашнюю вечеринку и выходки перебравших со спиртным коллег. Я успокаиваюсь и забываюсь на миг, принимая ее веселость за чистую монету.

– А помнишь, как пожилая медсестра вчера пела в караоке? Ну та… как ее? Из твоего отделения? Вот кто-то с го-о-о-рочки спустился! – кривляется Диана, копируя бабу Зину.

– Зинаида Львовна? Да, баба Зина у нас огонь! – улыбаюсь я во все тридцать два, пока мы ждём менеджера.

Я готов сделать что угодно, лишь бы не возвращаться к разговору о проведённой вместе ночи, отношениях или куда хуже, женитьбе.

Облокотившись на стол, я подхватываю табличку менеджера, и кручу ее в руках.

– Перепелкина Любовь Петровна. Ну ни фига себе совпадения! – выпаливаю я.

– Ты знаешь ее? – небрежно бросает Диана.

– Я знал другую, с такой же фамилией… не бери в голову. Видела бы ты ее – настоящий бомбовоз! Бомба, а не девушка. Она может работать вышибалой в клубе, но никак не менеджером солидного банка.

Диана внимательно смотрит на меня, а затем начинает громко смеяться.

– Ну ты даёшь, Боголюбов! А-ха-ха! Бомбовоз, подумать только. Офигеть! Я смотрю ты пялишь всех без разбору…

Ее раскатистый смех тонет в звуке открывающейся смежной двери. Кабинеты банка оснащены подсобками для сотрудников: выходит, пока мы здесь болтали, менеджер прятался совсем рядом с нами? За хлипкой узкой дверью?

– Добрый вечер, извините за опоздание. – Доносится уверенный, громкий голос, а затем из дверей появляется она… Люба.

Люба.

– Любаша, выручишь меня вечером?

С Федорцовой Оксаной Сергеевной мы работали на хлебопекарном заводе в Снегирево. Пожалуй, объясню по порядку, как я туда попала. Мама моей подруги Алиски – Марина Тимофеевна три года назад устроила меня на «маковку» простым бухгалтером.

Вскоре она умерла от тяжелой болезни, а Валька Иванова ушла в декрет, перед этим выйдя замуж за моего бывшего ухажера – Петьку.

Как сейчас помню озабоченный, беспомощный взгляд директора завода, оставшегося без двух сотрудниц.

– Начальником отдела будешь ты, – кивнул он Оксане Сергеевне. – А ты, Любанька, замом. Смотрите, бабоньки, подведёте – шкуру спущу.

Я воспрянула духом: заняла деньги у родителей и поехала в Москву. Отчего-то я верила, что способна на большее, чем работа в «маковке».

Система управления предприятием, полный курс по бюджетированию, финансовая оценка инвестиционных проектов – я с трудом сейчас вспомню все курсы и мастер-классы, пройденные у аккредитованных тренеров.

Дебет и кредит, графики, отчетность – моя природная среда обитания. Что поделать, люблю я цифры. «Ни петь, ни рисовать» – говорила обо мне раньше мама. А ещё «ни шить, ни вязать». Я технарь. Даже Алискина мазня не вызывает во мне трепетного чувства прекрасного.

«Любань, ты разве не видишь, как старик страдает, глядя на улетающих в тёплые края лебедей?» – возмущалась подруга, тыча пальчиком в перекошенное от страдания лицо деда на картине.

«Вижу, Лисена. Как ты могла такое обо мне подумать?» – спешила ответить я, зевая от скуки.

В один из таких же хмурых осенних дней, в мою каморку, именуемую кабинетом, влетела Оксана Сергеевна.

– Глянь-ка, Любаша, не вижу без очков: новый филиал банка в городе отстроили?

Я вцепилась в газету, вычленяя из текста главное: отбор сотрудников проводит конкурсная комиссия из Москвы. Претенденты на должность проходят собеседование и экзамен.

– Экзаменаторы решили скрыть вопросы от претендентов. Так, получить место в филиале крупного столичного банка, посчастливится избранным специалистам. – Деловито прочитала я, зловеще захлопнув пахнущие свежей типографской краской, страницы. – Вы поверили, Оксана Сергеевна? Да чтобы нас, простых сельских тружениц…

– Люба, а чем мы хуже, скажи? – обиделась Федорцова. – Зря мы, что ли, последний год по семинарам мотаемся и бизнес-тренингам? Экстернат твой тоже зря? Короче, ты как хочешь, а я подала заявки от нас двоих.

***

– Так что, Любовь Петровна, выручишь? – повторяет вопрос Оксана Сергеевна. – У Наташи показательное выступление в бассейне, вот я и…

– Конечно, не беспокойтесь. – Мягко касаюсь ее локтя.

– Любочка, потребуется договор на юридическое обслуживание нового многопрофильного медицинского центра «Шестак и Ко». Мне звонил Руслан Шестак – один из владельцев. Я встречу клиентов, провожу в четвёртый зал и… сразу убегу, ладно?

– Все сделаю, Оксана Сергеевна. Удачи Наташеньке на соревнованиях, передавайте от меня привет.

Я бросаю взгляд на циферблат золотых часиков – подарка мамы на двадцатилетие, и выхожу из кабинета Федорцовой.

Четвёртый зал для заседаний по умолчанию относится к помещению для сделок с вип-клиентами. Беру ключи в подсобке и бойко цокаю на высоченных каблуках по длинному коридору, отделяющему административную часть от клиентской зоны.

Конец рабочего дня, в коридорах горит приглушенное освещение. Я прищуриваюсь, вставляю ключ в замок и толкаю дверь. В кабинете царит творческий беспорядок, бумаги в принтере нет… Черт! Не хватало ещё краснеть перед этими важными Шестаками. Снимаю бейджик с блузки, прячу лишние документы в ящики тумбочки, проветриваю кабинет. Прохожусь влажной ветошью по столу и торопливо скрываюсь в маленькой подсобке, служащей складом канцтоваров, чашек и прочей ерунды. Где же бумага для принтера?