Я спешил.

Летний вечер плавно переходил в ночь, а я еще не успел поговорить со старым графом-артефактором. И откладывать разговор до утра мне не хотелось.

Утром будут другие дела.

Поразмыслив минуту, я решительно направился по мосту в сторону ярко Дворцовой площади. На ней в любое время дня и ночи полно туристов и горожан – значит, хватает и извозчиков, которые поджидают пассажиров.

Возле поворота на набережную приткнулся к поребрику фургон скорой помощи. Водитель посмотрел на меня, но заметил мой взгляд и сразу же отвернулся.

Меня кольнуло неприятное предчувствие.

Ничего определенного – просто неуютное, тянущее чувство внутри. Ощущение чего-то неправильного.

По белому борту фургона тянулась красная надпись:

“Елизаветинская городская больница”.

Я нахмурился, но так и не понял, с чем связано это предчувствие.

А время поджимало.

Площадь была ярко освещена праздничными огнями. Посреди огромного пространства стройной свечой высилась колонна императора Александра. На ее вершине, словно язычок пламени, сверкала золотая статуя ангела с крестом.

По странной ассоциации в памяти мелькнула статуя, украденная неизвестными из Летнего Сада.

Стоянка извозчиков располагалась на краю площади, возле бокового фасада Адмиралтейства.

Я взял свободную машину и назвал водителю адрес особняка.

– По дороге заедем в кондитерскую, – сказал я, вовремя вспомнив о просьбе Прохора.

– Это запросто!

Кондитерская нашлась на углу Невского проспекта и Малой Морской – та самая, которую я помнил чуть ли не с детства.

Надо же, она до сих пор работает! И даже по ночам.

Хотя, чему тут удивляться? Летней ночью, когда дневная жара спадала, а с залива начинал дуть свежий прохладный ветер, наступало самое приятное время для прогулок по ярко освещенным улицам Столицы.

А когда ты гуляешь – так приятно присесть за круглый столик, заказать крепкий кофе в тонкой фарфоровой чашке и свежее пирожное с кремом.

Я видел, что все столики заняты – не только под уличным навесом, но и внутри помещения.

Извозчик остановил машину.

– Прошу, барин!

Я перебежал улицу и купил коробку шоколадных пирожных.

– К барышне едете? – одобрительно спросил извозчик, увидев мою покупку.

– Вроде того.

– Хорошее дело!

Мы свернули налево, на Садовую, и миновали темную громаду Михайловского замка. По легенде, в его коридорах до сих пор бродил призрак императора Павла, убитого заговорщиками.

Наверное, искал встречи с сердобольным ликтором.

Возле Марсова поля я заметил летнюю шашлычную – с длинным дымящимся мангалом и белыми столиками.

– Останови! – сказал я извозчику.

Он послушно затормозил.

– Кушать изволите? Я могу подождать.

– Я на минуту.

Через минуту я вернулся к машине, неся подмышкой баранью ногу, которую мне завернули в плотную бумагу.

Глаза извозчика озадаченно округлились:

– А это для кого же?

– Для медведя, – усмехнулся я. – Открой багажник, чтобы сиденье кровью не заляпать.

Всю оставшуюся дорогу извозчик молчал, как будто на него наложили заклинание немоты. Иногда в салонном зеркале мелькал его испуганный взгляд.

А я рассеянно смотрел в окно и думал, как быть дальше.

Больше всего меня беспокоила предстоящая встреча с Орловым. Для оформления купчей на пароход нужны документы, а у меня их нет.

И откладывать встречу с графом я не хотел.

Хотя… А что, если оформить купчую на кого-нибудь другого?

Точно! Гриша Барятинский мне поможет.

Я полез в карман за магофоном, чтобы позвонить Грише, но вспомнил, что эфирный накопитель разряжен.

Ладно, позвоню утром.

Настроение сразу улучшилось. Когда у проблемы находится решение – это уже не проблема, а развлечение.

Я улыбнулся. Представляю, какое выражение лица будет у Орлова, когда он увидит на встрече Гришу Барятинского.

*****

Извозчик высадил меня у ворот особняка и торопливо уехал. Я усмехнулся, представив, за кого он меня принял.

Аристократ в помятом костюме с боевым мечом в ножнах, бараньей ногой подмышкой и коробкой шоколадных пирожных приезжает ночью к темному особняку, окна которого заколочены досками.

Сцена из романа про нелегкую жизнь некромантов.

Особняк, и вправду выглядел заброшенным. Только два окна на втором этаже тускло светились – должно быть, кабинет старого графа и столовая.

Каменный лев бросил на меня голодный взгляд.

– Это не тебе, а медведю, – строго сказал я и каблуком постучал в калитку – руки были заняты.

Через минуту на дорожке показалась тень и заковыляла к воротам.

– Явился! – неодобрительно проворчал Прохор,отпирая калитку. – Лука Иванович тебя ждет.

За его спиной приплясывал Потап.

– Все спокойно? – спросил я Умника. – Змеи больше не появлялись?

– Змей не было, – ответил Умник. – Но мы видели шпионку.

– Рассказывай! – заинтересовался я.

– Та девушка, с которой ты ужинал на теплоходе, помнишь?

Лиза Темникова? Неожиданно.

Я не видел Лизу с того самого утра, когда они с Натальей Николаевной проснулись на одном диване и вдрызг разругались на моих глазах.

Тогда я решил, что девушка обиделась – все-таки, ночь прошла совершенно не так, как она себе представляла.

Ну, обиделась и обиделась. Грустить по этому поводу я не собирался.

И вот Лиза появилась снова. Да еще и сумела каким-то образом отыскать место, где я поселился.

– Она приехала на извозчике, – сказал Умник. —Ходила вдоль ограды и заглядывала в сад. А потом постучала в калитку, но Прохор ее не пустил.

– Прохор, ко мне приходила девушка? – спросил я старого слугу.

– Была тут одна, – проворчал Прохор. – Тебя спрашивала. Важное дело, говорит!

– А ты что? – улыбнулся я.

– А я ее прогнал, – заявил Прохор. – Знаю я эти важные дела!

И он презрительно сплюнул на песок дорожки.

– Ты идешь, или нет? Сам напросился на чай, а теперь о ерунде спрашиваешь. Луке Ивановичу спать давно пора, а он не ложится.

– Сейчас, – кивнул я. – Возьми пирожные!

– Беранже, – проворчал Прохор, принимая у меня картонку. – Дорогущие!

Отставной гвардеец умудрился изобразить тоном такую смесь одобрения и осуждения, что я уважительно хмыкнул.

– Держи, Потап! – я протянул медвежонку баранью ногу. – Приятного аппетита!

– Это что, сырое мясо? – заволновался Умник. – Как настоящему хищнику? Спасибо, Никита!

Медвежонок довольно заворчал, схватил ногу и скрылся в темноте сада.

Я пошел за ним.

– Ты куда? – окликнул меня Прохор.

– Сейчас, – не оборачиваясь, ответил я. – Хочу показать твоему барину одну любопытную штуку.

*****

Ледяной куб с мертвой змеей внутри так и лежал в шкафу. Холод обжег ладони, высасывая магическую энергию. Змея с ненавистью смотрела на меня пылающими рубинами глаз.

– Мерзкая штука! – прошамкал Живчик.

Я был с ним полностью согласен. Неприятная тварь – куда хуже любого демона.

Я завернул ледяной куб в покрывало, которое сдернул с кровати, и, шурша усыпавшими дорожку листьями, вернулся к особняку.

Прохор нетерпеливо переминался на пороге.

– Долго тебя ждать?

– Давай, показывай дорогу, – усмехнулся я.

Вслед за слугой я поднялся на второй этаж по темной скрипучей лестнице. Она привела нас в огромный, утонувший во мраке зал. Хозяева отчаянно экономили даже на освещении, к тому же, темнота позволяла скрывать бедность – съеденную молью ткань тяжелых штор, выцветшие от времени обои, трещины и пятна сырости на великолепных лепных потолках.

Вдоль стен едва угадывались очертания мебели – когда-то это был зал для торжественных приемов.

Умирающий особняк резко контрастировал с сияющей ночными огнями Столицей.