— Выключить? — спрашиваю.

— Да…

Нажимаю на кнопку выключения.

— Спасибо, что помог — говорит тихо.

Он. Мне. Говорит СПАСИБО?!

— Ты прости, я перестарался — оправдываюсь зачем-то.

— Ничего, я заслужил — поражает меня своим заявлением.

— Почему у нас всё так сложилось? — мне до сих пор не понятно.

Он молчит некоторое время. Я уже хотел встать и уйти, наверное, не хочет говорить со мною.

— Я… Я был очень сильно обижен на тебя — вдруг начинает говорить Петя — у тебя появился шанс жить по-другому. Не в аду, а у нас нет. Ни у кого.

Его слова проникают в сердце.

— Когда из больницы приехал Сашка сказал, что ты у тёти Гали теперь живёшь. Я… Я был в шоке. Почему не с нами? Почему именно ты. Почему она нас всех не забрала к себе. Почему именно ты оказался особенным? — он тяжело выдыхает — и я. Я очень злился на тебя, когда нам доставалось от отца с Сашкой, когда старался защитить Федьку маленького и всегда почти задавал себе один вопрос «За что мне всё это?». Но ответа не находил. А когда видел тебя с Галиной, как она поправляет на тебе рубашку, как она относится к тебе. Меня, наверное, переклинило. Я начал ненавидеть тебя. Думал ты дурак, и ничего не понимаешь. Не ценишь того, что вокруг тебя совсем другая жизнь, не наш ад.

Что им пришлось пережить всем…

— Прости, что не остался с вами — само слетает с языка.

— А ты бы остался? — удивляется.

— Я бы постарался, чтобы Галина Петровна помогла нам всем, если бы смог. Я не слышал, не разговаривал, жил в своём мире. Я даже подумать не мог, что вы варитесь в таком аду каждый день.

— Ещё каком — говорит хрипло.

— Надеюсь скоро всё изменится.

— Я тоже. И … прости меня за всё. Я был очень зол на тебя.

— А что изменилось сейчас?

— Сейчас ты слышишь, разговариваешь, понимаешь. И мне жаль, что ты не остался с нами, мне не хватало тебя. Ты так забавно мычал, когда кубики складывал — усмехается, но тут же морщится от боли.

— Мне тоже не хватало вас всех.

Через секунду дверь распахивается и на пороге появляются Сашка, Федька, Данька и Ванька, а за ними тихонько заходит Полина.

— О привет и ты тут — говорит Сашка и подходит к Петьке — Здорово — тихонько треплет его по плечу.

— А что так темно, день на дворе?! — возмущается Ванька и идёт к шторам.

— Стой — Полина пытается остановить его.

— Вот держи — Федька вкладывает солнечные очки в руку Пете.

— Спасибо — Петя улыбнулся и натянул очки.

— Теперь можно он в очках — возмущается Ванька и дёргает штору.

Палата, становится очень тесной, но по особенному душевной что ли, так как её наполнили близкие люди.

Данька расставляет принесённый бульон и кисель на соседней тумбочке, объясняя Пете, где что стоит. Он улыбается в ответ и мне кажется, чувствует себя счастливым. Впрочем, наверное, как и я сейчас, ощущаю себя в своей тарелке, ведь это моя семья.

Неожиданно все вздрагиваем от резкого голоса.

— Так прекрасно все в сборе! Вы сегодня же забираете все свои заявления гады, иначе пожалеете! — от голоса матери становится не по себе.

Глава 70

Полина.

Стою уже минут пятнадцать в коридоре больницы и смотрю в окно. Из Петиной палаты вроде бы не слышны крики, значит, нормально беседуют. Надеюсь, они хоть сейчас нормально поговорят за всё время.

Слышу шум в коридоре и оборачиваюсь. Бакулины всем составом идут по коридору и галдят. Выхожу к ним на встречу, хочу предупредить, что там Яша.

— Привет, что ты тут делаешь? — говорит Сашка.

— Там Яша, может, дадите им ещё немного времени или вы торопитесь.

— Ладно — говорит Федя, и они нехотя проходят к окну — а вы откуда узнали, где он? — ставит сумку на подоконник.

— На вахте сказали, в какой он палате.

— Понятно. Обещали конфиденциальность, но у нас всё как всегда! — ворчит Сашка.

— А он скрывается от кого-то? — решаюсь спросить.

— Конечно, от матери. Если она его найдёт, весь мозг проест.

— С чего это?

— Чтобы заявления забрали. Сегодня он должен был составить.

— Но он же не видит? — поражаюсь.

— Со слов.

— М. Понятно.

— Пойдёмте, а то бульон остынет — бурчит Федя.

— А в автобусе за два часа не остыл? — удивляют они меня сегодня.

— Так мы здесь в городе живём. Мы с Сашкой документы в технарь подавали. И к Петьке ближе бегать. Сняли тут квартиру неподалёку, пока его не выпишут.

— Молодцы какие — поражаюсь им.

— Ага, ну идёмте — Федя берёт сумку с подоконника, и мы все тихонько заходим в палату.

Ожидала армакедец увидеть, но оба, что Петя, что Яша выглядят удовлетворёнными. Это хорошо, значит, разговор пошёл им на пользу. Пока мальчишки размещаются в палате, замечаю, что Ваня пошёл расшторивать окно.

— Стой — бегу его остановить.

Но пока добегаю до окна, Петя успевает одеть очки, слава Богу, и Ванька впускает в палату солнечный свет. От чего в палате, словно теплее становиться. Мальчишки присели на соседнюю кровать. Яша на стуле напротив Пети.

Так приятно наблюдать со стороны, что Яша отлично вписывается в эту картину. Он не является здесь лишним здесь. Словно они вместе все и есть надежда на воссоединение.

Неожиданно раскрывается дверь в палату и на пороге появляется невысокая худая темноволосая женщина. Цвет её лица скорее серый, чем бледный, выглядит неопрятно, её одежда застирана. Она вызывает неприятные ощущения. Но взгляд её полный злобы обращён на Петю.

— Так прекрасно все в сборе! — говорит недовольно — Вы сегодня же забираете все свои заявления гады, иначе пожалеете! — она чуть ли не слюнями брызжет от злости.

Заявления? Неужели это их мать? Мальчишки немного растерялись под столь пристальным взглядом.

— Не будем мы ничего забирать — говорит Саша и поднимается с кровати.

— Да как вы смеете! Вы недостойные дети! Он ваш отец! Он дал вам жизнь, дом! А вы решили избавиться от него! Совести совсем нет! — начинает их отчитывать.

— Он чуть не убил Петьку, он мог умереть в скорой ты о чём сейчас! — почти кричит Сашка.

— Ну живой же! Не убил! А получил за дело! Зачем отца в сарае заперли? — заявляет хладнокровно.

Поражаюсь ей. Это как так можно относиться к своим детям? Живой же…

— Потому что он бросался на нас — отвечает Сашка.

— Сань смысл оправдываться. Не дойдёт — говорит тихо Петя.

— Что ты сказал, паршивец! Да из-за тебя его посадят! — она двинулась на Петю.

Я уже не могу смолчать.

— Его посадят за то, что он сотворил со своим сыном! Он должен ответить за это по закону! И за то, что сделал с ним в детстве!

— А ты у нас кто такая? — злющие, зелёные глаза обращены на меня.

— Для вас я никто! Но не позволю спустить всё на тормозах! Слишком дорого ваш сын заплатил за свободу отца!

— Ты никто слишком до хрена знаешь про нас. Может тебе язык подрезать, а? Слишком умная?

— Прекрати её оскорблять! — передо мною встаёт Яша.

Мать Яши отшатывается от него как от прокажённого и поражённо смотрит на него.

— Что? Ты разговариваешь?! Почему? — она поражённо смотрит на него.

— Не только разговариваю, но и слышу и у меня очень много вопросов к тебе мама! Почему ты не повезла меня в нормальную больницу? Почему не обследовала? Почему дурака из меня сделала? Ведь это всё можно было сделать раньше! М, мам?!

— Чушь какая-то. Ты не должен был… — начинает бормотать растеряно.

— Что не должен был? Узнать об этом?

— Но наш фельдшер говорил, что это невозможно…

— Почему не повезла к нормальным врачам? Денежек захотелось, да? Инвалида решила из меня сделать.

— Все твои денежки тебе и платили, всё твоя Галина отобрала! И вообще нечего тебе тут делать! Предал нас, проваливай отсюда!

— Он не к тебе пришёл и не командуй — говорит Петя.

— О голос подал немощный, умирающий. Сам заявление заберёшь или тебе напомнить про Решитовых, м? Чем там дело кончилось? Может возобновить и Даньке за воровство срок припаяют, м?