Я нахмурился. Она была права. Какой бы психованной она ни была, я бы никогда не стал рисковать жизнью своего ребёнка только потому, что не выносил женщину, которая его родила.

— Я хочу увидеть его.

Она покачала головой.

— Я не могу позволить тебе сделать это.

— Извини? — я положил руки на стол и замолчал, пока официант ставил нам еду. После того, как он ушёл, я продолжил: — Ты приходишь ко мне, говоришь, что у меня есть шестилетний сын, о котором я ничего не знал, говоришь о том, что поступила с ним несправедливо, храня в секрете его существование, затем просишь у меня денег, но я не могу его увидеть?

— Я не могу впустить тебя в его жизнь, если ты снова собираешься бросить его.

— Никакого «снова», Саша. Я не бросал его изначально. Даже не знал, что он существует. — Я изо всех сил старался сохранять тон голоса спокойным. Крик ничего не решит.

— Да ладно, Девон. Мы оба знаем, что ты не из тех парней, которые задерживаются надолго. Откуда мне знать, что ты не причинишь ему вреда? Проведёшь с ним пару недель, а потом решишь, что тебе скучно. Я не могу позволить тебе отказаться от него, как ты сделал со мной. Мне нужно знать, что ты станешь частью нашей жизни, прежде чем я подпущу тебя.

Нашей жизни. Дерьмо. Это звучало нехорошо.

— Нам было хорошо вместе, Девон, — сказала Саша, наклонившись ко мне через стол. — Разве ты не помнишь? Та последняя ночь… Как это было потрясающе? Все, что я сделала для тебя. Что ты делал со мной. Это снова может стать реальностью. Все это. И даже больше, потому что на этот раз у нас есть Эммет, который удержит нас вместе.

Вопреки моему здравому смыслу воспоминания о той ночи нахлынули, и я не мог не вспомнить все это, включая человека, каким был тогда, до того, как встретил Крисси.

Глава 10

Девон

Я перестал шлёпать её рукой, когда у меня начала болеть ладонь, но её кожа все ещё не приобрела того красивого тёмно-красного оттенка, который говорил о том, что останутся синяки, а это именно то, чего я хотел.

А Саша была готова дать мне то, что я хотел.

Когда я встретил её неделю назад, то бросил всего один взгляд на эти формы и понял, что к концу ночи буду её трахать. Мы даже не дотянули до этого времени. Менее чем через двадцать минут после того, как она назвала мне своё имя, она доказала то, что я подозревал с самого начала. Этот рот был создан для сосания члена.

Последующие семь дней были наполнены сплошным развратом, следующим один за другим. Все, что мне нужно было сделать, это упомянуть о чем-то, и она это делала. Я заставлял её кончить, конечно. Я всегда заставлял своих девочек кончать. Но она продолжала просить меня о большем, как будто желая доказать, что была моей идеальной сабмиссив.

Она отсосала мне под столом в одном из лучших ресторанов Лос-Анджелеса. Позволила мне связать её во всех возможных положениях. Я использовал на ней десятки разных игрушек. Потратил три часа, заставляя её кончать, пока она не стала настолько чувствительной, что даже дуновение воздуха стало для неё невыносимым. Два часа ласкал её, а затем отправил домой с указанием мастурбировать каждый час, но не кончать до тех пор, пока я не увижу её снова тем вечером. Она кончила в тот момент, когда я вошёл в неё, и почти сразу же сжала мой член. Я трахал её рот, её киску, её задницу, использовал игрушки в её заднице, пока трахал её киску и наоборот. Я отшлёпал её, использовал зажимы для сосков, порол её.

Потом настал сегодняшний день. В какой-то момент всего этого траха я упомянул, что мне ещё не приходилось трахать женщину с пирсингом клитора. Полчаса назад она появилась в моей квартире в одном плаще. Она распахнула его в коридоре, раздвинула ноги, а затем раздвинула половые губы пальцами, показав мне набухший пучок нервов, сквозь который теперь проходило блестящее серебряное кольцо.

Это должно было быть первым признаком того, что её стремление угодить граничило с опасностью.

Однако, вместо понимания этой подсказки, кровь прилила прямо к моему члену, и я сказал, что ей сделали пирсинг без моего разрешения, поэтому её нужно наказать. Именно тогда я начал шлёпать её рукой. Потом перешёл на хлыст. Теперь я собирался толкнуть её дальше, чем раньше.

— Перевернись, — сказал я.

Она немедленно сделала, как я сказал, поморщившись, когда легла на спину.

— Раздвинь ноги.

Она подчинилась.

Я хлопнул хлыстом по руке, и звук эхом разнёсся по гостиной. Моя квартира была не такой большой, как пентхаус, который я в конечном итоге хотел, но у меня, по крайней мере, имелась одна комната, в которой можно спать, а другая была для того, чтобы играть. Я подождал, пока её глаза проследят за хлыстом, прежде чем взмахнуть запястьем.

Она вскрикнула, когда кончик хлыста попал прямо в то место, где был проколот её клитор. Она извивалась на кровати, не в силах положить руки между ног, чтобы защитить чувствительную плоть. Ее запястья были связаны шёлком. Если бы она потянула слишком сильно, ткань начала бы врезаться в её плоть. Однако её лодыжки не были связаны, и она брыкалась ногами.

Я ждал, пока она перестанет двигаться, наслаждаясь тем, как её грудь покачивалась при каждом движении. Ее соски уже опухли, кончики торчали, их покусывали и теребили, пока они не стали невероятно твёрдыми. Мой рот оставил и другие следы на загорелой коже.

На этот раз я позаботился о том, чтобы её клитор соприкасался только плоской частью хлыста. Она выгнула спину и открыла рот, но не издала ни звука. Я опустил хлыст и стал наблюдать. Насилия над некоторыми частями тела было столько, сколько можно вытерпеть без необратимых повреждений, и я никогда не делал ничего подобного. Какое-то время она будет чувствовать все это, но я не хотел по-настоящему причинять ей вред.

Когда она, наконец, откинулась на спинку кровати, широко раскинув ноги, я забрался на неё. Затем вытянулся и без всяких предисловий начал водить языком по пирсингу, ощутив металлический привкус, смешивающийся с мускусным ароматом Саши. С её губ сорвались всхлипы, когда я сосредоточил все своё внимание на её воспалённом клиторе. Я лизал и сосал до тех пор, пока она, наконец, не кончила, стимуляция была слишком сильной, чтобы она могла справиться с ним. Все её тело обмякло, и она потеряла сознание. Я воспользовался этим временем, чтобы натянуть презерватив на свой напряжённый член.

По её телу пробежала дрожь, когда я начал скользить в неё. Я намеренно избегал обращать внимание на её киску, оставляя её мокрой, но напряжённой. Я двигался так быстро, как только мог, не причиняя себе боли, и наблюдал, как напряжение от первого проникновения отразилось на её лице. Когда я замер внутри неё, то наклонился вперёд, пока основание моего члена не прижалось к её клитору.

Она вскрикнула, её руки задёргали оковы. Я сохранил прежнюю позу, когда начал двигаться. С каждым толчком тёр то самое место внутри неё, но ещё и давил на её клитор, что, должно быть, причиняло боль. Когда я ускорился, она начала умолять меня кончить.

— Я даже не близко, — сказал я. Я мог бы кончить, если бы просто отказался от контроля, но это должно было произойти не в ближайшее время.

— Моя задница, — выдохнула она, когда я прижался к её клитору. — Трахни мою задницу, пожалуйста. Что угодно, что оставит мой клитор в покое.

Я вышел из неё, и она всхлипнула от облегчения. Я протянул руку и потянул за её оковы. Узлы, удерживавшие её, ослабли, и она опустила руки. Затем потёрла запястья, и я увидел, что они покраснели, покрывшись ссадинами. Эти отметины будут на ней несколько дней, прежде чем окончательно исчезнут. Но меня это не касалось.

— Согни ноги к груди, — приказал я.

Она озадаченно посмотрела на меня, но сделала, как я сказал.

— Хватай свои бедра.

Она выполнила сказанное.

— Пока ты держишь свои ноги поднятыми вверх, я буду трахать твою задницу, но как только ты опустишь их, я вернусь к твоей киске и буду тереть твой клитор большим пальцем, пока не кончу. — Я дал ей время, чтобы осознать это. — Ты подготовилась перед тем, как прийти?