Лора тянется за другой рамкой для фотографий. Перед тем как бросить ее, у нее перехватывает дыхание и она прикрывает рот дрожащей рукой. Это фотография, которую я сделал через щель в двери ее спальни, где она обнажена, так как сбросила полотенце на пол после принятия душа, и подняв руки, выставив грудь напоказ, расчесывает мокрые волосы.

Она выглядит потрясенной, ее светло-коричневые соски превращаются в твердые бутоны. Лора поднимает взгляд, когда я стону и облизываю губы, желая втянуть в рот и кусать ее соски до тех пор, пока они не станут такими же набухшими и красными, как ее влагалище. На секунду она наклоняется вперед, будто читает мои мысли и тоже этого хочет. Но затем она рычит и швыряет рамку быстрее, чем я успеваю среагировать. Она попадает мне в лоб, прямо над левой бровью. Я дотрагиваюсь кончиками пальцев до порезов на лице, и они становятся влажными от крови в тех местах, где уголки рамки врезались в кожу.

Лора закрывает рот ладонями.

— О, Боже мой, мне так жаль, — в панике произносит она, когда я встаю с кровати.

Она съеживается, когда я подхожу ближе, пока ее спина не упирается в стену рядом с открытой дверью спальни.

Я захлопываю ее и упираюсь в нее рукой, одновременно дроча свой член, когда она тянется в сторону, чтобы повернуть ручку. Я наклоняюсь, пока кончик моего носа не касается ее, мой голос звучит резко даже для моих собственных ушей.

— Ты за это заплатишь, детка. Для начала ты можешь наклониться над кроватью и позволить мне полакомиться твоей сочной попкой, как хорошая девочка.

Извиняющееся выражение исчезает с ее лица, и на смену ему приходит дикий взгляд. Ее голос становится пронзительным, когда она кричит: — Пошел ты, Блэйк! Я не собираюсь ни за что платить. Ты знаешь, сколько я плакала каждый раз, когда теряла смену и знала, что мне снова придется просить тебя о помощи? Я изводила себя, буквально изводила до тошноты, зная, что ты расстроишься и, возможно, выгонишь меня. И все это время тебе даже не нужны были деньги!

Под конец ее голос срывается, и у меня внутри все переворачивается.

— О нет, детка, я бы никогда…

Лора пытается поднырнуть под мою руку, но я опускаю ее ей на талию, а мой член дергается, выстреливая еще больше спермы от ощущения ее шелковистой кожи.

— Я бы никогда тебя не выгнал. Я люблю тебя!

Скорее для себя, я бормочу: — А я-то думал, почему тебя так часто тошнит.

Она отшатывается, ударяясь головой о стену.

— Как ты узнал?

— Черт, — шепчу я себе под нос.

Мне не следовало ничего говорить. Она не должна знать, что я был…

— Блять, ответь мне, Блэйк! Я заслуживаю того, чтобы знать!

Вместо этого я пытаюсь поцеловать ее, но Лора отворачивает голову в сторону. Я беру ее за подбородок и заставляю посмотреть на меня. Ее прекрасные карие глаза наполняются слезами, и мне хочется выпороть себя за то, что довел ее до слез. За то, что причинил ей боль. Я должен загладить свою вину перед ней. Доставлять оргазм за оргазмом, пока она не простит меня.

— Позволь мне полизать твою попку, детка, — прошу я, затем прижимаюсь губами к ее губам, языком умоляя ее раскрыться, пока другой рукой пытаюсь подтолкнуть ее к кровати.

К сожалению, это возымело обратный эффект, и она изо всех сил попыталась ударить меня коленом по яйцам. Я настолько выше ее, что в итоге она ударила меня в верхнюю часть бедра, но достаточно сильно, чтобы я закашлялся и, наконец, выпустил свой член.

— Знаешь что? Пошел ты! Я не собираюсь платить за твои дурацкие штучки! И мне плевать, насколько ты зол или разочарован. Я больше не буду прогибаться и не позволю тебе…

Я подхватываю ее руками под полную задницу и бросаю на нашу кровать. Она пытается уползти, но я прыгаю на нее, хватаю размахивающие руки и одной рукой фиксирую запястья над ее головой. Я раздвигаю ее бедра и вгоняю в нее свой все еще твердый, как камень, член. Она кричит, и хотя большая часть меня чувствует себя дерьмово из-за того, что я причиняю ей столько боли, первобытная часть меня шепчет, что я должен взять ее силой, чтобы она знала, кому принадлежит, а затем успокоить при помощи слов.

— Лора, черт возьми, послушай меня. Я никогда не…

Она пытается укусить меня за плечо, поэтому я прикрываю ей рот свободной рукой, стараясь, чтобы она не поранилась о зубы.

— Черт возьми, ты должна меня выслушать! Я никогда не злился на тебя! Я был разочарована в себе. Никогда, никогда это не была ты.

Ее брови хмурятся, и она перестает сопротивляться мне ровно настолько, чтобы я успел убрать руку.

— Я не… Я не понимаю. Почему?

— Я сказал себе, что подожду, пока тебе не исполнится двадцать и ты не закончишь оставшиеся два года в колледже. Но, черт возьми, ты хоть представляешь, как это было тяжело — все это время ждать — когда твой запах витал по всей квартире? Когда ты спишь, ни о чем не подозревая, всего в нескольких шагах от меня по коридору? Я постоянно зол и расстроен, черт возьми, но только на себя, потому что у меня все летит к чертям.

Я прижимаюсь к ней, ожидая того, что она будет делать теперь, когда я ей все рассказал.

Она делает несколько прерывистых вдохов.

— Если это правда, тогда почему ты…?

— Предложил деньги, чтобы увидеть твою великолепную киску?

Она кивает, прижимаясь своим лбом к моему.

— Я же сказал, это просто вырвалось. Но потом ты согласилась, и остатки контроля, которые я сохранял над собой, рухнули. Ты не можешь понять всей глубины моей одержимости. Я и сам с трудом понимаю это. В тот момент я бы пообещал тебе все, что угодно, лишь бы ты проснулась.

— Проснулась?

Ее ресницы трепещут, когда ее киска сжимается вокруг меня.

— Что…

Я наклоняю голову и целую ее, чтобы пресечь расспросы. Сначала это короткое, простое движение, но потом она приподнимает колени и сжимает бедра по обе стороны от моих, когда я шепчу: — Я люблю тебя, Лора. Я полюбил тебя с того момента, как увидел в полицейском участке, и никогда не переставал любить. С тех пор, как я встретил тебя, ничего не изменилось, за исключением того, что моя преданность тебе растет с каждым днем. Ночью, когда ты спишь, я прогуливаюсь мимо твоей спальни, гадая, настанет ли та ночь, когда я потеряю контроль и войду в твою комнату, чтобы овладеть тобой… добровольно или же нет.

Она делает тяжкий вздох и почти незаметно выгибает спину, но я улавливаю это движение. Я также замечаю, как быстро пульсирует жилка на ее шее от того, что она услышала еще одно мое признание — одно из многих. Мысль о том, что ее, возможно, возбуждает все, что я рассказываю, побуждает меня продолжать.

— Когда тебя нет дома в течение дня, я краду твои грязные трусики из корзины для белья и дрочу в них до тех пор, пока не кончу.

— Действительно?

— Да. Каждый гребаный день. Потом я пачкаю спермой твои подушки, чтобы ты чувствовала мой запах, когда ложишься спать. Я так же пачкаю твои чистые трусики. Ты не представляешь, что со мной происходит, когда я думаю о том, что моя девушка каждый день разгуливает с моей спермой в трусиках. Что я заявил на тебя права, даже если ты об этом еще не знала.

Она дрожит всем телом, и я отстраняюсь, чтобы посмотреть, как покачиваются ее великолепные сиськи. Они так сильно увеличились с тех пор, как она начала жить со мной. Я издаю стон и отвожу бедра назад, затем погружаю свой набухший член в ее тугую, влажную дырочку, отчего ее сиськи подпрыгивают еще сильнее.

— Блэйк, ох, Блэйк!

Я перевожу взгляд на нее, замечая, что ее глаза прикрыты, и она поднимает ноги, чтобы обхватить лодыжками мою спину. Я отпускаю ее запястья, когда ее руки напрягаются в моей хватке, готовясь увидеть, не попытается ли она снова вцепиться в меня. Она шокирует меня до чертиков, сжимая в кулаке мои волосы и притягивая мою голову вниз, чтобы засунуть свой язык мне в рот.

Черт возьми. Ее возбуждают мои признания.

— Что еще?

— Хм?

Мой мозг отключается, когда я наслаждаюсь удовольствием, которое переполняет каждое нервное окончание в моем теле.