Блэйк скулит, но не отвечает, поэтому я завожу руку за спину и провожу ладонью по своим ягодицам, слегка раздвигая их, чтобы подразнить его.

Он стонет и говорит: — О, черт, детка. Хорошо. Сто долларов, если ты раздвинешь их до упора и еще сильнее приподнимешь бедра.

Это странная победа — вот так договариваться о большем количестве денег и выиграть. Если я сделаю то, что он хочет, то получу двести долларов.

Я прижимаю мизинцы к половым губам, раздвигаю их вместе с ягодицами и прижимаюсь бедрами к дивану до тех пор, пока не сгибаюсь под более острым углом.

Блэйк задыхается.

— Лора, детка. Вот так. Такая хорошая девочка, показываешь мне свою прелестную киску. Черт!

Непристойные, влажные шлепающие звуки начинают раздаваться все быстрее, в то время как его стоны становятся громче в промежутках между вдохами, как будто он бежит марафон, а не просто мастурбирует. Его грязные слова вызывают во мне шок, который я не могу объяснить, и я дышу так же тяжело, как и он, хотя не двигаю ни единым мускулом.

Блэйк издает болезненный стон, когда что-то с грохотом падает на деревянный пол. Я чуть из кожи не выпрыгиваю, когда чувствую его горячее дыхание на своих бедрах. Я кричу и пытаюсь броситься вперед, но деваться некуда.

— Нет! Не двигайся. Оставайся на месте, детка, — умоляет Блэйк громким голосом, на удивление, не прикасаясь ко мне.

Я застываю на месте, адреналин бежит по моим венам. Я не осмеливаюсь обернуться, чтобы посмотреть на него, потому что мне это не нужно. Громкий стук об пол — это звук от того, что он упал на колени позади меня. Я всхлипываю, когда его неровное дыхание обдувает мою кожу, совсем рядом с моей киской.

— Еще сто долларов за то, чтобы ты позволила мне полизать киску. Прошу, пожалуйста, мне нужно попробовать тебя на вкус.

— Но ты сказал… ты сказал, что не последует никаких прикосновений! Я… я…

— Сто пятьдесят долларов.

Ничего себе.

Пускай будет триста пятьдесят долларов, если я собираюсь позволить Блэйку вылизать меня.

Я могу это сделать, не так ли?

Это ведь не секс, по крайней мере не совсем, верно? Правда же?

— Ох, хорошо.

Блэйк прижимается лбом к моему бедру.

— Спасибо, Лора, спасибо тебе.

Я вздрагиваю от первого же прикосновения его языка к моему отверстию, и вскрикиваю, когда он нежно прикусывает край моих половых губ.

— Черт, детка. Ты такая вкусная, и сладкая. Сильнее наклони бедра.

Я не думаю, а просто делаю это, приподнимаясь на цыпочки. Это очень неудобное положение, поскольку мои руки все еще сжимают ягодицы у меня за спиной, а лицо прижато к подушке, но я могу потерпеть еще немного за триста пятьдесят долларов.

У меня вырывается неожиданный стон, похожий на тот, который издает он, когда проникает своим горячим, влажным языком в мою киску. Он толще, чем те тампоны, которыми я пользуюсь, и хотя это так странно — чувствовать, как что-то шевелится, а затем входит и выходит из меня, в сочетании с его теплым дыханием это ощущение… довольно приятно. Я снова издаю стон, когда он двигает языком, и пальцы моих ног поджимаются в такт его движениям.

— Лора, детка, ты чертовски восхитительна.

Блэйк зарывается лицом между моих бедер, чтобы засунуть язык поглубже, его нос прижимается к тому местечку, куда ему определенно не следует соваться. Затем раздается хлюпанье, когда он высовывает язык и облизывает меня сверху донизу, собирая влагу, которая, как я чувствую, вытекает из меня.

Я вскрикиваю, когда его руки внезапно прикасаются к моей коже, прекращая влажные шлепки. Он обхватывает ладонями внутреннюю поверхность моих бедер, раздвигая их еще шире, и опускает язык, чтобы провести им по моему клитору.

— Ты же сказал, что не прикоснешься ко мне! — я повторяю с воплем, будто бы он еще не заклеймил меня своим языком.

— Я должен был! Мне пришлось, моя милая девочка.

Он усилил хватку, впиваясь кончиками пальцев в мою чувствительную плоть, поочередно проводя языком по моему клитору и толкая его внутрь.

Совершенно против своей воли я двигаю бедрами взад-вперед, прижимаясь к лицу Блэйка и погружая его язык глубже, а затем отстраняясь. Одна его рука отпускает меня, и он с силой прижимает подушечку пальца к моему клитору, совершая круговые движения.

— Ох, это чувствуется — Блэйк!

Мои ноги неудержимо дрожат, когда покалывание, которое возникло в моем клиторе, усиливается и скручивается внизу живота. Мои внутренние мышцы сжимаются вокруг его беспорядочно двигающегося языка, и внутри разливается тепло, поднимаясь вверх по позвоночнику и заставляя мои глаза закатываться.

— Я не могу в это поверить. Твоя киска такая влажная. Ты такая невероятно сексуальная. Я хочу, чтобы ты кончила мне на язык.

— Я… я… что? Это не…

Я потрясена тем, какие первобытные звуки издаю, когда он набрасывается на мою киску и усиливает давление на клитор, умело массируя его. Мои стоны становятся громче, напряжение в теле спадает. На меня накатывает неописуемое наслаждение, и пульсация волнами пронзает мои внутренние мышцы.

— Блэйк! Ох, — я издаю долгий и низкий стон, когда восхитительный жар изливается из меня, стекая по бедрам.

— О, черт, детка. Я знал, что смогу довести тебя до сквирта — это еще одно доказательство того, что ты создана для меня.

Он слизывает струйки с моих бедер, а затем обхватывает губами мою киску, вылизывая дочиста.

— Ты нужна мне, — говорит Блэйк хриплым голосом, вскакивая на ноги и прижимаясь, должно быть, своим обнаженным членом к моей щели, которую я все еще держу открытой.

Он меняет положение и приближает влажный кончик к моему входу.

— Двести долларов, если ты позволишь мне вставить его внутрь. Пожалуйста, детка, мне нужно засунуть свой член в твое великолепное влажное влагалище.

Глава 3

Лора

Я так опьянена своим первым — грандиозным — оргазмом, что даже не думаю останавливать Блэйка или же вести переговоры. Я мурлычу, и как раз в тот момент, когда мне кажется, что он собирается ввести свой член внутрь, он неожиданно поднимает меня, заставляя встать на онемевшие ноги. Он заводит одну руку мне за спину, а другую — под колени, чтобы подхватить меня, как невесту. Никто никогда не обнимал меня таким образом, и мне это нравится. Я прижимаюсь к нему, закидываю свободную руку ему на плечо и утыкаюсь лицом в его крепкую шею, вдыхая его запах, желая сохранить это ощущение навсегда.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я с блаженным вздохом, когда он пробегает несколько шагов до своей спальни, куда всегда было запрещено входить, а затем заходит в открытую дверь.

Блэйк включает свет и нежно целует меня в лоб, подобно любовнику.

— Мне нужно видеть твои глаза, когда я возьму тебя в первый раз.

Он забирается на огромную кровать, чтобы уложить меня на спину посреди своего бархатистого одеяла лавандового цвета — как ни странно, такого же, что лежит на моей кровати — и мои руки опускаются по бокам.

Что он имеет в виду под первым разом?

Ожидает ли он, что это повторится? Собирается ли он… заплатить мне за то, чтобы я занялась с ним сексом больше одного раза?

Как проститутка?

Позволю ли я ему это?

Потрясенная такой перспективой, я не знаю, что сказать, и едва могу держать глаза открытыми после оргазма, наблюдая, как он встает с кровати и стаскивает с меня туфли, носки, джинсы и белые трусики.

— Ты такая красивая, — говорит он с благоговением, не моргая, переводя взгляд с моих босых ног, покрытых облупившимся серебристым лаком, на грудь.

До сегодняшнего дня я ни разу не думала, что он может счесть меня привлекательной. Когда мы познакомились, у меня был сильный недостаток в весе, а затем, после того как я переехала, я быстро начала поправляться, метаясь от одного показателя стрелки на весах к другому. Я бы не поверила, что он говорит мне правду, если бы он не смотрел на меня так, будто не хочет выпускать из своей постели.

Он приходит в себя, когда я начинаю извиваться, и стаскивает рубашку. У меня отвисает челюсть при виде его широких плеч и гладкой мускулистой груди. Я никогда не видела его полностью раздетым, так как большую часть времени провожу в колледже или же на работе. Он работает дома и всегда сидит за письменным столом в своей комнате, так что наши пути редко пересекаются — конечно, за исключением тех случаев, когда мне приходится объяснять, почему я не могу внести свою часть арендной платы.