Она краснеет и беспомощно смотрит сначала на отца, потом на тетю Лену.
В детстве она очень любила так делать – прибежать к родителям, нажаловаться и потребовать, чтобы они спасли мир от вопиющей несправедливости и отдали все ей. К счастью, они не шли у нее на поводу и лишь изредка уговаривали меня уступить, взамен предлагая большее и прекрасно понимая, что давить бесполезно. Я не из тех, кто уступает и делится в угоду чужим удобствам. То, что мое – мое. И мне все равно, кто что говорит.
– Пап! – снова верещит Ольга, – ну скажи ей. Договоренность на нас обеих распространяется. Почему она решает, кто будет с ним общаться, а кто нет?
Отец недовольно качает головой. Смотрит на бешеную Олю – с ней разговаривать бесполезно, смотрит на меня – понимает, что я ни на шаг от своих слов не отступлю.
– Сами, девочки. Сами. Лен, пойдем.
– Борь, да они сейчас передерутся, – мачеха сокрушенно разводит руками.
– Сами! – строго говорит он и уходит в кабинет, за руку утаскивая за собой взволнованную жену.
Зря ушли, кстати. Нам с Ольгой говорить-то особо и не о чем. Вид сестры, которая визжит и капризно топает ногами – совсем не то, что может меня разжалобить, поэтому я просто молча ухожу, оставляя ее одну. Пусть дуется сколько хочет.
К несчастью, Ольга не намерена так просто сдаваться и бежит следом за мной:
– Дай мне его номер телефона! Немедленно!
– Нет.
От моего тона она спотыкается.
– Что значит нет? Я ему сама напишу и договорюсь о встрече, раз ты не собираешься нас знакомить. Давай номер.
– Нет.
– Да почему нет-то?! – Ольга искренне недоумевает.
– Слышала о законе об охране персональных данных? Я не могу раздавать чужие номера направо и налево, прости.
– Ярослава! Хватит, а?! Не включай стерву.
Я ее и не выключаю. Это мой стандартный режим.
– Ну и подавись! Что бы ты знала, я уже нашла его в сети!
Здесь я помешать ей не в силах, поэтому только жму плечами, дескать валяй, делай что хочешь.
– И он принял мое приглашение дружить!
Вот ведь…Гоблин. Когда только успел.
– Смотри, не пусти лужу от восторга, – иду дальше, но она встает поперек прохода, мешая зайти мне в комнату.
– Мы могли бы встречаться с ним по очереди!
– Нет. Не могли бы, – говорю равнодушно, а внутри огненный всплеск от одной мысли, что Ольга будет гулять с Владом, смеяться, бороться за сахарную вату, а я в это время буду сидеть дома и ждать.
– Да, почему?!
– Ты дурочка? Или только притворяешься? Он тебе, что – велосипед, чтобы по очереди кататься?
– Что такого? – возмущается она, – посмотрит на нас обеих, сравнит. Или боишься, что на моем фоне будешь бледно смотреться?
Эх, ты ж, блин, королева какая.
– Поверь, ему нравится, как я смотрюсь, – не могу удержать и не подцепить ее.
Сестра моментально заводится еще больше:
– Он просто меня еще не видел.
– Видел. И ты ему не интересна.
– В смысле, не интересна? – от возмущения щеки у нее становятся просто бордовыми, – ты-то откуда знаешь?
– Он мне сам сказал. Прямым текстом.
Это, конечно, грубо, но она меня реально достала.
Ольга на глазах превращается в разъяренную кобру:
– И ты веришь половозрелой особи мужского пола? Да если бы на ужине вместо тебя была я – он бы говорил то же самое. Просто ты первая под руку попалась!
Она убегает в свою комнату, я захожу к себе, прикрываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, борясь с нарастающей дрожью.
Слова, брошенные сестрой в запале бешенства, попадают в благоприятную почву.
С чего я взяла, что Влад был искренен со мной? Что все эти слова, взгляды, прикосновения – не более чем заранее распланированный спектакль?
Я никогда не теряю голову от эмоций и не наивная дурочка, которую стоит пальцем поманить, три ласковых слова сказать, и она падает к ногам перезрелой сливой. Мысли о том, что Швецов может играть, преследуя какие-то свои цели, и до этого приходили мне в голову, но я давила их на корню. Потому что…потому что, тянуло к нему. Потому что взгляд такой, будто раздевает, не прикасаясь. Потому что ямочки на щеках.
А теперь истерика сестры будто сорвала защитный полог и заставила меня посмотреть на вещи трезвыми глазами.
Нравится ли мне Влад? Да, безусловно. Верю ли я ему? Наверное, нет…
Глава 4
Ночью меня будит сначала звонок, потом сообщение. Я в принципе не очень люблю людей, которые имеют наглость названивать и написывать после полуночи, поэтому спросонья хватаюсь за мобильник, намереваясь высказать все, что думаю о паразите, посмевшим нарушить мой сон.
Оказывается, это Швецов.
Я пытаюсь рассердится, но не выходит, сердце, наоборот, радостно сжимается от предвкушения. Открываю сообщение, и вижу там не слова, а самый настоящий крик души.
«Срочно отзовись! Вопрос жизни и смерти!»
От волнения кровь бросается к щекам, не попадая на кнопки, я торопливо пишу:
«Что стряслось?»
«Мне надо знать, могу я к тебе прикасаться в течение этих двух недель?»
От неожиданности хлопаю глазами и пять раз перечитываю сообщение. Я чуть не поседела от страха, а он с какой-то ерундой!
«Ты нормальный вообще?!»
«Ты не ответила на мой вопрос».
Наглый. Бестактный. Противный. Гоблин
«Нет. Не можешь ты ко мне прикасаться! Даже не мечтай! Держи свои лапы при себе!»
«Да? Жаль. Значит, это будет сложнее, чем я думал».
Почему-то представляю, как он ерошит волосы на затылке.
«Ты меня только ради этого разбудил?»
«Да. Спокойной ночи. Целую.»
Вот ведь гад. Только откладываю телефон в сторону, как экран снова светится.
«Зато теперь ты будешь думать о том, от чего отказываешься».
Хронический гад.
Я просто выключаю телефон, небрежно бросаю его на тумбочку и отворачиваюсь к стенке, в надежде снова заснуть, но Швецов оказывается прав.
Я действительно думаю о том, а что если…
Следующий день проходит в суматохе. Я отрабатываю пропущенные занятия, правлю текст диплома и бегаю по универу за неуловимым научным руководителем, который должен проверить мою работу.
Иногда в перерывах сталкиваюсь с Ольгой. Она демонстративно воротит от меня нос, всеми силами изображая униженную и оскорбленную, и явно ждет моих извинений, а я просто пробегаю мимо. Мне не за что извиняться.
Потом нарисовывается Марк с претензиями. Оказывается, я обещала ему позвонить, а не позвонила.
Мне неловко говорить, что все мои мысли сейчас заняты другим мужчиной, и нет желания устраивать разборки, поэтому что-то вру про бешенную нагрузку в универе и сурового отца. Он вроде успокаивается, говорит в трубку, что любит и отключается.
О его звонке я забываю сразу, потому что следом звонит Швецов:
– Как насчет того, чтобы пообедать вместе? Я знаю прекрасное местечко с отменной пастой.
– Не зоопарк? – скептически уточняю я.
– Нет, – Влад смеется, – хорошего понемногу.
Я не голодна, но у меня даже мысли не возникает отказаться о встрече с ним. Мне хочется его видеть. Такое чувство будто я…соскучилась.
– С удовольствием.
– Заехать за тобой?
– Не надо. Я на такси. Скидывай адрес.
Я не просто так отказываюсь от царской колесницы. Есть подозрения, что Ольга будет меня караулить и попытается прорваться с боем.
Паранойя оказывается оправданной, потому что, выйдя на крыльцо, я замечаю сестренку. Она стоит возле пышно цветущей клумбы вместе со своими подружками, но слушает их рассеянно, водя взглядом по сторонам. Потом замечает меня и начинает крутить головой еще активнее. Предсказуема, как шпала.
Ищет машину Влада и, не найдя, решительно идет ко мне, в результате возле такси мы оказываемся практически одновременно.
– Ты куда? – спрашивает таким тоном будто ждет, что буду отчитываться.
– На маникюр, – говорю первое, что приходит в голову.
– Я с тобой.
– Зачем ты мне там? Сидеть и смотреть под руку мастеру? Или будешь кофе мне носить? Если да, то поехали, – распахиваю перед ней дверцу, прекрасно зная, что сестра взбрыкнет, – я люблю крепкий и без сахара.
