– У тебя странное понятие о честности, Оль. Лезть ко мне и мешать – это честно. Отдавать тебе все самое хорошее – тоже честно.

– Да ты никогда ничего мне не отдаешь! – зло выкрикивает она.

– И дальше не отдам. Влад мой. Будешь лезть – будем воевать. А ты знаешь, я пленных не беру и жалеть не стану.

Ольга сердито показывает мне язык и идет к дверям:

– Он сам от тебя сбежит! Потому что ты злая и не гибкая!

– Вали уже, гуттаперчевая ты моя.

Значение этого слова она не знает, поэтому уходит, хлопая дверью так, что в ушах звенит. Я уверена, она ни черта не поняла и завтра попрется в пельменную. Что ж, скатертью дорога.

***

На следующий день сестра звонит в пять двадцать и кричит в трубку срывающимся голосом:

– Ясь, ты где блин?

– Дома.

– Что ты там делаешь? – возмущается она.

– Корчусь перед зеркалом, пытаясь накрасить глаза, а ты мне мешаешь. Какие-то проблемы?

– Ты же должна была быть в пять …

И тут до меня доходит в чем дело. Эта наивная чукотская девушка все-таки попалась на нашу с Владом уловку и отправилась портить нам «на свидание».

– Где? – спрашиваю, давясь хохотом.

– У тебя с памятью беда что ли?! – сердится она, – в трёх поросятах!

Все, не могу сдержатся и начинаю хохотать, хрюкая как те самые три поросенка. Ну Оленька, ну молодец. Порадовала.

– Чего ты ржешь?

– Прости, милая, но я не приду. Ты там не грусти. Поешь пельмешек.

– Каких пельмешек? – шипит она.

А я жалею, что пропустила такой момент. Надо было приехать туда к пяти, спрятаться и понаблюдать, как расфуфыренная сестра носится вокруг пельменной. Эх, жалко не сообразила. Такой момент упущен.

– Все, пока, Оленька. Мне некогда. Я, знаешь ли, на свидание собираюсь. Красоту навожу.

– Ты…Да ты…Да я…, – она задыхается от злости.

– Пока-пока, – все так же смеясь, скидываю звонок и тут же получаю гневное сообщение.

«Ты дрянь, Ярослава! Дрянь!»

«Я тебя предупреждала, чтоб ты не лезла. Не хочешь по-хорошему, значит будем по-плохому.»

«Дрянь»

«Повторяешься»

«Я тебе этого не прощу!»

Я не стала дальше читать весь этот феерический бред о том, как именно она меня не простит. Мне не интересно. Меня Влад ждет.

– Куда мы едем? – аккуратно интересуюсь, наблюдая, как Швецов гонит по вечерним улицам. После прогулки по набережной, он соблазнил меня каким-то волшебным местом, в котором мне должно очень понравится, и теперь мне было крайне интересно, что же это за место такое распрекрасное.

– Ко мне.

Я смеюсь, но смех замирает в горле, когда понимаю, что он не шутит. Мы действительно едем к нему.

– Эй! Мы так не договаривались! – возмущаюсь я, – я хочу гулять и романтики.

– Будет тебе романтика, – ухмыляется он, быстрым взглядом скользя по зеркалам, – сколько хочешь.

Звучит как угроза. Приятная такая, многообещающая, и я пугаюсь того, насколько резко мое внутреннее «я» на нее отвечает. Разгон пульса за долю секунды, сердце на разрыв, и вся кровь от головы куда-то вниз.

– Я никуда не пойду.

– У тебя нет шансов сбежать, – грозно произносит Влад, при этом уголки куб подрагивают, выдавая улыбку.

– Я выпрыгну из машины! – сердито пихаю его в бок.

– Я заблокировал двери.

– Значит сбегу, когда приедем.

– У тебя каблуки, а у меня разряд по легкой атлетике. Догоню.

– Просто не пойду и все!

– Хорошо, – соглашается он, лихо заруливая во двор десятиэтажной новостройки.

Мне любопытно до тряски, и от предвкушения чешутся кончики пальцев, но я продолжаю строить из себя снежную королеву. Фыркаю и отворачиваюсь.

– Вот мы и приехали. Это мой дом, – он наклоняется чуть вперед и кивает на верхние окна, – живу вон там, под крышей.

– Я к тебе не пойду, – складываю руки на груди и упрямо смотрю в сторону.

– Боишься?

– Еще чего. Просто не пойду и все.

– Обещаю не приставать.

– Ха!

– Тогда обещаю приставать, – он продолжает меня доводить.

Ему весело! А у меня с дыханием проблемы! Кислорода не хватает!

– Влад, если тебе сегодня не хотелось никуда идти, то мог бы просто отменить свидание.

– Мне хотелось, чтобы ты пришла ко мне, – твердо произносит он

– Нет.

– Нет? – поднимает бровь.

– Нет!

– То есть по доброй воле не пойдешь?!

– Даже не мечтай.

– Хорошо, тогда понесу.

– Очень смешно Швецов. Тебе положена премия за самую шикарную шутку года.

– Смейся, смейся, Ясь, – он, не торопясь, закатывает рукава. Потом небрежно расстёгивает пиджак и выходит из машины.

Я продолжаю сидеть, настороженно наблюдая за каждым его движением.

Высокий, прямой, как натянутая струна, животная грация бьет через край, отключая какой-то рубильник в моей голове, отвечающий за адекватное повеление. На такого хочется смотреть, не отрываясь, жадно пожирая взглядом. Хочется касаться. Какое-то ненормальная, почти болезненная тяга почувствовать его на ощупь. Гладкость кожи, стальную твердость мышц. Настолько сильное желание, что ладони становятся влажными. Мне приходится вытирать их об юбку, заодно натягивая подол ниже, потому что его взгляд на моих голых коленках – это что-то за гранью возможного.

Влад распахивает дверцу машины и склоняется ко мне, снова оказавшись непростительно близко. Я не могу не смотреть на его губы. По-мужски красиво очерченные, наверное, мягкие, но в то же время твердые и вкусные. Стискиваю руки в замок, чтобы сдержать себя и не прикоснуться.

***

Влад прекрасно понимает, куда я смотрю. В ответ не менее жадно, потемневшим взглядом скользит по моему лицу:

– Сама пойдешь? – спрашивает тихо, с хищными перекатами на заднем плане, – или мне включать режим неандертальца и волоком тащить в свою пещеру?

О, разве ему не объясняли, что нельзя так разговаривать с женщинами? Что у них от такой грубости, в купе с хрипотцой происходит разжижение колен и всего, что выше. Это, я про мозги, если что.

– Никуда я не….

Я даже не успела договорить, как все перевернулось с ног на голову. Вот я сижу в машине, а вот уже болтаюсь на плече у здоровенного, самонадеянного болвана, и только успеваю юбку ловить, чтобы не сверкать пятой точкой в соседние окна.

– Пусти меня! – в сердцах бью его по спине.

Спина хорошая, крепкая, каждая фигурно вылепленная мышца напряжена. Хочется провести ладонью вдоль позвоночника, почувствовать каждый перекат, но нельзя.

– Нет.

– Влад, поставь меня немедленно!

Меня никогда в жизни не таскали вот так, на плече, по-хозяйски придавив лапищей. Это возмутительно! И вообще не по-человечески! И неправильно! … И есть в этот что-то такое, отчего кружится голова и томительно сжимается сердце.

– Не могу, – перехватывает меня поудобнее, – я после твоего визита в офис с пиццей, думать ни о чем не могу вообще. Как навязчивая идея. Куда не гляну – везде ты мерещишься.

Порыв ветра снова дергает мою юбку-разлетайку, накидывая подол мужчине на голову. Я пытаюсь перехватить несчастную тряпку, но Гоблин опережает:

– Ну вот, а говоришь, в гости не хочешь, – скидывает с себя подол, возвращая его на законное место. Меня перетряхивает от мимолетного прикосновения.

Боже, какие у него горячие ладони!

– Пусти, – хриплю, пытаясь сохранить хоть крупицу разума.

Швецов снова игнорирует мою просьбу. Жмет на кнопку брелока, дергает дверцу, проверяя закрыта ли, и неспешно идет к подъезду. Он будто вообще не замечает моего веса. Подумаешь, что-то тут барахтается на плече и пищит.

Он меня так до самой квартиры собрался нести? А если навстречу кто попадет? А если у него там консьержка бдит? Это ж стыдоба какая!

– Влад, опусти меня немедленно!

– Нет, – он прижимает магнитную таблетку к домофону и распахивает дверь.

– Обещаю, я пойду сама!

– Ловлю на слове, – он ставит меня на пол, и первый мой порыв это схватится за стену – потому что ноги не держат. Второй порыв – развернуться и сбежать, но с этим сложнее, потому что Швецов стоит поперек прохода и явно не собирается уступать мне дорогу, – вперед, Ясь!