Однако люди в Панама-Сити оказались очень доброжелательными, и Эл без особого труда собрал всю необходимую информацию. «Ройял-бьюик» с тем самым номерным знаком раньше принадлежал моряку из Пенсаколы Джеймсу Виктору, трагически погибшему десять лет назад при пожаре на его трейлере. Об этом тогда писали все газеты. Местная газета посвятила этому происшествию два номера. Жиро прочел оба, вдыхая архивную пыль. Судя по всему, взорвался бак с пропаном, что привело к сильному пожару. Жена Джимми, в девичестве Бонни Хойт, из Гейне-вилла, штат Флорида, в это время выгуливала собаку. Прибежала домой, когда трейлер уже пылал, охваченный пламенем. Люди рассказывали, как она мужественно пыталась вытащить мужа из огня, и сама получила при этом несколько ожогов. Тело Джимми нашли лежащим на пороге. Похоронили его в Пенсаколе. На кладбище Эл увидел обычный надгробный камень с именем и датами рождения и смерти. Ни цветочка, ни травы, ни деревца – никакой тени. Только безжалостное солнце Флориды опаляло его.

По опыту Жиро хорошо знал, что лучшее место для получения любой информации – местный бар. Особенно в приморском городке. В ближайшем баре царили полумрак и атмосфера таинственности. В задней части просторного помещения стояло с полдюжины круглых столов под низкими лампами с зелеными абажурами. Несколько человек сидели в ожидании выпивки. Блестящая пластмассовая поверхность длинной исцарапанной деревянной стойки не могла скрыть многолетних пятен. Ни орешков, ни крендельков здесь, конечно, не подают. Хорошо, если найдется картонная подставка для стакана.

Эл опустился на высокий табурет, заказал пива. Женщина за стойкой, с волосами, какие раньше называли «клубнично-белокурыми» – золотистыми с рыжеватым оттенком, – высоко взбитыми и спадающими на плечи пышными локонами, с подведенными голубыми, как льдинки, глазами и блестящими ярко-розовыми губами, налила щедрой рукой. Она выглядела как постаревший подросток шестидесятых годов, чей стиль так и не изменился за всю жизнь.

Эл развернулся на табурете, оглядел помещение. Вторая половина дня – не самое напряженное время. Остается только надеяться, что не придется просидеть здесь за пивом слишком долго и что время не окажется потраченным зря. Пока народу здесь совсем немного.

Он обернулся к барменше.

– Давно здесь работаешь, дорогуша?

Она улыбнулась накрашенными розовой помадой губами. Видимо, мысли о сексуальных домогательствах ничуть не смущали ее. Значит, все зависит от места работы.

– Да, уж это точно, мистер. Лет десять будет. Как только дети выросли, я тут же вырвалась и из того дома, и от муженька. Нашла себе эту работу. Лучше не придумать.

– Похоже на то.

– А вас я вроде здесь раньше не видела.

– Я здесь проездом, как говорится. Подумал, может, ты что-нибудь слышала про моего дружка, Джимми Виктора. Я его знал сто лет назад, еще мальчишкой. Говорили, он стал моряком, а потом погиб в своем собственном трейлере. Сгорел.

– Да, помню. Давно это было. Во всех газетах писали, и по телевизору показывали.

Эл сделал большой глоток пива.

– У него тут много было друзей?

– Еще бы. Его все любили. Красавчик, все девчонки за ним бегали.

– Да он же вроде был женат.

Она снова улыбнулась блестящими розовыми губами. Подмигнула.

– А другие что, не женаты?

– Это верно.

Эл засмеялся вместе с ней, стараясь не смотреть на часы и не думать о том, когда следующий рейс.

– А не подскажете, где найти его дружков? Хочется поговорить о нем… ну, знаете, вспомнить прежние времена.

Она наморщила лоб, погладила себя по лакированным золотисто-рыжим кудряшкам.

– Дайте подумать. Они сюда не часто заглядывают. Парочку из них вы наверняка найдете в «Пещере рыбака», два квартала вниз по улице. Я знаю, Марта Кнудсен вшивался там вместе с Джимми, и еще Фрэнки Элфорд.

– Попробую. Спасибо, дорогуша.

Эл расплатился десятидолларовой бумажкой, не взял сдачу, получил еще одну улыбку блестящих розовых губ и вышел.

«Пещера рыбака» практически ничем не отличалась от предыдущего бара, только столов здесь вообще не было. Чисто питейное заведение, хотя деревянные стены украшены фальшивыми рыболовецкими сетями и пыльными горшками. Вообще все это заведение выглядело так, словно было сколочено на скорую руку и могло взлететь на воздух и развалиться от любого, даже не слишком мощного, кондиционера.

На этот раз за стойкой оказался мужчина, очень пожилой, умудренный опытом и тертый жизнью в буквальном смысле слова. Перебитый нос и распухшие кулаки выдавали в нем бывшего боксера, а бритая голова указывала на то, что он не изменяет своим привычкам. А может, принадлежит к секте бритоголовых…

Эл снова заказал пива. Спросил бармена, знает ли он Фрэнки Элфорда или Марта Кнудсена.

– А вы кто им будете?

Вспомнив Марлу, Эл попытался обезоруживающе улыбнуться. Это ни к чему не привело.

– Приятель.

– Как же так… приятель – а я вас здесь раньше не видел.

– Я приятель приятеля. Старый дружок Джимми Виктора. Мы с ним корешились когда-то, до того как он сгорел. Я оказался в этом городе и вспомнил, что он здесь жил. Просто захотелось вспомнить о нем, поговорить с кем-нибудь. О том, как это случилось, где его похоронили. Пойти отдать дань… ну и всякое такое.

Бармен долго смотрел на него, наклонив голову, как бык перед прыжком. Эл Жиро возблагодарил судьбу за то, что между ними широкая стойка. Наконец тот устремил глаза через плечо Эла.

– Эй, Фрэнки! Тут какой-то парень говорит, будто хорошо знал Джимми Виктора.

– Да ну?

Тридцатипятилетний Фрэнки оказался высоким, мясистым, с короткой стрижкой, типичной для моряка, с лицом, красным от солнца и спиртного.

Эл протянул руку.

– Привет. Как жизнь? Я Эл Жиро. Когда-то знал Джимми, еще до того, как он пошел в моряки. И семью его знал. А потом мы как-то разошлись, потеряли друг друга из вида. Проезжая через ваш город, я вспомнил, что здесь он погиб. Ну и захотелось поговорить о нем… сходить на могилу… отдать последнюю память.

– Ну да, понимаю. – Моряк сжал руку Эла, как клещами, и не сразу выпустил. – Хороший был парень Джимми. Это жуть, что с ним случилось. Не могу представить…

– Вы ходили на похороны?

– Ну как же! Его жена да пара дружков, больше никого. Семьи у него вроде не было. Да, и черная собачка, Клайд, всегда с красным бантиком. Бонни всюду водила его за собой.

Эл заказал еще два пива.

– А что представляла собой его жена?

– Бонни? – Фрэнки пожал плечами. – Темноволосая, темноглазая. Странноватая какая-то. Что-то в ней такое было… Но тело – что надо, ноги красивые. Джимми ей постоянно изменял. Ни одной девчонки не пропускал. Красивый был парень. А потом он услышал, что Бонни себе кого-то завела. Они все время ссорились. После похорон я ее больше не видел.

Эл спросил, как пройти к кладбищу, хотя уже побывал там. Однако следовало выдержать роль до конца. Заказав еще по пиву для Фрэнки Элфорда и бармена, он распрощался и вышел.

Так-так-так… Губы его расползлись в широкой усмешке. Эл гнал машину в аэропорт, надеясь успеть на шестичасовой рейс до Атланты.

Бонни и Клайд… Будет о чем рассказать Марле.

Марла раздраженно поморщилась. Иногда эта работа частного детектива – просто тоска зеленая. Вот как, например, сейчас. Эл отправил ее проверить все станции хранения крови в Сан-Диего, узнать, нет ли там крови Лори Мартин – может, она когда-нибудь сдавала кровь. Вооружившись удостоверением о том, что она адвокат Стива Малларда, Марла провела за этим занятием два дня. Не стоило утруждать себя. Полиция уже проверила это, с тем же отрицательным результатом.

Кипя от ярости из-за того, что ее послали на такое дурацкое задание, Марла мчалась в Лос-Анджелес на всех парах. Интересно, о чем думает Эл Жиро? Всегда ли он понимает, что делает?

Раздалось пиканье радиотелефона. Марла схватила трубку.

– Привет, радость моя. Ну, как дела?