Елена Безрукова

Не знаю, как дотянула до выходных. Хриплый шепот наглого дракона: «Я был очень плохим мальчиком…» – до сих пор стоит в ушах. Этот ящер задевает что-то внутри, он отравил меня собой, унес покой. Куда только подевалось мое знаменитое хладнокровие? Почему в случае с Тишинским разум дает сбой, уступая место странным, непонятным и двойственным чувствам? То мне хочется всадить в него скальпель, а то… о господи! Я просто не могу думать о подобном! Словно под наркозом доработала до конца рабочего дня пятницы и отправилась к родителям за город. Сашка с супругом тоже будет там. Долгая дорога (в очередной раз основные магистрали выезда из столицы встали) помогла немного собраться. Если утаивать некоторые подробности моей жизни от матери с отцом у меня получается вполне сносно, то от проницательной младшей сестренки ничего не скроешь. Она, как рентген, видит меня насквозь, а значит, разговора не избежать.

Высокие ворота гостеприимного родительского гнезда распахнулись, уже поздним вечером пуская меня на территорию небольшого поместья. Подъездная дорожка, и вот впереди мягко сияет огнями дом, надежный, каменный, немного чопорный и, на первый взгляд, довольно холодный, как истинный английский аристократ, но стоит узнать его поближе, как он станет нашептывать о долгих счастливых днях, о любви, царящей в этих стенах. К ночи еще похолодало, и я мелкими перебежками, потирая озябшие пальцы, кралась к двери.

– А вот и наша старшенькая пожаловала, – зазвучал папин насыщенный баритон из теплого нутра особняка. Он всегда чувствует, когда его дети рядом, тут никакие камеры не нужны, ибо Станислав Безруков – идеальный отец и муж. – Настасья, – позвал он любимую мамулю, – иди встречай. – Как в детстве, я влетела в такие надежные и крепкие объятия. – Замерзла совсем, ледышка моя. Идем скорее, мать ужин приготовила. Там столько, что я потом неделю доедать буду, – тихонько проворчал он, захлопывая дверь, отрезая нас от жгучего зимнего холода.

– Я все слышу, – притворно погрозила мама, выплывая из столовой. Как и всегда, красива, но нет в ее красоте ни капли идеальной отстраненности или высокомерия, только мягкое и живое тепло. Губы сами собой расплылись в улыбке. Мчусь ей навстречу, сжимаю за тонкую талию. Почему-то хочется плакать. Слезы сами собой наворачиваются на глаза, и я осторожно смахиваю их и зарываюсь носом в мягкий свитер, вдыхая родной аромат свежей выпечки с корицей и ее собственный – грейпфрут и океанская свежесть.

– Ох, детка. – Чувствую, как она улыбается, прижимая меня еще ближе к себе. – Действительно получилось многовато, – чуть смущенно проговорила мамуля куда-то мне в волосы.

– Вот, а я о чем! – Довольный папа обнял меня со спины. Все! Я в домике!

– Ленка! – раздался счастливый голос Александры и быстрый топот по лестнице. – Сестренка! – разулыбалась она, перехватывая меня у родителей, которые, обнявшись, как и мы, счастливо наблюдали за своими взрослыми детьми. Саша поймала мой взгляд и нахмурилась, а я умоляла ее глазами не устраивать допрос прямо сейчас. Девушка согласно выдохнула и как ни в чем не бывало радостно произнесла: – Идемте скорее за стол, а то там Рус к запеченному мясу уже примеряется. Боюсь, можем не успеть.

– Наконец-то нормальный мужик в доме, и с аппетитом у него все в порядке, – по-доброму пробормотал папа, – не то что вы – мои маленькие птички. Поклюете по зернышку и наелись.

Это он преувеличивает, конечно. Никогда такого не было, чтобы мы хоть как-то ограничивали себя в еде. Магический источник с большой емкостью, как у нас всех, требует много энергии. Светочка с работы частенько вздыхала, с белой завистью поглядывая на меня. Она постоянно сидела на разных диетах, но пышные формы упорно не желали уходить. До аппетита взрослого оборотня-волка нам, разумеется, далеко, но это не значит, что мы станем рисковать.

Сашка, пользуясь моментом, ухватила меня под руку и утащила вперед, подальше от родителей, зашипев на ухо:

– Не стану спрашивать ни о чем сейчас, но после тебе не отвертеться.

Руслан действительно с мученическим видом осматривал гастрономическое великолепие стола.

– Рус, привет. – Я растянула губы в широкой улыбке, проходя в столовую.

– Привет, мелкая, – добродушно пробасил он, сгребая в медвежьи объятия.

– Давайте ужинать, – произнес папа, они с мамой как раз подошли.

С полчаса стояла оглушительная тишина, все были слишком заняты едой, отдавая дань таланту Анастасии Владиславовны Безруковой.

– Мясо просто великолепно, – сыто откидываясь на спинку стула, сказал Руслан.

Папа удовлетворенно крякнул, соглашаясь.

– Пойдем-ка, дорогой зять, потолкуем, дадим нашим девочкам обсудить последние новости. – Станислав Георгиевич поднялся, уводя оборотня в кабинет.

– Не нравятся мне эти секреты, тревожно что-то на душе, – пробормотала мамочка, хмуря брови.

– А что происходит, мам? – спросила, чувствуя ее волнение. Я пересела ближе к ней.

– Стас ничего мне не говорит, – вздохнула наяда.

– Не накручивай себя, мамуля. – С другой стороны расположилась Сашка. – Если бы дело действительно было серьезным, папа обязательно сказал бы тебе.

– Может, Руслан обмолвился с тобой? – подозрительно прищурилась наяда, глядя на свою младшую дочь.

– Нет, – сестренка невозмутимо потрясла головой.

– Предлагаю убрать со стола, – решила переключить общее внимание я.

За приятными совместными хлопотами мы и не заметили, как вернулись мужчины. Папа утащил маму отдыхать, Рус попытался провернуть то же самое с Сашкой, но сестра категорически отказалась. Я уж и забыла, что нам предстоит разговор. Оборотень ушел в гостевой дом, пригрозив, если его супруга не явится через полчаса, забрать ее силой. На что она весело рассмеялась, а потом уперла руки в бока и, опасно сузив глаза, произнесла с угрозой:

– Попробуй!

Руслан сгреб в охапку и страстно поцеловал сопротивляющуюся наяду. Я ж говорю: характер…

– А теперь рассказывай. – Александра утянула меня в гостиную, поближе к камину. – Что с тобой происходит? Почему ты приехала сама не своя?

– Сашка, ну перестань! Что за допрос? – попыталась отмахнуться, с ногами забираясь в широкое кресло. Сестра тут же устроилась рядом. Она пристально смотрела мне в глаза. Где научилась только? Этому взгляду позавидовал бы и опытный следователь на допросе. Сразу захотелось во всем признаться, и я решилась: – Да особо нечего рассказывать. – Вздохнула, собираясь с духом. – Понимаешь, есть один мужчина, который странным образом волнует меня.

– Странным? Это как? – насторожилась сестра.

– Иногда мне хочется его убить, а иногда… – мечтательно закатила глаза, представляя себе упругую золотистую кожу, под которой бугрятся мышцы, четко выраженную и такую мужскую косую линию живота, по которой прошлась бы языком, вырисовывая собственные узоры.

– Это любовь, детка! – мягко улыбаясь, произнесла Александра. – Рус все время нарывается, иногда мне так и хочется отморозить ему хвост, но как посмотрит на меня глазищами своими серыми, обнимет, прижмет крепко-крепко…

– О, умоляю, избавь меня от подробностей. – Я выставила руку вперед, закрывая ей рот, и тихонько хихикала.

– Так кто он?

Я опустила глаза и пробормотала:

– Егор Тишинский.

– Кто? – вскрикнула сестра, мгновенно подрываясь с кресла. – Да ты в своем уме? – злилась она. – Он же к женщинам относится хуже, чем к собственным запонкам, – тихонько продолжила, не желая разбудить родителей. – Этот напыщенный осел разобьет тебе сердце. И потом, насколько я знаю, он собирается жениться. – Что? Жениться? Глупое сердце замерло и камнем рухнуло вниз, к моим ногам, тихонько звякая по дорогому паркету.

– Но ведь не было никакого объявления в прессе, – промямлила в ответ.

– Объявления действительно не было – пока. – Сестренка сочувственно посмотрела на меня. – Но Ольга Строганова всегда добивается того, чего хочет, а хочет она Егора Тишинского. – Она-то, может, и хочет, а вот захочет ли он? – С этой дамочкой я тоже немного знакома, такая же беспринципная и наглая тварь, как и он сам. Прошу тебя, не лезь в этот серпентарий. – Саша уселась на пол у моих ног и положила голову мне на колени, крепко обхватывая за икры. Как раньше, я провела рукой по платиновым кудрям, мягко улыбаясь. – Он сделает тебе очень больно, а ты заслуживаешь счастья больше, чем кто-либо из нас.