Эдмунд остался один во мраке коридора. Один со своими воспоминаниями.

И чем Эдмунду так понравилось это кольцо, когда он его покупал? Толстое, тяжёлое, да ещё и изготовлено с кучей ошибок, если приглядеться — его делал ученик ювелира, а не сам мастер. Эд знал всё это, так о чём он только думал? Ведь не о цене — денег ему хватило бы и на золото с бриллиантом. Да, пришлось бы где-то сэкономить, но хватило бы. Так почему именно это?

Захлопнув коробочку и пряча её в карман, Эдмунд вернулся в кухню. Снова спрятался в угол. Невеста брата Пацифики заканчивала резать что-то возле стола, мило общаясь с будущей свекровью.

Женщина куда-то удалилась. Девушка закончила и присоединюсь к Эду в его добровольном изгнании. Некоторое время они простояли в тишине, наблюдая за семейным мракобесием.

— Садитесь ужинать, — позвал глава семейства.

Каждый, кто давно был знаком с порядками дома, быстро занял своё место. Эдмунд и Тина остались стоять.

— Прости, но на этом страшном суде каждый сам за себя, — тихо шепнул Эд, так, чтобы слышала только девушка.

Шустро занимая место возле Пацифики, Эдмунд во всеуслышание спросил, чтобы отвести от себя нежелательное внимание:

— Так как говорите, Тина, вы с Джеком познакомились?

На девушку устремилось почти два десятка глаз. Она поспешила на свой стул и предприняла отчаянную попытку перевести разговор в другое русло:

— Совершенно стандартная история. Столкнулись, увидели, полюбили. А вот про Вас я бы узнала побольше. Как так вышло, что Вы, учитель, сегодня тоже тут ужинаете?

— Уверяю Вас, это не очень интересная история, и потом я спросил первый.

Нечто синее мелькнуло возле бедра Пацифики. Воздух вокруг почему-то стал очень сухим. Мокрое и холодное с силой ударило Эдмунда под коленку. Тренировки с плетениями не прошли даром — Пацифика уже могла запустить водой в нужную сторону.

Эд кивнул, поняв намёк, и обернулся к своей даме:

— Но если Вы настаиваете… Цифи, не расскажешь про ваши злоключения с учителями?

Эдмунд почувствовал, как чуть выше колена легла токая рука спутницы. Ещё одна синяя вспышка под столом. Вода с колена исчезла, но переместилась в сапог, даря неприятное ощущение сырости.

— Конечно, — под взглядами родственников, Пацифика чуть улыбнулась и начала рассказ.

Эд положил себе побольше картошки и разных салатов. Что бы ни начали обсуждать за столом — его задача говорить коротко и не отсвечивать больше необходимого. Новый член семьи в любом случае тема более важная и интересная, чем какой-то житель захолустья.

…

88. Луна.

…

Моих младших кузенов не очень заботили разговоры взрослых, а я просто хотела уйти. Мой учитель за ужином выглядел так, будто в жизни не хотел ничего так сильно, как подавиться картошкой и тихонько умереть под столом. По началу, это вполне веселило, но минут через десять безграничного сочувствия к несчастному, я решила бросить его на произвол судьбы и пойти играть с мелюзгой в прятки. Если есть вероятность, что дети взбесят тебя через пять минут, то игра, где их основная задача — не попадаться тебе на глаза и молчать — идеальное решение.

Я забежала на чердак и распахнула тяжёлые створки тёмного шкафа. Три горизонтальные полки. На средней я могла бы спрятаться. Идеальное место, чтоб никто не додумался там меня искать.

Я повыше задрала ногу, слыша, как водящий досчитывает до пятидесяти.

Схватившись, за верхнюю полку, попыталась подтянуться и закинуть вторую ногу на полку, но шкаф качнулся. Пальцы соскользнули с лакированной древесине.

— Я иду искать!

Крик совпал хохотом взрослых в столовой.

Я шлёпнулась на спину. Надо мной качался шкаф. Я в ужасе отпрыгнула, боясь, что он упадёт.

Послышались шаги, а я сидела на полу, всё ожидая, когда шкаф перестанет качаться. Уже было ясно, что он устоит, но рисковать не хотелось.

На верхней полке, стояла большая коробка. От качки она частично выехала вперёд и одним углом висела над полом.

— Попалась! — пятилетний кузен заглянул на чердак.

Я неотрывно смотрела на коробку.

— Слушай, а играйте дальше без меня. У меня тут… одно дело.

— Ладно, — брат пожал плечами и убежал. Мог бы хоть чердак тщательней проверить. Вот поэтому он всегда проигрывает.

Плотно закрыв дверь, я сняла коробку. Похожа на ту, которую я видела в маминых воспоминаниях.

Я заглянула внутрь. Тряпьё, бумажки, артефакты — один за другим на свет появлялись самые разные предметы. Особенно меня заинтересовали стопочка уродливых — явно нарисованных Эдмундом — карикатур и коробка с вензелем ателье.

Свадебное платье. Неширокое, пожелтевшее. Я встала возле зеркала и приложила к себе. Почти по размеру. Только мама была выше. Я уже видела его в воспоминаниях. Теперь оно воняло старьём и сыростью. Я села на пол и попыталась свернуть платье и снова убрать.

Как-то неожиданно громко скрипнули петли. В проходе стол Эдмунд.

— Что тут у тебя грохочет? — он приблизился, рассматривая вещи.

Взгляд задержался на содержимом коробки. По моему лицу учитель всё понял.

— Вот как, да?..

Задумчиво потирая нос, он отошёл в сторону и сел на сундук. С тяжёлым вздохом, растирая руки, Эдмунд на время опустил глаза в пол, формулируя мысль.

— Есть ли у тебя какие-то вопросы? — снова поднёс руку к носу, не зная, что ещё сказать.

Я пожала плечами:

— Всё понятно. Почему расстались ты как-то говорил, так что… — я повела плечом и, отведя глаза, прибавила. — И вообще, это не новость.

— Откуда ты узнала? Аслан растрепал? Больше некому. В академии мы тебя одну не оставляли.

— Нет. Просто… из вас посредственные актёры.

— Кажется, у меня дежавю, — Эд горько усмехнулся. — Но вообще-то, ты могла бы решить, что это новая влюблённость.

Я промолчала, опустив взгляд в пол. Эд, очевидно ждал какого-то ответа и тишина заставила его внимательно вглядеться в меня.

— Ты ведь знала что-то ещё, да?

— Я посмотрела… кое-что… в твоих вещах.

Вздох. Усталый.

— Ты ведь знаешь, что это плохо? — Эдмунд не злился.

— Знаю.

— Не делай так. Если кто-то чего-то не говорит, значит не хочет. Вот что ты получила от этой информации?

Эд снова принялся тереть нос, я ковыряла бусинку на белом платье.

— Вы снова будите вместе?

— Ты уже второй человек, который спрашивает меня об этом сегодня, — Эдмунд улыбнулся. — Нет.

Возле начищенного сапога учителя из пыли на полу, впиваясь в доски корнями, рос стебелёк крапивы, обхватывая ногу призывателя. Через грубый материал обуви учитель не чувствовал этого и не замечал растение.

— Что это за карикатуры? — я протянула листочки.

Эдмунд взял листы, заметив крапиву, убрал её и начал медленно перелистывать бумаги.

Было начерчено девять крупных квадратов. В каждом из них помещалась маленькая карикатура.

В первом схематично нарисованные люди с восторгом смотрели на счастливую девочку в платье с глубоким декольте, вокруг неё летали звёздочки и сердечки, но рядом стоял мальчик с длинным носом и парой спиралек вместо волос. Над его головой зависла тучка с молниями. Мальчик неодобрительно косился на смотрящих.

В следующем кусочке нарисованный Эдмунд содрал с окна штору.

В третьем люди изумлённо и испуганно наблюдали за тем, как мальчик, заворачивает девочку в штору, будто начинку в рулет. Сердечки над её головой сломались, а над ним больше не висела туча.

Четвёртый квадратик украшал счастливый мальчик с сердечком над макушкой и рулон, из которого торчали только ступни и плачущая голова. Над всем этим красовалась подпись: «Объявляю вас мужем и женой».

Пятый. С подписью «Дома:». Эд с довольным личиком держал край шторы, а рулон с невестой разматывался.

Шестой. Держа за руки девочку, ещё не пришедшую в себя от быстрого вращения и потому смотревшую одновременно в две стороны, паренёк расширенными зрачками пялился туда же, куда и люди из первого квадратика.

Девочка пришла в себя и над ней возникла тучка с молниями, а мальчик сложил губки для поцелуя и, очевидно, ждал нежностей в свой адрес, но вместо них получил…