– Ура! – Завопили мы хором.

– Мы заслужили завтрак!

– Ура! – раздалось в ответ.

И мы переместились на кухню. Никитка разложил на столе учебники, тетради и возобновил беседу с гостьей уже визави. Я их не отвлекала – жарила яичницу, варила шоколад, разыскивала в Веркиных шкафах красивую посуду. Для завтрака я накрыла круглый стол в комнате. По-моему очень мило получилось. Особенно, если абстрагироваться от царящего вокруг хаоса.

– Прошу к столу!

– Ура! – было мне ответом.

– Ну, что ты выяснил? – приступила я к Никите, когда он закончил жевать.

– Я больше про себя рассказывал, – потупился ребенок.

– Зачем?

– Это у меня лучше получается. Я зачет «Моя семья» сдал на «пятерку».

– Молодец, конечно. Но про нее ты хоть что-нибудь узнал?

– Конечно. Ее зовут Мадлен.

– Это еще таксисты на вокзале выяснили.

– Ей сколько-то лет.

– Чего-чего?

– Я числительные после двадцати еще плоховато понимаю. Она живет в Париже. У нее там гостиная, спальня и кухня.

– Очень рада. А здесь-то ей чего надо?

– Вот это я сам ни пойму. Это мы еще не проходили.

– А, может тут дело в каком-нибудь мужчине? По-моему, наша Мадлен очень темпераментна.

– В каком еще мужчине? Из мужчин я могу спросить только про отца, дедушку и брата! Про любовника в «Моей семье» ничего не было.

– А что вы кроме «Моей семьи» проходили?

– «Моя комната». Я сейчас буду ей свою комнату показывать.

– Валяй, может, поможет.

Никитка с Мадлен направились в детскую, а я начала убирать посуду. Не успела я собрать со стола тарелки, как из Никиткиной комнаты раздалось громкое: «Вуаля!». Ну, или что-то похожее. Я бросилась на звук. Совершенно счастливая Мадлен сидела перед компьютером и радостно восклицала:

– О! О! О-о-о!

Если бы я не видела, что в этот момент она просто сидит за столом, наверняка подумала бы что-нибудь неприличное.

Обиженный ребенок дулся в сторонке. В его услугах больше не нуждались. Довольная Мадлен отправила сообщение и откинулась на спинку кресла. В самом деле, как просто решается проблема. Теперь ей остается только дождаться ответа. А когда ответ придет, там наверняка будет указан адрес, по которому ее надо будет доставить. Чудесно. Вызовем такси, вылезем в окно… А на улице сейчас полно народу. А отделение милиции буквально за углом. Так что посадить Мадлен в такси мы, скорее всего, не успеем. Надо что-то делать. И пока Мадлен, блаженно откинувшись в кресле, ждала ответа, я названивала Любаше. Та не торопилась брать трубку. Я уже начала нервничать, когда она, наконец, откликнулась.

– Любань, ты случайно, не знаешь, где твоя сестра сейчас находится?

– Думаю, дома.

– Неправильно думаешь. У нее дома нахожусь я. Верка поехала с родственниками, помогать в торговле. Не знаешь, на какой рынок?

– Понятия не имею. Прошлый раз они вообще пленку для парников в цыганский поселок возили. А что?

– Да она понимаешь, квартиру заперла и ключей не оставила.

– А зачем она тебя там заперла?

– Она не меня заперла, а Никитку.

– Ну и пускай дома сидит, так спокойнее.

– А мне-то надо уйти.

– Так тебя же там не запирали. Уходи.

– Как ты не понимаешь! Верка заперла Никитку. А мы с Мадлен залезли к нему в окно.

– Зачем? И с кем?

– С одной француженкой. Нам поговорить надо было.

– Поговорили?

– Не очень.

– Почему?

– Слабоват он еще во французском. Еще учиться и учиться.

– Я ж тебе говорила, что он во французском слабоват.

– Я и забыла совсем. А как Верке денег на уроки французского одалживала, помню.

– Так вылезайте обратно.

– Обратно не можем. Белый день все-таки. Народу на улице полно. Боюсь, арестуют.

– Когда в окно лезла, не боялась?

– Боялась, конечно, но очень надо было поговорить.

– Ненормальная. Ладно, сейчас приеду.

Ну, вот и хорошо, кажется, все благополучно разрешилось. Мадлен вышла из детской, помахивая листочком с адресом. Я посмотрела адрес: гостиница «Центральная». Мадлен, сияя от счастья, приложилась к листку губами. Я показала на телефон. Может она хочет кому-то позвонить? Нет, Мадлен отрицательно помотала головой. Может, те к кому она приехала, глухонемые? Все бывает. Я поспешила на кухню. Сварю шоколад для Любаши. По-моему, у нее не было особенного желания сюда ехать. Может, чашка горячего шоколада ее порадует? Жаль, что круассаны мы прикончили.

Любаша пришла не одна, а с дочерью.

– Пусть ребенок пообщается с носителем языка, – заявила Любаша, развалясь на диване. – Ну и жарища на улице.

– Наденька тоже сдала зачет на тему «Моя семья»?

– Не знаю. По моему, они вообще кроме «мама» и «папа» ничего не выучили. Пусть хоть послушает, как язык звучит.

– Любаш, боюсь, носитель языка торопится.

В самом деле, Мадлен, настойчиво пыталась втолковать нам с Любашей что-то, из чего мы более-менее уверенно могли уловить только слово «такси». Я быстренько связалась с такси «Вперед». Там пообещали, что Сергей уже через пять минут будет у нашего подъезда. Мы высыпали на улицу проводить Мадлен. Ее багаж перекочевал в Серегину машину, и такси отбыло в направлении гостиницы «Центральная».

– Ты должна мне все рассказать! Кто эта девушка? Как вы залезли в окно?

Я и сама жаждала поделиться подробностями. Но, видно, не судьба. Только я раскрыла рот, как у Любаши загудел мобильный телефон.

– Привет, Женя! Как дела? Что ты говоришь? Конечно, буду! Жди!

– Извини, – это она уже ко мне. – Женин муж куда-то удалился по делам бизнеса. Мы, наконец, можем встретиться и поболтать без помех.

– Да он вам и так не мешал. Он же по-русски не понимает.

– Но он смотрел. И вообще, кто его знает, понимает, не понимает. Смотрит, слушает, может, и выучился уже. Ну, пока, до встречи. Надежда, мы уходим!

И Любаша упорхнула. Мы с Никиткой вернулись домой. Хорошо, что Любаша догадалась оставить нам ключи от квартиры.

– Слышь, Никита, я зачем приехала-то. Ты случайно тети Люсино колечко у себя дома не видал?

– Такое со змеей и яблоней?

– Да!

– Нет, не видал.

– Жаль. А я все-таки пойду, поищу.

И я принялась обшаривать полки в кухне, ящик под мойкой. Хорошо, что помойное ведро оказалось пустым. А то пришлось бы и там искать. Или плохо, что помойное ведро пустое? Вдруг колечко случайно выбросили? Нет, Люськина семейная реликвия всем была прекрасно знакома, ее не могли случайно выбросить.

Я попыталась позвонить Верке. Вдруг она уже нашла кольцо и спрятала в надежное место. Бесполезно, «абонент недоступен». Наверное, опять у нее деньги на телефоне закончились. Хоть бы подумала, что у нее ребенок один дома, растяпа.

– Никитос!

– Я!

– Мама, когда порядок наводила, нашла то, что искала?

– Не знаю. Да она и не наводила ничего.

– Как же, «не наводила»? Вчера к вам домой войти было невозможно, а сегодня здесь вполне проходимо.

– А вы, теть Рай, туда посмотрите, – Никита махнул рукой в угол комнаты. – И еще ко мне загляните.

Я повернула голову в указанном направлении. Весь дальний угол комнаты, почти под самый потолок, был заложен пожитками, наваленными друг на друга как попало. Я, и в самом деле, пока крутилась с завтраком, по сторонам не глазела.

– Ого! – только и сказала я.

– Ого! – передразнил меня Никитка. – В мою комнату зайдите! Там не «Ого!», там «О-го-го!».

Я осторожно заглянула во вторую комнату. Действительно – «О-го-го!» Узенький проход вел от двери к Никиткиной кровати. Все остальное помещение находилось в состоянии первозданного хаоса.

– Как вам это удалось?

– Сашко с Ганной помогли. Ганна молодец. Она Сашко и мать быстро организовала, что бы они спальное место на полу расчистили, да проходы освободили. А потом сказала, что в гостиной давно пора делать ремонт. Поэтому те вещи, которые некуда сложить, надо перенести ко мне в комнату. Потому что когда начнут ремонт, их все равно туда перетаскивать придется. Хорошо хоть, к кровати подход оставили. А про то, что что-то такое нашли, мать ничего не говорила. Она все больше о ремонте мечтала. Сказала, все, что сегодня заработает, пока Сашку с Ганной помогает, все на ремонт пойдет, первый взнос.