— Тебе не кажется, что это звучит странно? — смеюсь я.

— Очень странно.

Переключив внимание на зеленый двор передо мной, мы оба несколько минут молчим, вдыхая свежий воздух и запахи. Свободу, которую дает это место.

— О чем ты думаешь, Инд?

Я думаю о том, чтобы растить детей с женщиной рядом со мной. О том, что я могу называть свою лучшую подругу свояченицей. О том, что я тетя для той милой малышки, которая растет у нее в животике. О том, как будет проводить дни вместе в «Юнайтед-центр», наблюдая за игрой Райана или Зандерса, а затем здесь.

Я подношу бутылку к губам.

— Я думаю о том, какой сексуальной буду в качестве жены игрока НБА.

Стиви смеется, кладя голову мне на плечо.

— Насколько мне повезло, что моя лучшая подруга и мой брат так сильно любят друг друга?

Я наклоняю свою голову к ее.

— Теперь мы вместе навсегда вместе? Нас четверо. Мы будем растить детей и стареть вместе?

— Это ты мне скажи, Инди. Мы будем вместе до конца?

Все, что я могу видеть на этом заднем дворе, — это остаток нашей жизни. Каждый день рождения. Каждый праздник. Каждый теплый летний вечер и холодное зимнее утро. И каждый образ сосредоточен вокруг мужчины, которого любит мое сердце, разум и душа.

Впервые в моей жизни мне не нужно ничего из этого романтизировать. Райан воплотил мою мечту в реальность.

Я мечтала о нем.

— Ежедневное обновление, Ви — мы будем вместе до конца, но сначала мне нужна твоя помощь кое в чем.

43. Райан

— Дайте мне знать, когда будете готовы, — говорит Дэвид, мой швейцар.

— Гарольд должен подъехать с минуты на минуту.

Стоя в вестибюле, мы вдвоем наблюдаем за толпой фанатов снаружи здания. После вчерашней победы мы всего в одном шаге от выхода в плей-офф впервые за шесть лет. Это ни в коем случае не равносильно победе в чемпионате, но для этого города это все равно важно.

— Я не видел мисс Айверс почти неделю, и слышал, что на днях грузчики увозили ее вещи.

Дэвид — сдержанный человек, но мы слишком давно знаем друг друга, чтобы он мог притворяться сдержанным со мной.

— Я купил дом примерно в тридцати минутах езды от города. Инди живет там.

Его седые брови взлетают вверх.

— Вы переезжаете?

— Да. Я купил дом для нее и не буду там жить без нее.

Он кивает, сжав губы, как будто раздумывает, стоит ли говорить, но все равно решается.

— Мистер Шей, за почти четыре десятилетия моей работы на этой должности вы были моим любимым арендатором. Вы добрый, щедрый и более приземленный, чем любой двадцатисемилетний парень, который зарабатывает такие деньги. Но, сынок, за почти пять лет, что ты здесь живешь, единственный раз, когда ты мог выйти на улицу, — это либо броситься к машине, либо вбежать в здание через дорогу, чтобы повидать свою сестру. Ты здесь не живешь. За тобой везде наблюдают, — он указывает на толпу фанатов, ожидающих меня у входа. — Я буду чертовски скучать по тебе, но надеюсь, что вы с мисс Айверс выберетесь отсюда и найдете место, где сможете побыть в тишине.

Это именно то, что этот дом значит для меня. Я почувствовал это в ту же секунду, как вошел. У него был потенциал стать домом, и я мог представить Инди в каждой комнате. Я мог видеть ее в саду или на кухне. Я мог видеть, как она бездельничает в гостиной или в нашей спальне.

Это идеальное место, чтобы спрятаться, и я надеюсь, что она решит спрятаться со мной.

Я похлопываю его по плечу.

— Дэйв, — сделав паузу, мы вдвоем тихо смеемся над тем, что я случайно назвал его прозвищем Инди. — Дэвид, если я все-таки перееду, тебе с семьей придется навестить меня.

— С удовольствием.

Гарольд паркуется прямо перед зданием, и Дэвид открывает мне дверь в вестибюль.

Опустив голову, я раздаю несколько автографов, одновременно быстро направляясь к машине. Как только я оказываюсь в безопасности, Гарольд направляется к тренировочному комплексу, где меня срочно нужно будет отправиться на очередную пресс-конференцию, прежде чем ступить на корт.

Откинув голову назад, я наблюдаю, как мимо проплывает город.

Я мало спал на этой неделе из-за ошеломляющего сочетания отсутствия Инди и сожалений о том, как я сказал ей тем утром. Но я горжусь ею. Если бы я был посторонним человеком и увидел такую реакцию на беременность, я бы тоже захотел, чтобы она ушла от меня. Она заслуживает того, чтобы иметь все, чего хочет от жизни, и год назад у нее не хватило бы сил уйти так, как сейчас.

Последнее, чего я хочу, — это чтобы она ушла от меня, но мне нравится видеть, что у нее хватает смелости встать и потребовать того, чего хочет.

И я — то, чего она хочет. Я знаю без тени сомнения, что это так.

Теперь, если бы она, черт возьми, позвонила мне и попросила переехать к ней в дом, я бы тут же рванул.

Она живет там уже три дня, и, да, я засыпал свою сестру сообщениями и звонками. Она мало что говорит мне, кроме того, что с моей девушкой все в порядке, поэтому я стараюсь оставить все как есть.

* * *

На пресс-конференции Итан сидит по одну сторону от меня, а мой тренер — по другую. Приятно быть не единственным человеком за микрофоном, но это не имеет большого значения, почти все вопросы по-прежнему адресованы мне.

— Шей, — репортер в первом ряду встает и говорит в микрофон. — Как ты держишься под таким давлением?

— Я не чувствую давления.

Ложь. Итан, наблюдающий за мной краем глаза, подтверждает, что он тоже знает, что я лгу.

— Первый потенциальный выход в плей-офф за шесть лет, если ты сможешь одержать победу сегодня вечером. И ты не чувствуешь никакого давления?

Как всегда, я надел маску. Спокойный. Холоднокровный. Собранный.

— Нет.

Встает еще один репортер.

— Как думаешь, как сложится твое будущее, если ты не пройдёшь в плей-офф в этом году? Ты выступаешь в лиге уже пять лет, и тебе еще предстоит вывести свою команду в послесезонный период.

— Я не думал об этом, учитывая, что я полностью настроен на то, чтобы мы вышли в плей-офф.

Вопросы продолжаются, и я не могу дать ответ и на половину из них.

— Еще со времен колледжа тебя называли следующим Майклом Джорданом. В какой момент фанаты перестанут сравнивать тебя с ним?

— Считаешь ли ты, что твои достижения оправдывают ту зарплату, которую ты получаешь?

— Ты хочешь перейти в другой клуб? Есть более сильные команды, которые подписали бы тебя в мгновение ока, если бы ты согласился на трансферное окно. Как думаешь, стоит ли Чикаго подписать более молодые таланты?

— Кстати, о контракте, как думаешь, это твой последний вечер в футболке «Дьяволов», если ты не сможешь одержать победу?

— Нет, — говорит Итан в микрофон, хотя вопрос был адресован мне. — Его контракт действует еще на три сезона. Он никуда не денется. У кого-нибудь есть ко мне вопрос? Я тоже здесь, вы же знаете.

Тихий смешок прокатывается по толпе, снимая часть тяжести с моей груди, но это длится недолго.

— Шей, чувствуешь ли ты, что на тебе все время лежит бремя? Постоянно быть совершенным?

Итан снова смотрит на меня, прежде чем наклониться вперед, чтобы возглавить пресс-конференцию.

— Да, — говорю я, прежде чем он успевает меня остановить. — Я чувствую это бремя каждый день.

Эти слова эхом отдаются в микрофоне, когда репортеры устрашающе замолкают от моей откровенности. Я никогда в жизни не был так честен со СМИ.

— Я люблю эту команду и даже больше, я люблю баскетбол. Но в течение последних четырех сезонов часть меня презирала это. На меня постоянно оказывалось давление, чтобы я не показывал никаких слабостей, чтобы вы все не знали, как я боюсь потерпеть неудачу или подвести этот город.

Последний репортер, задавший вопрос, садится рядом со своими коллегами. Камеры продолжают вращаться, и журналисты уткнулись в блокноты, записывая мои заявления.