Костя устроил конкурсный отбор официантов (вернее – официанток. «Когда тебя обслуживает девушка, это гораздо приятнее», – заявил он. Антон не возражал).

Незадолго до открытия Антон дал рекламу «Кают-компании» в газеты и на местное телевидение, и разослал приглашения на презентацию (под диктовку Кошкарева) наиболее видным людям города.

И презентация состоялась.

Газета называлась просто – «Городские ведомости». Раньше, несколько лет назад, ее название звучало гораздо патетичней – «Знамя коммунизма», однако время гнуло свое, никакое «знамя» не могло помочь повысить тираж, и название приобрело более практичное звучание. Газета была еженедельной, выходила на тридцати страницах, и, поскольку редакция испытывала постоянные финансовые затруднения, качество бумаги и немногочисленных фотографий оставляло желать лучшего. На первой странице, выполненной в тусклых черно-бело-красных цветах, крупным шрифтом был набран анонс номера, и среди уже привычных, навязших на зубах заголовков в глаза бросался следующий: «Смерть студентки. Людоед приходит в город». Это было набрано крупным шрифтом, белым по черному, а чуть ниже значилось, уже мельче: «О страшном происшествии, случившемся в прошедшие выходные, читайте на третьей странице номера».

На третьей странице, в рубрике «Происшествия», эта статья стояла первой. Она так и называлась: «Людоед приходит в город». «Как мы уже сообщали, 15 июля сего года двое подростков 13 и 14 лет, прогуливаясь в районе большого оврага, обратили внимание на странный мешок, стоящий под одним из деревьев. Сам мешок и трава под ним были странного черного цвета, и подростки заинтересовались его содержимым. Когда завязка была развязана и содержимое вывалилось на траву, мальчишек обуял ужас. Это были части человеческого тела, отчлененные по всем правилам – голова, кисти рук, стопы… Как показало следствие, останки принадлежали студентке второго курса архитектурно-строительного института Козиной Наталье, жительнице Октябрьского района, об исчезновении которой за несколько дней до этого заявили в УВД Октябрьского района родители девушки… И вот спустя несколько недель случилось еще одно происшествие, которое представляет это и без того страшное дело в еще более неприглядном свете.

В прошедшее воскресенье, в самом центре города, на пляже в районе коммунального моста, были обнаружены человеческие кости. Очень быстро было установлено, что, это недостающие останки все той же убитой студентки, но самое страшное заключалось в том, что все они были сварены и обглоданы, причем на остатках плоти были обнаружены следы человеческих зубов.

Это первый официально зарегистрированный случай каннибализма в нашем городе, и в связи с этим жители города вправе задаться вопросом: а последний ли это случай?

Пока людоед не найден, никто из нас не может чувствовать себя в безопасности. Лето близится к концу, скоро грянут холода, и не знаю, как тебя, читатель, а меня это заставляет задуматься: а не захочет ли людоед запастись провизией впрок?..»

С утра стояла несусветная жара. В воздухе просто витало напряжение – когда же разразится гроза? Это душное, потное, нездоровое ожидание изматывало, выводило из себя.

Возможно, именно из-за жары все и случилось. Впрочем, сама Ирина была уверена: рано или поздно это все равно должно было случиться, в жару, слякоть или мороз. Просто – вопрос назрел.

Короче говоря, ее уволили.

– Я бы давно уже сама ушла, – объяснила она позже Натке Крайновой, своей лучшей подруге. – Этот

Лысый меня уже давно доставал, но я не думала, что он решится на ТАКОЕ…

«Лысый» вовсе не был лысым в прямом смысле слова – кое-какие волосы у него на голове еще сохранились. Его звали Собачников Николай Степанович, был он начальником некоего отдела па крупном заводе, и Ирина уже полгода работала у него секретарем. Завод был полудохлый, как и большинство российских заводов. Основная масса рабочих находилась в вынужденных неоплачиваемых отпусках, но начальство вместе со своей свитой продолжало исправно выходить на свои рабочие места и усиленно делать вид, что забот у него выше головы. Возможно, именно это вынужденное безделье и подействовало на сознание Собачникова так развращающе, а может, в этом виновата была узкая мини-юбка Ирины – тем не менее Николай Степанович, который и раньше время от времени оказывал своей секретарше знаки внимания, в этот день словно спятил. Под каким-то идиотским предлогом он вызвал Ирину в свой кабинет, предложил сесть, а сам, словно невзначай, запер кабинет на ключ. Ирина почуяла неладное, но ничего не сказала. Она давно знала, что шеф у нее «с прибабахом», и старалась не придавать значения его странностям.

– Жарко сегодня, – известил Николай Степанович, ослабляя узел галстука. – Просто невыносимо… Ты хочешь минералки, Ирочка?

Ирина хотела, но еще больше она хотела как можно скорее покинуть кабинет – от шефа несло потом.

– Спасибо, Николай Степанович, не хочу.

«Скорее говори, что тебе надо, – раздраженно подумала она. – Через десять минут идти обедать – я не хочу из-за тебя терять свое время… черт старый!»

Николай Степанович вовсе не был старым, ему было всего сорок пять, по для Ирины, в ее двадцать один, он был уже в тираже. К тому же действительно приближалось обеденное время. Но шеф, похоже, не спешил. Он достал из холодильника минеральную воду, налил в стакан и с бульканьем выпил. Потом подошел к Ирине со спины и положил руку ей на плечо.

– Как у тебя сегодня настроение, Ирочка? – поинтересовался он.

– Нормальное, – сказала Ирина. «Отвратительное, – одновременно подумала она. – Что тебе от меня надо? И убери, пожалуйста, руку, у тебя потная ладонь…»

У Николая Степановича в самом деле была потная ладонь. Но он этого не замечал. Ирина вдруг почувствовала, как рука его вдруг зашевелилась, пальцы сжались. Она напряглась. В другой ситуации и с другим человеком она без разговоров скинула бы с себя его руку и сказала что-нибудь вроде: «Отвали, кретин», но с начальником так поступить не решилась. Только вздохнула мысленно: «Не может без того, чтобы не пощупать…»

Николай Степанович вдруг, по-прежнему не убирая руки, придвинул второй стул и сел рядом, почти вплотную.

– У меня есть для тебя хорошая новость, Ирочка, – сказал он.

При этом он так шумно повел носом, что Ирина нисколько не усомнилась – он ее нюхает. Сразу стало неуютно – ладно еще, если бы она благоухала духами, это можно было бы понять, но когда ты мокрая, как мышь, и разит от тебя потом… Впрочем, шеф, как ей показалось, был в восторге от ее запаха.

Ирина непроизвольно подалась в сторону.

– Какая новость, Николай Степанович? – спросила она несколько сдавленно.

– Помнишь, ты просила меня посодействовать в получении бесплатной путевки в санаторий?

Ирина помнила. Путевку она просила не для себя – у Славки, младшего брата, врачи обнаружили какие-то проблемы с легкими и настойчиво рекомендовали ему провести курс лечения в санатории. Но путевка стоила больших денег, а через завод можно было получить ее полностью оплаченной.

Ирина просила начальника о помощи еще месяц назад, но тогда он лишь пробурчал в ответ что-то невнятное, и она решила не возобновлять этот разговор. И вот месяц спустя шеф наконец дал ответ. Правда, в такой странной форме…

– Помню, Николай Степанович. А что – есть возможность?

– Есть, Ирочка, есть. – Он снова повел носом. Ирине показалось, что он облизывается. – Завтра же можно все оформить. Заезд в санаторий со следующей недели. Надо будет только пройти медкомиссию – и с понедельника на двадцать четыре дня ты вольная птица.

– Это не мне, это брату, я вам говорила.

– Тем более.

Николай Степанович продолжал тянуться носом к ее шее, Ирина продолжала отодвигаться, и в какой-то момент угол наклона начальника превысил все разумные пределы. Не удержавшись на стуле, он завалился и уткнулся носом ей в ключицу. Он попробовал придержаться, но сделал это очень хитро – единственно, за что он счел нужным ухватиться, это за саму Ирину.