– Корпус работает, – сказал Роман Макарович. – Активнее, Антон, активнее… Во-от, молодец! Витька, а ты не уходи от боя. Давай, показывай свои финты, ты же умеешь. Тебе самому через час драться, так что тренируйся.

– Если СЕЙЧАС Тошка поймает меня на моем финте, то ЧЕРЕЗ ЧАС драться я уже не смогу, – резонно возразил Витька, скользя по кругу.

Шел уже третий день областных соревнований по боксу. Их спортивная школа по очкам была на первом месте, правда, делила его со школой Юго-Западного микрорайона. Собственно, никаких неожиданностей в ходе соревнований пока не происходило – все шло точно так, как Роман Макарович и планировал. Но завтра должно было все решиться. Теперь все зависело от того, сколько очков наберут Витька Панков и Тошка Савченко в личном зачете. Если Витька проиграет бой с большим отрывом, то Антону придется сильно постараться, чтобы добавить в общекомандную копилку такое количество очков, которое позволило бы им сохранить за собой первое место. За Тошку тренер был спокоен, а вот Витька… Три первых боя Витька провел с неплохим результатом, но зато четвертый обернулся для него оглушительным поражением. Некто Савин из спортшколы. Все свои бои он провел с разгромным счетом, и Витька не стал исключением. Бой закончился нокдауном, и с тех пор обычно бесстрашный Витька – Витек, Витус – словно заболел страхом перед схваткой. Даже сейчас, на тренировке, в спарринге с лучшим другом Тошкой, он словно не верил в себя и, что хуже всего, – не верил Тошке. Витька явно боялся, что его могут ударить так же сильно, как это сделал Савин.

Тренер и с сожалением покачал головой. Это хуже всего, когда начинаешь бояться ударов. Если ты не сможешь преодолеть этого страха, ты уже не боксер. И на ринге тебе не место.

«Нет, Витька не выдержит, – с сожалением подумал Роман Макарович. – Виду, конечно, не подаст, что боится, не убежит с ринга, но и очков много не заработает…» Хорошо еще, что противник у него не ахти, Семенов из Железнодорожного района. Этот парень вышел в финал не потому, что хорошо дерется, – просто волей жребия противники ему доставались не из лучших, и по очкам он шел далеко впереди Витьки, однако в бою во многом ему уступал. В этом Роман Макарович не сомневался. Если не случится ничего непредвиденного, если Витька не испугается в последний момент, если размеренно и настырно будет зарабатывать очки для себя и команды, то…

Впрочем, что значит «то»? Имеется еще очень много «если». Как поведет себя Тошка в этот последний день соревнований? Как сложатся оставшиеся два боя? В исходе первого можно не сомневаться – здесь тоже противник не из лучших, но во второй схватке, вероятнее всего, драться придется все с тем же Савиным, а это уже серьезно. Зверь, а не парень.

Тренер взглянул на часы и поторопился дунуть в свисток. -

– Все, ребята, заканчиваем. Сходите в душ, переоденьтесь – и в автобус. Через час начнутся соревнования.

Тошка с Витькой стукнули друг друга по перчаткам и отправились в раздевалку, зубами развязывая шнурки на перчатках. За ними отправились остальные ребята, обсуждая предстоящий день.

Тошка нисколько не волновался. Он видел, что ребята волнуются не столько за себя, сколько за него (для них соревнования уже практически закончились, теперь все в основном зависело только от него), что тренер тоже волнуется и нисколько этого не скрывает, но сам он чувствовал себя совершенно спокойным.

Два боя? Фи! За те два года, что он занимался в секции Романа Макаровича, он выдержал столько боев, что предстоящие два можно было считать ничем. Подумаешь, какой-то Савин с Юго-Западного! И почему его так все боятся? Возможно, о нем говорят больше, чем он стоит. Правда, Тошке еще воочию не доводилось видеть его в деле – соревнования проходили в спорткомплексе «Сибирь» в очень жестком режиме, в двух залах, у участников не было свободной минуты, чтобы наблюдать за каждой схваткой и высчитывать своего возможного противника. На соревнования было отведено лишь три дня, а спортсмены собрались со всей области.

Но дело даже не в том, видел ли Тошка своего противника в деле или нет. Просто он был уверен в себе. И полон злости. Прошло чуть больше недели с той ночи. когда бандой Плохиша были жестоко избиты четверо ребят из Овражьего околотка и когда была устроена та эффектная засада на виадуке. Битва на следующий день наглядно показала, что ребят с Овражьего не так– то легко взять на испуг. Война закончилась, не успев начаться, но Тошка продолжал ждать подлости со стороны Плохиша. Он находился в постоянном напряжении, ожидая подлого удара в спину, но за прошедшую неделю больше не было ни одного налета со стороны Плохиша. Возможно, это было связано с начавшимися соревнованиями – за ними внимательно следил весь город, каждый мальчишка болел за честь своего района, и подобное перемирие могло быть вполне понятным, если бы… Если бы Тошка не был уверен: Плохишу плевать на спорт. Скорее всего он просто выбирает удобный момент для нанесения удара. Он, конечно, псих, но не дурак – понимает, что сейчас не самое лучшее время для разборок. Тем более после того, как стало ясно, что Костик Жмыхов ослеп на один глаз. Вероятно, Плохиш просто выжидает, когда улягутся страсти.

Но он еще не знает, что злость в Тошкиной душе не уляжется никогда… В тот вечер, когда Тошка увидел, что Плохиш сделал с его сестрой, он понял – покоя ему не будет, пока месть не свершится. Не то чтобы он испытывал какие-то глубокие чувства к своей сестре – они жили разной жизнью, виделись практически только по вечерам, да и характеры их были разными. Если Тошка пошел в мать, такой же обычно невозмутимый и предпочитающий держать эмоции при себе, то Ирина была вся в отца, такая же взбалмошная, непоседливая (не зря получила прозвище «Птичка»), неуравновешенная, всегда уверенная в правильности совершаемых ею поступков, за что не раз и получала по носу. Взять хотя бы ее недавнюю сумасшедшую любовь к Плохишу. Сейчас она не могла понять, как смогла влюбиться в такого типа («Скотина, сволочь, подонок!»), но три месяца назад она готова была горло перегрызть каждому, кто отозвался бы плохо о ее ненаглядном.

Сейчас, по прошествии недели после разрыва с Плохишом, синяков и шишек у нее все еще было предостаточно, а вот от былой любви не осталось ничего. Вернее, осталась одна ненависть. И жажда мести. И жгучий стыд от того, что теперь многим ее друзьям (во всяком случае – некоторым) хорошо известно, как с ней обошелся ее «любимый Вадик»… А ведь ее предупреждали, ей говорили… Не-ет, это непростительно. Она убила бы его собственными руками, если бы могла. Ну ничего, зато у нее есть брат, который сказал в тот день, стирая мокрым платком корочку запекшейся крови с ее лица: «Потерпи, Ирка, потерпи еще немного… И я за тебя отомщу, обещаю…» Она удивилась тогда – странно было слышать такие слова от Тошки. Она никогда особо серьезно не относилась к своему брату, считала его еще слишком маленьким, чтобы разговаривать с ним на равных, а уж для того, чтобы просить у него помощи, он вообще еще был в ее глазах сопляком. Но после событий на виадуке она взглянула на брата по-новому. Не то чтобы она прониклась к нему уважением, просто поняла: братец уже не мальчик. И на него можно положиться. И если он сказал, что отомстит, то можно не сомневаться – отомстит. Он такой. Он всегда был таким, только сейчас, ко всему, еще и стал взрослым…

Тошка тоже в себе нисколько не сомневался. Он знал, что рано или поздно (лучше, конечно, рано, чем поздно) возмездие свершится. Он найдет Плохиша, даже если тот зароется под землю или взлетит под облака.

Никуда ему не деться. Вот только закончатся соревнования.

– Славка, ты пойдешь смотреть соревнования? – спросила Ирина. – Сегодня последний день. Говорят, Тошка получит главный приз, если выиграет решающий бой.

– Не знаю, – сказал Славик, водя фломастером по альбомному листу. – Я и так уверен, что Тошка выиграет Он всегда выигрывает.

– Завидуешь? – улыбнулась Ирина.

– Еще чего!