— Твою мать! — воскликнула я и чуть не заплакала.

— Это не квартира, а какой-то проходной двор, — сказал он все еще не отпуская меня, — может не открывать? Пусть звонят?

Раздался еще один звонок. Более настойчивый и длинный, а потом в дверь начали стучать.

— Надо открыть, — сказала я, выбираясь из-под Гаранина и застегивая рубашку.

— Так ночь почти на дворе, — сказал Валерий.

— Ну ты слышишь, стучат ведь уже и не уходят.

— Я сам открою, мало ли кто там.

— Вот именно, мало ли кто там, — сказала я, поднимаясь с кровати.

Хотела пригладить волосы, он шпильки давно валялись где-то на кровати и волосы рассыпались по плечам.

— Я с тобой, — сказал Валерий, прыгая на одной ноге и натягивая джинсы.

Я отправилась открывать, по дороге в коридоре глянула в зеркало и ужаснулась. На моем лице точно было написано то, чем я только что занималась. Щеки покраснели, глаза блестели, как в лихорадке, на подбородке и шее легкое покраснение от двухдневной мужской щетины.

Я посмотрела в глазок и очень удивилась. Перед дверью стояла высокая красивая шатенка. Каштановые волосы длиной до плеч, длинная челка, красивый аккуратный нос с небольшой горбинкой совсем не портил ее, а придавал некоторый шарм, широко распахнутые зеленые глаза с веером шикарных ресниц. На вид ей было лет двадцать пять, не больше. Короткая черная кожаная юбка, высокие сапоги, куртка-косуха. «И что этому чуду здесь нужно? Опять кто-то дверью ошибся?» — поморщилась я.

Женщина подняла руку и уже хотела опять начать издеваться над моим звонком, но я щелкнула замком, открывая дверь. Она ворвалась в квартиру, буквально сбив меня с ног. «Надо собаку завести, — мелькнуло в голове, — добермана, например, или мастифа».

— Где он? Где? — практически закричала она, двигаясь по направлению к комнате и кухне.

— Э-э, мадам, — крикнула я, — вы ненормальная? Я сейчас вызову полицию! Кто вы!

— Гора! Дорогой! — закричала она, игнорируя меня и бросаясь на шею Гаранину, который появился в дверях гостиной в одних джинсах.

— Ты ее знаешь? — поморщилась я от крика.

Он кивнул головой. Я закрыла входную дверь на замок и прошла в комнату.

— Валер, — невозмутимо сказала я, прислонившись плечом к притолоке и сложив руки на груди, — скажи ей, пусть сапоги свои снимет. Я только ламинат положила новый.

— Гора, — дамочка с брезгливостью глянула на меня, как на насекомое, которое просто мешается под ногами, потом окинула взглядом обстановку, — кто это? Как ты живешь в этом бомжатнике? Как ты сюда попал?

Валерий, видимо, уже пришел в себя, расцепил руки девицы, которая до сих пор висела у него на шее, усадил ее в кресло и сказал:

— Юля, познакомься, это моя сестра Анжела.

— Ну, сестра, это громко сказано, — хмыкнула Анжела, устроившись в кресле и закинув ногу за ногу, — мы сводные брат и сестра. Наши родители поженились, когда Валере было лет десять, а мне пять.

— Анжела, познакомься, это Юлия, — продолжил Валерий, как будто не слышал ее.

— И где ты подцепил эту моль белую? — с издевкой спросила гостья, — или ты опять трахаешь все, что шевелится?

— Вы, Анжела, — начала я, — сейчас находитесь в квартире этой белой моли, так что будьте добры подбирать выражения.

— Гора, — продолжила девица, не обращая внимания на мои слова, — собирайся, едем! Я спрячу тебя. Мы наймем адвокатов! У тебя же куча денег, мы все решим! Посмотри на себя! Что с твоими волосами? Где твоя борода? Где мой Гора? Почему у тебя подбит глаз? Ты с бомжами дрался за эту?

Я аж задохнулась от негодования и стояла, ловя ртом воздух. Гаранин тоже молча хлопал глазами. Потом я взяла себя в руки, повернулась к нему и сказала:

— Как она сюда попала?

— Я звонил ей в самый первый день, — тихо сказал он.

— Зачем?

— Я искал помощи. Ты привезла деньги? — это он уже к Анжеле обратился.

— Привезла, — кивнула она, — но здесь они точно тебе не понадобятся, — или ты за ее услуги хочешь расплатиться?

— Анжела, ты давно перегибаешь палку, — почти зашипел он, — давай деньги и убирайся отсюда. И никому об этом ни слова!

— И как ты здесь живешь? — она еще раз оглядела комнату, — какой-то бабкин треш! И что тебя на теток потянуло!

— Так! — вызверилась я, — подняла свою силиконовую задницу и вынесла ее на улицу!

— Да пошла ты! — надменно сказала она, смерив меня высокомерным взглядом, и обратилась к Гаранину, — собирайся, уезжаем!

— Нет, Ани, я никуда отсюда не поеду, — покачал он головой, — извинись перед Юлией сейчас же!

— Да вот еще! — девица заметила вазочку с мороженым на полу, — о! обожаю, когда ты готовишь такой десерт!

Она взяла в руки креманку, отправила ложку мороженого себе в рот и закатила глаза.

— Скорую сразу вызывай, — сказала я, — братца твоего отравить хотела, надоел мне тут хуже горькой редьки! Что глазенками лупаешь? Оно со стрихнином!

Девица подскочила в кресле, выронила мороженое на пол, креманка разбилась, упав на вторую, стоящую внизу, растаявшее мороженое растеклось лужицей по бабушкиному ковру. Девица схватилась за горло и стала бешено вращать глазами, потом просипела:

— Гора, скорую! Что ты смотришь?

Гаранин стоял напротив, прикрыв глаза рукой. Я не могла понять, что он чувствует, о чем думает и что собирается делать. Однако было до соплей обидно, что он позволяет это силиконовой мартышке оскорблять меня.

— Извини, — он подошел ко мне, провел пальцами по щеке, взял девицу под руку и вытащил в коридор.

Я выдохнула и из глаз полились слезы. Я поняла, что сейчас он выйдет из квартиры вместе со своей Анжелой и больше не вернется. Хотя, зачем мне такой нужен. «А какой такой?» — спросила я сама у себя. А вот такой, трахющий все, что шевелится. Считающий женщин моей социально прослойки никем. Избалованный самовлюбленный козел!

— Юленька! Юля! Юля! — услышала я сквозь звон в ушах.

Так мне было обидно и больно, что заболела голова, у просто раскалывалась и в ушах звенело. Я подняла глаза на того, кто меня звал, постаралась сфокусироваться. Оказывается, я сидела на полу в старой бабушкиной гостиной и размазывала по лицу «слезы и сопли». А передо мной на коленях сидел Гаранин и что-то говорил, гладя по щеке и волосам. Я отпрянула от него и больно стукнулась затылком о стену. Стала еще больнее и обиднее.

— Убирайся, — прошипела я, — убирайся к своей типа сестрице, и больше я тебя видеть не хочу! Я не буду вмешиваться в твои дела. Не буду пакостить, но и помогать тоже. К Светке подлижешься, она тебе поможет. Да и Анжелика твоя адвокатов притащит. Денег то она тебе нашла, и адвокатов найдет.

— Это мои деньги. Я попросил привезти наличку, которая дома лежала, — поджав губы сказал Гаранин.

— Да мне по фиг!

— Она моя сестра, я поговорил с нею. Она больше так не будет, — извиняющимся тоном сказал он.

— И на это мне по фиг. Хотя, сестры так на братьев не смотрят. Ты же с нею спал! Вот она и бесится!

— Ты в своем уме? — ошалело посмотрел на меня Валерий, — мы выросли вместе. Я ее с пятилетнего возраста знаю.

— Одно другому не мешает, — я отвернулась от него, размазывая по физиономии слезы, — столько гадостей я даже от Замятина не слышала. Спасибо тебе, дорогой товарищ! Отдельное спасибо за то, что стоял и все это слушал. Мне было очень приятно узнать тебя и с другой стороны. Хотя, о чем это я? Какая-то подстилка, которой денежек кинуть и счастлива будет и сестра, которую с детства знаешь. Что ж здесь сравнивать!

— Ты не права, — он попытался дотронуться до моей щеки.

Я резко откинула его руку и прошипела:

— Пошел вон!

С трудом поднялась с пола и поплелась к себе в комнату, на ходу бросила:

— Будешь уходить, захлопни дверь. И ключ на тумбочке в коридоре оставь.

Я плюхнулась на покрывало, которое все еще хранило его запах. Едва уловимы запах шампуня и запах самого Валерия. Такой манящий и такой болезненный. Я подтянула покрывало к себе, уткнулась в него носом и тихонько заскулила.