– Где, блин, этот «Оскол» прячется? – спрашиваю я у нашего капитана, – оживленно размахивал руками он, – а этот чудик глазами хлопает и мычит, типа, я не зна-а-аю… Где-то там… И машет рукой в сторону горизонта… А нам ведь надо и выход ракеты из-под воды снять, и стендап успеть записать на фоне уходящей ракеты… Я ему говорю: «А поточнее ты не можешь указать место старта?» Тот вообще потух, насупился, и вывез мне, типа, скажи спасибо, что вообще на правильный борт корабля выставил, а то бегали бы сейчас по всему крейсеру, гадали, где выйдут ракеты…
– То есть с бортом угадали? – смеялись коллеги.
– Да-а, тут наш капитан оказался на высоте: сказал, что лодка находится слева по борту, как отрезал, – Артём подал знак своему оператору, чтобы тот разлил спиртное по стаканам, – и ещё внес не менее важное уточнение, что «Оскол» находится на минимальной глубине, милях в пятнадцати от «Москвы»…
– А рукой показал, на какой именно минимальной глубине? – веселились коллеги.
– Да он там с утра руками махал, направление удара угадывал…
– А вы что, на каждый его взмах камеру выставляли?..
– Какую камеру? – улыбался оператор Андрей. – Мне в конторе всего две GoPro выдали. Одну я на носу корабля закрепил, другую на капитанской рубке… Хорошо, время старта было известно точно, и далеко уезжать от камер не нужно. Сами знаете, как на космодроме обычно бывает: включишь камеры за полтора часа до старта ракеты и сидишь потом волосы на всех интимных местах рвёшь, гадаешь, хватит заряда или нет…
– В общем, выставились примерно по указанному божественной рукой капитана направлению, ждем старта, – подхватил Артём, – а этот чудик всё бегает, коррективы вносит: – ракеты очень шумные, – говорит, – как только из воды выйдут, сразу услышите… А мне так лупануть ему хочется, прямо в очи его ясные… Говорю: «Хорош, бегать уже, работать мешаешь!» Я ведь текст стендапа проговариваю, параллельно с Андрюхой прорабатываем возможные варианты выхода ракет.
– Я одним глазом на Тёму смотрю, другим горизонт обозреваю, – поясняет оператор.
– А этот чудо-военный никак не унимается, – задорно продолжает репортёр, – каждые пятнадцать секунд сообщает, сколько времени осталось до старта… Я уже кричу ему, чтобы помолчал и не мешал работать, и вижу, как у него глаза округляются… Я сам в шоке, думаю ракеты пошли, оборачиваюсь назад, а там тишина… И Андрюха молчит, никаких ракет не видит… Я кричу капитану: «Где ракеты?» А тот лишь молча руками разводит. Ну, думаю, всё, отстрелялись умники… Хорошо, Андрюха камеру не выключил… Машет мне рукой, что ракеты пошли и объективом повел с отъездом от них. Я сразу давай стендап наговаривать, и слышу через несколько секунд нарастающий гул… Короче говоря, записал офигенный стендап, даже с точкой выхода ракет угадали.
– Я на камеру широкоугольник повесил, захватил весь старт от начала до конца: обе ракеты в объективе, потом отъезд на Тёму и проводил их по удаляющему шлейфу дыма в небе, – гордо добавил оператор.
– А GoPro записали что-нибудь? – улыбался Виктор.
– Только шлейф дыма вдалеке… Не оправдали доверие, короче говоря, – резюмировал Андрей.
– Но главное – стендап с ярким пламенем от ракет получился, остальную картинку пусков мы с крейсера получили, – продолжал Артём, – «Москва» через час после подлодки стреляла «Калибрами». Тут наши GoPro отработали на полную катушку: очень сочная картинка получилась…
– Тогда за журналистскую удачу! – предложил тост Илья.
– И за характер! – поддержал Виктор.
– И за яркую картинку! – дружно подхватили коллеги…
Очередной день безмятежной неги в гостинице «Афамия», омываемой с трёх сторон теплыми водами Средиземного моря близился к закату, когда в номер Ильи тихонько постучали.
– Сейчас! – крикнул он, соскочив с кровати.
На пороге стоял Геннадий.
– Там коллеги уезжают, ты идешь провожать?
– Да, Гена, спасибо, что разбудил… Все в холле уже? – надевая на ходу футболку, суетился Илья.
В фойе гостиницы, действительно, было очень шумно и многолюдно: провожать коллег-журналистов вышли все, не было только акыда. Ребята то и дело громко по-дружески обнимались друг с другом и фотографировались на память.
– Парни. У меня идея! – ворвался в самую гущу Илья. – Я в Алеппо у садыков сирийский флаг купил, давайте каждый на нём распишется… В Москве потом соберёмся, будет что вспомнить…
– А что писать? – обступили Илью коллеги.
– Что хотите, то и пишите… Только дату и подписи свои ставьте…
– Прекрасная идея, Илюха! Ты потом с нашими подписями в местном банке кредит оформишь и квартирку где-нибудь на побережье прикупишь, – веселились журналисты.
– И не только на побережье, но и в Алеппо… Зря что ли мы с вами там под бородачами сидели? Вернусь, сразу в банк с этим знаменем, – парировал Илья.
– А что, всем расписываться или только убывающим? – суетились вновь прибывшие репортёры.
– Не спеши, братан, ты ещё успеешь! – Алексей выводил дату на ярком триколоре с двумя зелеными звездами. – Это мы своё отвоевали, а вам с Илюхой ещё пахать и пахать. Успеешь закорючку свою оставить…
– Дайте ручку, парни! – суетился Клим. – Мысль, как всегда умная, в голову пришла… Вадик, я тут для тебя место оставил, черкани парням что-нибудь пафосное, чтобы вспоминали нас в перерывах между бомбежками, – передал он ручку своему немногословному оператору…
– С любовью из раненого Алеппо! – философски произнёс Вадим и расписался ниже…
– А мне когда расписываться? – подмигнул Илье Виктор.
– Ты можешь хоть каждый день автографы выводить, я для тебя отдельное знамя куплю, метра три в длину… Чтобы от души, как говорится, – веселился в ответ репортёр.
– Убывающие в «Химки», внимание! – в фойе вошёл младший офицер, получивший, с лёгкой руки Ильи, прозвище «бейби-акыд». – Автобус подъехал. Сначала грузим свои вещи, а потом размещаемся на свободных креслах… Если такие останутся…
– Что-то мелковат ваш автобус, – негодовали журналисты, увидев пред входом тронутый ржавчиной ПАЗ времен СССР. – У нас только сумок на два таких, а ты нас в один хочешь утрамбовать…
– Не переживайте, вторая машина на подходе – оправдывался молодой офицер, торопя убывающих. – Загружайте пока в этот, там видно будет. И даваёте побыстрей, у меня приказ доставить вас на аэродром за час. Иначе останетесь в «Химках» на сутки…
– В смысле, на сутки в «Химках»? Мы с удовольствие здесь ещё денёк-другой проведём, – возмущались журналисты…
– Парни! Я-то здесь причем? – взмолился офицер. – Мне приказали, я исполняю… Если мы за час не успеем на аэродром приехать, меня вздрючат, а вас на аэродроме оставят ждать следующий борт. Так что, думаю, в наших общих интересах поторопиться с погрузкой… Товарищ полковник уже там рвет и мечет…
– Раз «полковник Кайф» рвёт и мечет, значит, дело серьёзное, – смеялись журналисты, набивая своими сумками салон автобуса. Вскоре подъехал ещё один ПАЗик, и дело пошло гораздо быстрей.
– Парни! С вами было чертовски приятно работать! – Алексей обнимал поочередно Илью и Виктора прежде, чем зайти в салон автобуса. – Вы настоящие мужики! И в этом нет никакого пафоса. В Москве всем буду рассказывать о ваших подвигах…Берегите себя, парни! Это не ваша война, и на рожон лезть не стоит… Мы ждем вас дома…
– Да, парни, берегите себя! – поочередно прощаясь, напутствовали ребят уезжающие коллеги…
– Может, пойдем поедим где-нибудь? – обратился к Илье высокий и худой репортёр, сменивший Леонида, едва автобусы выехали за территорию гостиницы. – Заодно и расскажете нам, что здесь к чему… О том, что здесь задница, мы знаем, но насколько она объёмная, никто не говорит. Может вы введёте в курс дела?..
– Тебя как зовут-то? – протянул ему руку Виктор.
– Николай… Я вместо Лёнчика, – серьёзно ответил тот.
– А я Виктор… Это Илья, мы с ним в паре бородатых гоняем: я снимаю, он говорит…
– Я видел ваши материалы, – улыбнулся Николай.
– А ты, Коля, в курсе, что в Алеппо будешь работать без оператора? – снисходительно улыбался Виктор.
