Литмир - Электронная Библиотека

Вот он стоит в центре своей старой, но уютной комнаты, совершенно маленькой, сохранившей в себе дух советской эпохи. С руками, упёртыми в бока, хмурый дедушка приобрел образ самого страшного гиганта. Его рослый стан и горбатая осанка возвышались над крохотной мебелью, но тело его было щуплым, ветром подвластное. Наверное, поэтому дома он всегда был одет в тёплую одежду, и обязательно прикрывался махровым халатом.

Позади старика послышались звонкие шажочки Луи. Ступив за порог дедушкиной комнаты, звуки собаки приглушил мохнатый ковёр, который был у всех дедушек и бабушек, всю жизнь проживших в советские времена. Пёс обошел хмурого гиганта и уселся прямо перед ним. В зубах у Луи было что-то мягкое, длинное и уже мокрое. Дедушка присел и взял ту самую злосчастную причину утренних бед внучки.

– Верочка!

В ответ тут же раздались звуки босых ног из соседней комнаты

– Потеряшка найден! Правда… – мужчина почесал затылок, – лучше другие носки взять. Этот уже негоден, его бы постирать.

– Эх… – Вера глубоко вздохнула, – пойду лучше тапки поищу. Луи, надеюсь, ты хотя бы их не заслюнявил?

Пёс поторопился вслед за маленькой фигурой, что-то в ответ активно лая, как настоящий человек отвечал своей подруге. А дедушка неторопливо последовал за дружной парой, будто он их верный страж.

***

Вера сидела за столом, опершись головой на руку. Ей уже давно наложили пшённую кашу, а она с трудом переворачивала ложку, неохотно ковыряясь в горячей массе. Столовый прибор звенел, периодически ударяясь о бортик керамической тарелки. Нет, девочка любила каши, особенно с накрошенными ломтиками груши или яблока, но лучше, конечно, банана. Просто сейчас ей было очень тоскливо, даже с учётом того, что Луи и дедушка сидели рядом и завтракали вместе с ней: мужчина кашу, а собака свой любимый свиной корм. Дело в том, что Вера искренне любила проводить время с мамой, особенно за совместными трапезами. Но, к её сожалению, виделись они далеко не так часто, как хотелось. Елена много работает, чтобы обеспечить свою небольшую семью всем необходимым, а иногда чуточку излишками, и это неизбежно сказывается на количестве совместных яств. Такие трапезы являются редкостью в жизни ребёнка, оттого и крайне драгоценными.

Сегодня снова один из тех дней, когда Вера оказалась почти одна наедине с тарелкой каши. Ей явно не нравилось испытывать столь сильные и одновременно нелюбимые чувства. Она ощущала, как тысячи маленьких игл пронзают сердце, оставляя за собой рваные и болезненные раны. Глаза Веры начали пылать, казалось, она готова вот-вот расплакаться навзрыд. И мне на секунду почудилось, что и у меня есть сердце, что и я сейчас так же скучаю по маме, что и я готова расплакаться навзрыд.

Так вот она какая, эта ваша тоска.

Вера резко встала из-за стола: неприятно проскрипели ножки стула по старому паркету. Девочка быстро потопала в сторону коридора и нырнула за угол. Луи подорвался вслед за подругой, громко царапая пол, а дедушка ещё какое-то время продолжал сидеть за столом, совсем потеряв аппетит.

Дверь в детскую комнату тихонько закрылась, и кто-то начал активно скрежетать, протяжно поскуливая. Вера на ощупь шла к кровати и, почувствовав мягкое покрывало, рухнула лицом в подушку, прижав худые ножки к груди. Она сжалась в комочек под пледом и зябко дрожала. Узкие, ещё совсем детские плечи подрагивали. Она заплакала совсем беззвучно, словно боялась, что её раскроют и осудят. В попытках успокоиться, дитя закусила нижнюю губу и лежала так, будто омертвелая, только в душе клокотала шальная, совсем не детская мысль.

За окном играла громкая симфония звуков: весело щебетали птички, порывы ветра гулко куда-то неслись, шелестя листьями деревьев, шумно передвигались машины, и дети вовсю резвились на площадке. Они кричали так радостно, что Вере хотелось кричать вместе с ними, но только от горести.

– Это так несправедливо… – всхлипывая прошептала девочка, – Я тоже хочу как все кушать с семьёй, как все гулять с друзьями, как все ходить в обычную школу… – она уткнулась лицом в покрывало и жалобно захныкала, – Почему я не такая, как все? За что мне такое несчастье?

Дверь противно заскрипела, и четвероногий друг наконец залетел в комнату. Звучно перебирая лапами, Луи суетливо бродил вокруг хныкающей девочки, а затем не выдержал и без разрешения запрыгнул на постель. Холодный и мокрый нос уткнулся в нежные руки Веры, которые она старательно прижимала к груди. Девочка безуспешно сдерживала плач: губки сильно тряслись, а ком сдавливал горло, дыхание и все внутренности. Пёс тихонько заскулил.

Детское сердце будто раздавили: чувство тоски стало настолько острым, что всем хотелось взвыть от отчаяния.

– Ну, Верка, опять ты за своё, – заходя в помещение, заговорил дедушка. – Один парнишка мне вспомнился, ох… Сколько ж это лет назад было? Тридцать или двадцать? Ах, шут с ним… – он махнул рукой и замолчал.

Девочку потянуло назад: за её спиной прогнулся матрас под давлением веса Степана Григорьевича. Глубоко вздыхая, дедушка легонько начал поглаживать согнутую спину внучки, ощущая маленькие позвонки. И как бы Вера не хотела, её плечи продолжали непослушно вздрагивать, а слёзы непрерывно текли. Наступила неловкая тишина, которую нарушали детский смех за окном, собачий скулёж и тихое всхлипывание в детской комнате с поблекшими обоями в цветочек.

– Так вот, – после минутного молчания продолжил мужчина, – паренёк, молодой совсем, приехал в нашу деревню из столицы к своей бабуле. Выпускник десятого класса, ну, сама понимаешь, без профессионального образования. И, Верка, не поверишь! Приехал из города на велосипеде! Да ещё и в лёгких шортах с белоснежной, гладко выглаженной рубахой, хотя на улице была середина весны. Проще говоря, поразил он всех, даже свою бедную бабулю, а женщина она была славная, такая добродушная и искренняя, невинного ребёнка напоминала, – он старался рассказывать занимательно, чтобы внучка смогла отвлечься и успокоиться. – Чего и сейчас, и тогда почти не встретишь. Ладно, вернёмся к истории. Парень не только приездом ошарашил всех, но и последующим поведением: то не по сезону оденется на прогулку, то рассказывает всем о чём-то «возвышенном», то с деревьями, кустами и белками разговаривает по душам, – Степан загибал пальцы, перечисляя странности молодого человека. – Слухи моментально разнеслись, а в деревне это недурно любят. И неизвестно нам было: то ли от одиночества сбрендил, то ли от рождения такой, то ли для него это считалось обыденным. Если честно, всей деревней думали, что сумасшедший он. Но, по правде говоря, бабуля этого чудака всячески оправдывала его. И хоть мы уже давно были семьями близко знакомы, всё равно изначально думали, что Клавдия слепо защищает любимого внука, – рассказ мужчины немного успокаивал девочку, судорожная тряска утихала. – Меня замучило любопытство, и решил я познакомиться с чудаком. Я пришёл в гости к Клавдии и начал расспрашивать про её внука. Но особо-то ничего не вышло, ибо он ушел на улицу с набором красок, кисточек, палитры и мольберта. Видите ли, ему просто нужно было прогуляться, – мужчина всячески пытался эмоционально передать атмосферу тогдашнего события, артистично и очень ловко меняя тон голоса. – Бабушка была вся в тревоге и даже вручила мне дождевики. Ну, подумал я, фиг с ним. Главное – успокоить своё любопытство. Меня очень волновало его поведение. Может быть, у него что-то не так с головой и не осознаёт опасности, поэтому я пошел его искать, – он вздохнул, немного переводя дух. – И представь только, как я был ошеломлён, увидев его в поле, в лёгкой одежде, но зато что-то активно рисующего на дощечке. Сначала я ничего не понял, но он так увлеченно рисовал. Я выругался, а парень спокойно проигнорировал мои слова и сказал тихим голосом: «Вы тоже чувствуете это?» Я опешил и замолчал, – Степан после непрерывного рассказа замолчал, будто он вернулся в прошлое и снова стоял осенью у поля, глядя на чудака в футболке и летних брюках. – Он продолжил: «Свежесть, лёгкость, освобождение от тяжёлых мыслей, страхов и сомнений… Истинное чувство полной свободы. В этом мире, набитом бессмысленной суетой и шумом, мы часто теряем связь с собой, с природой, со своими настоящими эмоциями. Если каждый день быть окружённым людьми, слушать их мнения, следовать общепризнанным правилам, то как на самом деле узнать, кто ты на самом деле? Какие сокровенные мысли, идеи и чувства таятся внутри нас?». И я почему-то лишь после этих слов взглянул на его картину. Вера, ты даже не представляешь, что было изображено… И я сейчас, если честно, уже не так отчетливо помню, – в голосе прозвучала нота грусти. – Ни пейзажа, на который он смотрел с любовью, ни лиц, ни животных. Он изобразил то самое, о чем постоянно говорил – возвышенное. Может быть, тогда и я стал чудаком, потому что смог увидеть в обычных сочетаниях линий и фигур что-то непостижимое. Молодой человек улыбнулся, и так искренне… я никогда не видел его таким счастливым. И он продолжил: «Вот видите, я нашёл своего единомышленника. Степан Григорьевич, в ваших глазах теперь виден огонь. И знаете, – дедушка стал рассказывать с ещё большим воодушевлением, – одиночество может быть нашим лучшим другом, если мы научимся использовать его правильно. Оно не всегда легко, но оно способно помочь нам найти в себе силы и талант, о которых мы даже не подозреваем. Иногда необходимо принять свою уникальность и отстоять своё место в мире, даже если нас не понимают, осуждают и избегают.», – завершил свой рассказ дедушка и осторожно похлопал по спине ребёнка.

3
{"b":"905213","o":1}