– Прости, – невольно остановил себя Калман и сел обратно. – Видимо, здесь есть и моя вина. Я отпустил их. А сам ушел другим путем, я даже ненадолго заплутал.

– Ты ни в чем не можешь быть виноват. Уж точно не в том, что умнее остальных. Лучше расскажи мне, что там произошло. Вы ходили за мясом?

– Да, – хрипло сознался Калман. – Вон оно лежит возле двери.

– Ой, пойду, уберу, – сказала мать и попыталась встать.

– Нет, сиди!

Калман в один миг вскочил, ринулся в коридор за пакетом, затем быстро его распаковал, наскоро нарезал мясо крупными кусками и спешно всё убрал в дальнюю часть морозильной камеры их допотопного холодильника. Осмотрелся уже после.

– А что с самим пакетом делать? – растерянно повертев в руках серую пластиковую субстанцию, спросил он.

– Об этом не беспокойся, – уверенно заявила мама. – Я завтра сожгу его где-нибудь на пустыре. Я ведь слыву среди соседей ведьмой, так что вопросов не возникнет.

– Мамочка! – прошептал вдруг Калман и упал перед ней на колени. – Прости меня.

– Так, а ну-ка встань! Ты здесь не причем и потому не смей обвинять себя в том, в чем не виновен.

– Но я должен был что-то сделать! Я должен был это предусмотреть!

– Ты никому ничего не должен, тем более ты и не знал об этом. Постарайся взять себя в руки, нам нужно подумать.

Мать вдруг вобрала в себя воздух, осмотрела потолок, и вскоре у нее появилось то самое выражение лица, которого он боялся всю жизнь. Абсолютно серьезное, без капли прежней любви и нежности, невероятно сосредоточенное и во многом грозное.

– Кто мог за вами следить?

– Не знаю. Уходили ночью.

– А кто мог сдать?

– Сложно сказать. Только если те, кто был с охотниками, но тоже вряд ли. Скольких взяли?

– Я не знаю.

– Значит, вероятно, только по приговорам поймем, кто предатель.

– Нам некогда ждать. Тебе нужно уходить. Рано или поздно они тебя сдадут.

– Мам, я должен что-то предпринять.

– И что ты сделаешь? Выйдешь на площадь с плакатом, как все эти бедолаги до тебя?

– Нет. Я могу попытаться найти этих охотников. Их главарь говорил, что наше начальство тоже в доле. Возможно, из-за их участия у меня получится всё замять.

– Хорошая мысль, – согласилась мама. – Значит, сегодня ночью идешь их искать. Уходишь в лес.

– У меня нет связи с ними, так что для начала мне нужно каким-то образом поговорить с Ганом.

– Нет, не нужно, – немедленно отсекла эту мысль она. – Я сама всё разузнаю. А ты будешь сидеть здесь, причем тихо, как мышь.

– Ты со своими больными ногами туда не дойдешь.

– Я дойду хоть на край земли, если это касается моего сына, – безапелляционно заявила она, и Калман невольно притих.

Перечить матери он не любил, не так был воспитан, да и за свою недолгую жизнь был уже научен много раз, что она редко ошибается. Когда-то давно, еще ребенком, Калман навечно запомнил, что именно такое ее поведение и выражение лица всегда означали, что перечить ей не стоит. На такую дерзость не решался даже его отец.

– Ладно, хватит разговоров, – продолжила вдруг мама и с каким-то о воодушевлением поднялась на ноги. – Мне что-то еще нужно у них узнать или только то, как связаться с этими охотниками?

– Только про них.

– Ну тогда сиди и жди, – сказала она, после чего медленно, но уверенно прошла обратно в комнату и, судя по звукам за стеной, начала собираться.

Калман устало сел обратно на стул и обхватил голову руками. Он не верил в то, что это действительно происходит. Когда она ушла, он с силой сжал кожу на своём предплечье для того, чтобы удостовериться, что перед ним не очередной кошмар из бесчисленного множества остальных, которые будили его каждую ночь, однако, похоже, реальность была гораздо более жестокой, чем все его сны.

Мама вернулась только под вечер. За всё это время он почти не сдвинулся с места, терпеливо ожидая и наблюдая за входной дверью прямо из кухни. Когда она вошла, сразу стало понятно, что хороших новостей нет, это было видно по ее четким и жёстким движениям. Хотя в действительности она вроде просто неспешно сняла свое старенькое пальто, затем встряхнула его, повесила на самодельные плечики из твердой проволоки, и сняв с себя такие же ветхие ботинки, прошла к нему. Калман понуро опустил голову, он не знал, что она скажет, но уже был точно уверен, что ничего обнадеживающего.

– Взяли всех, – уверенно заявила она и устало опустилась на стул напротив. – И твоих охотников тоже. Как ты ушел, одному Богу известно.

– Не может быть, – еле слышно произнес Калман и прикрыл глаза.

– Да, уж, – согласилась мама и вновь задумалась. – Меня там спрашивали, где ты был этой ночью, и я сказала, что как раз сегодня тебе пришлось уехать навестить больных родственников. Очень похоже, что пока тебя никто не выдал, но ты же понимаешь, что это просто вопрос времени и количества пыток.

– Господи, мама! – прошептал Калман и до боли сжал кулаки.

– Так, ну-ка тихо! – уверенно пресекла она его истерику. – Как я и говорила изначально, нужно понемногу уходить. Тете Леи, из Кулутра я уже позвонила, она подтвердит, что ты был у нее. Завтра придешь на работу и сразу уволишься, скажешь, что нашел другое место, без объяснений. Потом поедешь к дяде Адаму, в Ильсек, у его жены есть старый неоформленный дом в заброшенной деревне. Помогать будем всем миром, и может, понемногу справимся.

– Я, получается, не буду работать всё это время? За это тоже положена статья, помнишь?

– Тут тоже не волнуйся. Если что, дядя Лева оформит тебе справку, скажем, что ты поехал к родственникам и поломал ногу.

– Я ведь не могу вечно бегать!

– А у тебя есть какие-то другие предложения?!

– Что если я останусь здесь и попытаюсь им помочь?

– Так, ну-ка убери обратно всё свое геройство! Мне от него нехорошо. К тому же, сам понимаешь, что я сейчас подключу все связи, Алму постараюсь вытащить всеми путями, за Гана не обещаю. Их всего-то двое, и они единственные из приличных семей на все восемь человек.

– Семья Алмы не выживет без нее…

– Справимся и с этим.

– Ты не сможешь поддержать их без меня.

– Я намного сильнее, чем тебе кажется, – заявила вдруг мать, после чего вновь поднялась на ноги и пошаркала в свою комнату.

Калман остался один. Хотя это сложно было назвать одиночеством, мыслей в тот момент в голове было настолько много, что он даже не сразу заметил, что она уже ушла. А еще внутри, незримой тенью, постоянно всплывало напоминание, о том, что он ушел позже и надоедливый вопрос – «когда это произошло?» Как ему удалось прожить тот день, Калман почти не помнил. Ночью уснуть тоже не получилось, легкая дрема сморила лишь под утро, и потому, в первый раз в своей жизни он встал на работу немного позже положенного. Мама к тому времени уже была на кухне.

– Сядь, поешь, – безапелляционно сказала она и выставила на стол позавчерашние пирожки с капустой и дымящуюся кружку с кофейным напитком. – Я то мясо пока не готовила, пусть отлежится в холодильнике, чтобы соседи запах не учуяли. Сейчас все на стреме.

– Мам, ты уверена, что у нас всё получится?

– Нет, – честно, ответила она. – Но других выходов у нас тоже нет. Ты должен туда сходить, чтобы не вызвать еще больше подозрений.

Калман не ответил. Просто сел за стол и наскоро съел и выпил всё, что там было. Неизвестно, когда ему еще довелось бы так поесть, а может, и никогда. Уже в коридоре он полностью оделся и прошел к двери. Перед выходом обнял маму напоследок и вышел наружу. К удивлению Калмана, там его никто не ждал. Никого не было и возле подъезда, и даже возле завода. В цеху все, кого он знал, вели себя тоже как обычно, словно ничего страшного не случилось, и самое странное, что они даже не обсуждали произошедшее, просто жили и, как прежде, говорили об огородах, потрохах и о проблемах с водой. Калман слушал и невольно думал, что никогда не чувствовал себя настолько застрявшим в параллельной реальности как сейчас.