— Именно, — Андрей аж вскочил, осознав, что сумел верно донести свои мысли.

— Ты немного ошибаешься. Во-первых, ты сам собираешься переписывать историю…

— Мое вмешательство сродни с записями карандашом на полях…

— Во-вторых, — я перебил его, — в романе о Руси, я не вырываю страницы, так как сама эта история еще не написана, поэтому вырывать нечего. Я пишу историю с чистого листа. А ты же вносишь приписки в существующий «роман». История Византии далеко не сейчас начинается.

— У каждого своя судьба, — Андрей отвернулся с тяжким вздохом.

— Я не верю в предопределение, в судьбу и прочее. Я верю в факты. Я знаю к чему привела та история Руси. Это факт. Поэтому сделаю все, чтобы будущее было иным.

— Убьешь меня? — Андрей-Инвентор посмотрел на меня прямым взглядом.

Убить его? Надо бы. Наверное. Но пусть попробует «исполнить свою судьбу».

— Нет, — Эдик удивленно уставился в мою сторону, — более того, перед боем я передам Михаилу тебя в качестве доброй воли царя Гардарики.

— А взамен?

— А взамен он выплатит мне контрибуцию.

— Михаил не согласится.

— Это уже другой вопрос. Тебя-то я уже передам. Поэтому можешь не волноваться за свою жизнь.

Я позвал Эсу и попросил проводить Инвентора под стражу. В шатре остались только я и Метик. Ага охранял вход.

— Думаешь, стоит оставлять его в живых? — спросил друг-попаданец.

— Он смог создать рабочий прототип парового двигателя. Ты понимаешь? И это с учетом, что он явно не только этим занимался. А сколько еще интересного знает его головушка? Ты бы смог за год создать паровой двигатель? Я знаю только основные принципы, но никогда не видел механизм, да и не интересовался. Лично у меня ушел бы не один год. Пусть сидит в своем Константинополе и клепает изобретения. Мы же наладим должным образом промышленный шпионаж. Эса с этим справится.

— Разумно, — Эдик кивнул, — жаль, что он отказался сотрудничать.

— Жаль, — согласился я.

На этом наш разговор завершился и я вышел с лекарни. Уже сидя за столом в своем шатре, я снова и снова возвращался к нашему диалогу с Андреем. И все время приходил к выводу о том, что поступил я правильно. Через пару часов собрался военный совет, подвели итоги нашей подготовки к сражению. Омуртаг прибыл на совет в качестве командира болгарских войск. Мы скоординировали наши действия. Он рассказал, что после возвращения власти, закрыл столицу и никого не выпускал. Бывший советник Исбул, как выяснилось, договорился с Византией о том, что переметнется на стороны империи в нужный Михаилу момент. Поэтому «закрытие» столицы помогло остановить вести о смене власти в Болгарском ханстве. Сам факт того, что Омуртаг поделился этим, говорил о большом доверии и приверженности к дружеским отношениям между мной и Омуртагом.

После окончания военного совета прибыла конница Кулябы, терроризировавшая наскоками византийцев. Эти безбашенные головы сумели собрать изрядное количество трофеев. Иногда доходило до того, что целая сотня моей конницы была одета в одежды византийцев, снятых с трофейных телег, а зачастую, с врагов. Моя конница по нескольку часов двигалась вместе с основным войском имперцев, притворяясь византийцами и ударяя в наиболее незащищенные места обоза. Развлекались парни как могли.

Уже к вечеру доложили о прибытии Михаила. Мои войска уже заняли нужную позицию. Византийцы меня неприятно удивили. Их построения были слаженными и четкими. Вспомнилась римская когорта легионеров, виденная мною в голливудских блокбастерах. Поглядывая на Ходота, я заметил такое же выражение лица, как и у меня. Но мы еще сумеем превзойти в качестве войск. Всему свое время.

Если с хазарами наше сражение началось только после того, как они разместились должным образом, то с византийцами все было в разы сложнее. Они выстроились в боевые порядки и сразу направили парламентеров. Десяток всадников направился в нашу сторону. Я, Радомысл, Эса и Ага, в окружении легионеров, поскакали им на встречу. Не забыли прихватить и Андрея-Инвентора в качестве пленника.

Когда парламентеры встретились меж двух войск, вышел Радомысл и потребовал сложить оружие и выплатить дань моему царству. Он и еще какой-то старец со стороны неприятеля вели баталии, словно на базаре, иногда с употреблением особо острых словечек.

Эса указала сразу на Михаила. Императора было сложно не узнать. Он был знатно украшен драгоценностями. Внешность его была ничем не примечательна. Обычный грек с длинным носом и большими глазами. Волосы спадали до плеч. Небольшая бородка выглядела ухоженной. Если бы не блеск золота и камней никогда бы не сказал, что этот тип император.

— Дядя, — я дернул поводья, выдвигаясь вперед, — скажи Михаилу, что я возвращаю ему советника Инвентора в качестве своей доброй воли.

Радомысл посмотрел на своего оппонента, владеющего русским. Тот протарахтел Михаилу на латыни. А Аршак молодец, его уроки не прошли для меня даром. Я все понял, что ответил император. Сложно не понять несколько стандартных слов благодарности.

— Император Михаил, — я обратился на ломаной латыни к византицу.

— Царь Ларс, — ответил он, приближаясь.

Мы стали друг напротив друга, на небольшом отдалении. По моей команде Андрея отпустили и он направился в сторону византийских парламентеров. Проходя мимо нас, он благодарно кивнул мне.

— С твоей стороны было очень щедро отдать такого человека, как Инвентор, — заметил Михаил.

— Я надеюсь, что ты достойно оценил мое великодушие и отплатишь мне звонкой монетой.

— И во сколько же ты оценил жизнь моего советника?

— Советника? — я сделал вид, что задумался, — в любую золотую монету, которая у тебя есть сейчас.

— Одну? — удивился император.

На мой утвердительный кивок, он достал требуемое.

— Фоллис, — заявил он, протягивая золотой кругляк.

Это, видимо, так именуется византийская монета.

— Вот и замечательно, — заявил я, засовывая деньгу за пояс, — теперь осталось уладить совсем малое — размер твоей дани мне.

Моя наглость рассмешила Михаила. Не привык он общаться с такими нахалами, как я.

— И во сколько оцениваешь ты эту дань? — явно из любопытства спросил он.

— Для начала ты отдашь мне все свои владения на крымском полуострове, — это заявление вызвало новый приступ хохота, — а потом, — я подождал пока человек отсмеется, — а потом ты подпишешь со мной договор, в котором мы зафиксируем право беспошлинной торговли царских купцов в твоих владениях. Ну и напоследок, ты обязуешься не брать в рабство моих подданных, а кои такие обнаружатся в Византии, им будет незамедлительно дарована свобода и охрана, которая проводит их к границам моего царства. Собственно — все.

— А теперь послушай меня, — Михаил поиграл желваками, — ты будешь выплачивать мне десятую часть всех доходов золотом, серебром, зерном, пушниной и невольниками. Это в следующем году. А завтра на рассвете ты отдашь две трети всего что имеешь, начиная от рабов, заканчивая обозом, драгоценностями и оружием.

— Не согласен, значит, — вздохнул я, — никто не упрекнет меня в том, что я предлагал миром разойтись. В следующий раз условия будут не столь привлекательными, Михаил.

— Следующего раза не будет, — он развернул коня, — а жаль, ты смелый малый, славянин.

Император направился к своему окружению и они ускакали назад. Мы тоже решили не задерживаться.

Наша армия простояла друг напротив друга до позднего вечера. Потом мы, не сговариваясь, разошлись по своим лагерям. Византийцы довольно быстро соорудили шатры и выставили охранение, видимо, наученные горьким опытом ночных атак. В эту ночь я решил дать им выспаться. Только Эсу попросил пройтись по котелкам врагов. Пусть проср… вернее, помучаются диареей. Если получится, конечно. Воительница собрала своих послушниц и глубокой ночью выполнила задание. По ее расчетом пару тысяч солдат они смогли приобщить к многочасовому ожиданию в санузле, если таковой у них имеется.

Утром я собрал военный совет. В десятый раз обсудив все наши планы, мы растеклись по войску, которое выстроилось в боевом порядке. Парламентерами я отправил дядю и Омуртага, которого немного зацепило то, что без него прошли предыдущие переговоры.