– Вас здесь миллион, а я одна. Сложно напомнить? – Забираю его рокс, но он перехватывает мою руку и наконец поднимает на меня глаза. Черные, как узоры на его руках. Пустые, как этот самый стакан. И абсолютно пьяные.

– Dalmore. Еще пятьдесят. А потом еще пятьдесят. – Глаза черны настолько, что в них отблескивает приглушенный свет ламп. И горечь. Цвета забытого на кухне чая. Я знаю, потому что такой «чай» ежедневно настаивается и в моей душе.

Он выпускает мое запястье и почесывает аккуратную бороду, затем растирает ладонями лицо, тяжело вздыхает и снова подпирает лоб руками, уткнувшись взглядом в барную стойку.

– Пожалуй, тебе уже хватит. – Мои тараканы сегодня не отпраздновали день рождения, так отпразднуют день храбрости.

– Что? – Он снова совершает над собой явное усилие и смотрит на меня. – Ты сделала слишком много ошибок во фразе «секунду, сэр».

– Нет. Тебе уже действительно хватит. – В подтверждение своих слов я складываю руки на груди, демонстрируя полную уверенность.

– Кто. Ты. На хрен. Такая? – отчеканивает он каждую букву, стискивая зубы. – Я сказал «еще» – значит, ты льешь еще. И не задаешь лишних вопросов. – Взгляд цвета бездны сверлит меня из-под массивных бровей, но сегодня он точно не на ту напал.

– Я. На хрен. Та, кто вышвырнет тебя отсюда, если ты не начнешь себя нормально вести. Понял? – Я утыкаюсь в него таким же злобным взглядом, не двигаясь с места, и замечаю, как под щетиной вырисовываются острые скулы.

– Стенли, мать твою! Стенли! Сюда иди! – орет бородатый алкоголик. И на его зов прибегает та самая красотка шатенка, которая заставила меня вкалывать в свой день рождения. Хотя я не особо и сопротивлялась.

– Опять надрался, Эзра? – Девушка по имени Стенли накрывает его щеки ладонями и приподнимает лицо.

– Кто это такая? – Мужик тычет в меня пальцем слабой руки.

– Новенькая. Ты уволил Кэт, помнишь? Одна я не справляюсь.

– Я уволил Кэт? – Пьянь по имени Эзра сбрасывает с себя руки Стенли и пытается распрямиться на стуле.

Из-под глубокого выреза пуловера выглядывает часть еще одной татуировки, которая от груди разрастается к шее, но я не успеваю разглядеть рисунок.

– Ты уволил Кэт, – усмехается Стенли.

– Я уволил Кэт.

– Еще раз тебе повторить или записать? – Красотка Стенли трет барную стойку и не перестает улыбаться.

– Да плевать. – Эзра снова почесывает бороду и вытирает губы тыльной стороной ладони. – А эта что здесь делает?

– Малышка, как тебя зовут? – обращается ко мне Стенли.

– Серена, – хмыкаю я, не сводя глаз с остервеневшего козла.

– Я взяла Серену в штат.

– Хрена с два, – шипит Эзра. – Пусть валит на хрен отсюда. Не хватало мне здесь малолеток. Ты посмотри на нее, – переводит на меня взгляд и обдает им с макушки до талии. – Без косметики. Наивные глаза. Конский длинный хвост. Прямые волосы, не тронутые парикмахером. И сиськи второго размера, – каждое слово будто раздевает, и мне хочется прикрыться руками, но я стою молча, раскрыв рот от возмущения. – Тебе хоть двадцать один есть?

– Мне двадцать два! – выкрикиваю я, хмуря брови. – Вчера исполнилось! И какое это имеет значение? Я сегодня справилась!

– Она справилась, Эзра, – поддерживает Стенли.

– Плевать я хотел. Она не умеет общаться с клиентами. Поэтому ты, – он вяло машет рукой в сторону Стенли, – налей мне выпить. А ты, – переводит руку на меня, тыча указательным пальцем почти в лицо, – собрала свои манатки и укатила за дверь. Чтобы я больше тебя здесь не видел.

Гнев перехватывает горло где-то на середине. Я задыхаюсь, но не могу произнести ни слова. Они застряли внутри вместе с недолитыми слезами, вместе с упреками мамы, отчаянием и обидой. Они засели и не выходят, а я могу лишь стоять и втягивать в себя воздух, хлопая ресницами по взмокшим глазам.

Паралич отпускает раньше, чем придурок Эзра успевает послать меня ко всем чертям еще раз. Я хватаю белую шубу, набрасываю ее на плечи и спешу к выходу из очередного ада, в который забрела. Я ведь всегда забредаю именно туда. Куда бы ни шла. Куда бы ни стремилась. Везде гребаное пекло.

– Счастливого пути, Панда. И с днем рождения, – бросает он, прежде чем я успеваю выскочить под лютый декабрьский дождь.

Тучи над Бостоном кроют рассвет. И казалось, этот отвратительный день не могло больше омрачить никакое другое событие.

Казалось. До того, как я разблокировала телефон.

Вижу на дисплее текст входящего сообщения и с ужасом содрогаюсь, роняя смартфон на мокрый асфальт.

Жду свой виски, кажется, гребаную вечность. Стенли снова испытывает мои нервы на прочность. Как будто не хватило этой малолетки в идиотской шубе из белого альпака, в которой она выглядит как панда, в контрасте с черными волосами.

И как только ее сюда занесло? И откуда в этом тощем тельце столько дерзости?

– Я не понесу тебя домой. – Стенли ударяет дном стакана по барной стойке, чем выводит меня из раздумий. – И даже не посажу в такси. Имей в виду. – Виски «успокаивается» в роксе, чего нельзя сказать о ее взгляде.

– Как будто я тебя об этом просил. – Я сжимаю в руке стакан и делаю жадный и точно лишний глоток. Мне уже хватит. Но разве я признаю правоту какой-то наглой девки? Идет она к черту.

– Ты опять надрался.

– А ты опять дерзишь боссу. Полетишь следом за этой… пандой. – Очередной глоток осушает рокс до дна. – Еще. – Я подталкиваю стакан к рукам Стенли.

– Эзра… Может, хватит?

– Ходишь по краю.

– Уволишь меня – потеряешь всех постоянных клиентов. Ты сам прекрасно это знаешь. Да и кто еще будет мириться с боссом-алкоголиком?

– Кто здесь алкоголик? – Я развожу руки в стороны, выпрямляясь на стуле, но, черт, меня уносит вправо, и приходится ухватиться за край стойки.

– Красавчик напротив меня.

– Заигрываешь с боссом? Сделаю выговор.

– Да кому ты нужен, – хмыкает Стенли и подливает мне виски.

– Ты бы охренела, если бы узнала о степени моей востребованности. – Я вытаскиваю из кармана вибрирующий телефон. – Кстати, об этом. – Трясу перед лицом Стенли экраном, на котором мигает имя «Рэйчел». – Да, слушаю.

– Я жду тебя вообще-то. Ты собираешься сегодня приехать? Уже утро, – недовольно лепечет из динамика Рэйчел.

– Приеду. Стягивай трусики и раздвигай ноги шире.

– Эзра!

– Хотя трусики можешь оставить. Разберусь с ними сам. – Я поглядываю на Стенли, которая демонстративно закатывает глаза, и отключаю вызов.

– Поверить не могу, что такие девушки существуют, – бубнит она.

– Существуют и не такие. Поверь мне.

– И вот зачем ты ей нужен в такое время и в таком состоянии?

– Просто она знает, на что я способен даже в таком состоянии. – Я специально играю бровями, в то время как Стен всем видом пытается изобразить приступ рвоты.

– Фу. Она дура. Всегда это говорила и никогда не отрекусь от своих слов.

– Она дура. Факт. И отлично сосет. Это все, что мне сегодня нужно. – Я потягиваю терпкий виски.

– Ты отвратителен. Знаешь?

– Знаю. И не собираюсь меняться.

– Вот серьезно, Эзра. И ее это устраивает? – Стенли прекращает тереть в руках стенки стакана и перебрасывает полотенце через плечо.

– У нее нет вариантов. Либо она принимает меня таким, какой я есть, и трахается со мной, либо идет искать другой причиндал, на котором можно поскакать.

– Я уже говорила, что ты отвратителен?

– Каждый день, – я усмехаюсь, разбавляя слова алкоголем.

– А ты сам не хотел бы притормозить? Морочишь голову девушке, изменяешь ей, ни во что ее не ставишь…