— Пожалуйста, — умоляла она. — Пожалуйста, вытащи меня отсюда поскорее.

Он застонал, впервые заметив наручники.

— Чертов Руиз, — прорычал он, выуживая что-то из кармана пиджака.

Извлеченный ключ через секунду освободил ее от наручников. Таль хотел растереть красные рубцы на ее запястьях, но она отдернула руки.

Таль долго смотрел на нее грустными глазами. Такими грустными. Хуже, чем когда он оставил ее в Риме. Хуже, чемкогда-либо.

Нет. Ты не знаешь этого человека.

Он повернулся и вышел из комнаты. Миша подтянула колени к груди, стараясь стать как можно меньше. Но Таль все же сдержал слово, и минут через двадцать в комнату вошла женщина-полицейский. Она пробормотала что-то по-турецки, чего Миша не поняла, но тон звучал успокаивающе. Ей дали покрывало, которое она сложила пополам и обернула вокруг талии, как огромное полотенце, а затем последовала за копом из комнаты.

Когда они ехали через город, солнце казалось слишком ярким, и она часто моргала. Женщина продолжала болтать, похоже, не заботясь, что Миша ее не понимает. Добравшись до отеля, коп проводила ее до номера, а затем проверила его.

Тщательно.

Мише пришлось чуть ли не выпихнуть цыпочку за дверь, но, в конце концов, она осталась одна. Не то чтобы она знала, что с собой делать. Она бродила по комнате, в какой-то момент обронив полотенце-покрывало. В растерянности поискала сотовый, но потом поняла, что он в сумочке. Которая осталась в доме Таля. Куда онане вернется.

В итоге она села у изножья кровати, тупо уставившись на комод напротив. Прошел час. Потом два. Затем она легла плашмя на пол и уставилась в потолок. Она не знала, сколько часов прошло, сколько мыслей пролетело.

Он знал тебя. Он использовал тебя. Столько раз. Он делал свою работу. А ты даже не спросила его.

Солнце уже садилось, заливая комнату оранжево-золотистым светом, когда она услышала щелчок замка. Вспомнила, как он взломал замок, чтобы попасть в ее номер в Риме. Вспомнила, что он был везде, знал все.

Грустно, грустно, девочка.

— Ты в порядке? — голос Таля звучал мягко, когда он опустился перед ней. Миша пожала плечами и села.

— Не совсем, — повторила она свой ответ из тюрьмы, глядя за его плечо.

— Миша, ты должна знать, я никогда...

— Таль, — прошептала она и глубоко вздохнула. — Когда ты впервые увидел меня?

— В...

— Всамыйпервый раз.

Наступиладолгаяпауза. Достаточная для того, чтобы трещина в ее сердце увеличилась.

— Около десяти месяцев назад, — ровно произнес его низкий голос. — На зернистой фотографии с камер видеонаблюдения. Ты выходила из офисного здания в Детройте. Тогда ты выглядела иначе.

Она шокировала саму себя, рассмеявшись.

— Я только села на диету.

— Ты выглядела потрясающе, даже на черно-белом фото. Волосы у тебя были намного длиннее.

— Я отрезала их перед поездкой.

— Тебе идет.

— Как долго? Как долго ты за мной следил?

— Долго. Когда мы впервые получили информацию, что тебя выбрали для командировки с ним, мы провели общую проверку. Когда время приблизилось, и ваши билеты были куплены, мы провели тщательную проверку вплоть до старших классов школы, — объяснил он.

Она заплакала.

— Надеюсь, ты не видел тех фотографий, — всхлипнула она, пытаясь облегчить боль юмором.

— Даже тогда ты выглядела потрясающе.

— Ты сказал, что ты фотограф. Ты соврал.

— Я специализируюсь на слежке.

— Ох, извини. Ты исказил правду до неузнаваемости. Это совершенно другое, прошу прощения.

— Мне пришлось...

— Ты спрашивал о школе. Задавал мне так много вопросов. Притворялся, что ничего не знаешь. Тыпритворялся. Я чувствую себя такой глупой. Ты просто притворялся. При нашей первой встрече ты сказал, что я похожа на танцовщицу. Какая же я дура. Ты уже знал. Сказал это только потому, что знал, что это сработает, ты просто притворялся, потому что уже знал, — пролепетала она.

— Миша...

— Тебя «приставили» ко мне? Чтобы вести за мной «слежку»?

Она подняла голову, чтобы посмотреть на него. Он выглядел ужасно. Почти так же плохо, как она себя чувствовала.

— Меня назначили на это дело. Ты была его частью. Мне не обязательно было вступать с тобой в контакт. Это не являлось частью работы, — быстро сказал он.

— Да, конечно. Боже, какая же я дура.Такая гребаная дура,— прошипела она, прижимая ладонь ко лбу.

—Прекрати.

Он всегда знал, где она, как ее найти. «Найди меня» — их особая фраза. Но он постоянно обманывал. Вот откуда он знал ее номер телефона, когда впервые ей позвонил. Вот откуда узнал, где находится ее офис, когда застал ее врасплох. Вот откуда узнал, в каком она ресторане, когда они занимались сексом в туалетной кабинке.

Меня сейчас вырвет. Надеюсь, на его лживое лицо.

— Вот откуда ты знал, вот откуда, вот откуда, вот откуда, — шептала она. — Вот откуда ты знал, где меня искать.

— Я всегда буду знать, где тебя искать, Миша.

— Еще бы! Ты же секретный, мать его, агент! Вот в чем причина, да!? Все это время! Ты меня отвлекал! Боже, сколько раз. Что ты делал!? Трахал меня, пока Руиз шнырял по офису? Вломился в гостиничный номер Питера?

Таль резко поднялся и зашагал по комнате. Стал возиться с лампой, и Миша подумала, что он пытается ее включить, но свет так и не загорелся. Он вытащил что-то из-под шторы, сжимая кончиками пальцев. Затем подошел к ночному столику и залез под него, вытащив такой же предмет. Сжав их в кулак, направился в ванную. Оттуда раздался звук смыва унитаза.

Ой. Мой. Бог.

— Я хотел убедиться, что мы закончили… — начал он, возвращаясь.

— Ты прослушивал мой гостиничный номер!? — спросила она.

Таль кивнул.

— Мне пришлось. Если был шанс, что Сотера зайдет сюда, чтобы поговорить с тобой, шанс, что он что-то скажет, мы должны были им воспользоваться.Мне пришлось,Миша, — подчеркнул он.

Она стала задыхаться и прижала руку к груди.

— О, боже. О, боже. Позитано. Ты так внезапно появился. И ты точно знал, где меня искать, даже на каком этаже, хоть я и поменялась номером, — она хватала ртом воздух.

Таль зарылся пальцами в волосы, взъерошивая их.

— Я должен был тебя увидеть. Единственный способ заставить их отпустить меня, это убедить, что есть шанс, что Сотера объявится, захочет воспользоваться своим номером, позвонит тебе или что-то еще. Я должен был снова быть с тобой, и у меня должен был быть предлог, чтобы вернуться, — быстро сказал Таль.

— Тот номер… о, боже… тот номер прослушивался, да? И номер в Риме тоже, — она почти задыхалась.

— Да. Еще до того, как ты зарегистрировалась в отеле в Риме, мы прочесали тот номер и установили жучки, — мягко сказал он.

— Они все видели? — взвизгнула она.

— Никто ничего не видел, Миша. На улице не было ни фургона, ни чего-то подобного.

— Но запись есть. Где-то в какой-то гребаной охранной компании есть запись с «лучшими хитами», где я изменяю мужу, расстаюсь с мужем. Ссорюсь с тобой, трахаю тебя,о, боже, меня тошнит, — простонала она, наклоняясь вперед и опуская голову между колен.

— Детка, клянусь, их никто не услышит. Сотера никогда не заходил к тебе в комнату, причин слушать их нет, — заверил Таль, снова присаживаясь перед ней на корточки.

— Мне плевать. Записи существуют. Ты использовал меня.Ты использовал меня,— закричала она, вцепившись пальцами в затылок.

—Нет.Я скомпрометировал миссию и чуть не потерял работу из-за тебя, — возразил он.

— Иди на х*й! Ты должен был сказать мне! У тебя было столько возможностей рассказать мне! На пляже! Почему ты ничего не сказал?! — кричала она, раскачиваясь взад-вперед.

— Я не мог, детка. Не мог, — прошептал он.

—Ты мог. Но ты этого не сделал.

— Не сделал.

— Я была для тебя работой.

— Нет.