Потом в этом же центре я присоединилась к группе родителей, потерявших взрослых детей. Мне повезло, что руководитель не только побуждал нас делиться чувствами, но и давал полезную информацию. К тому же невероятно утешительным было слушать других родителей и знать, что не одна я боролась с сокрушительным горем, поглотившим меня целиком.
Именно во время посещения группы пришло известие, что моя дочь умерла от передозировки наркотиками. Хоть я и переживала из-за ее зависимости от прописанных лекарств, но не подозревала, что она принимала что-то еще. Другие родители в группе переживали то же самое, так что возможность свободно высказаться и заметить собственные чувства, возникшие из-за их комментариев, была в высшей степени утешающей.
Со временем я начала лучше осознавать чувства, которые прятались за слезами: после развода мы с дочерью стали маленькой крепкой семьей. Когда она выросла, каждая из нас жила своей жизнью, но мы оставались близки. Несмотря на романтические отношения или близких друзей, мы по-прежнему считали эту маленькую семью своим якорем в этом мире.
Узнав о ее смерти, я была опустошена и потрясена. Я надеялась, что мы будем близки, даже когда я постарею. Мне казалось, что, независимо от расстояний между нами и отношений с другими людьми, наша любовь и дружба оставались бы центральными. Так и должно было быть! Не уверена, что я когда-либо смогу пережить эту катастрофическую потерю.
Тот факт, что я была сертифицированным специалистом по методике «Жизнь между жизнями» в Институте Майкла Ньютона и знала много о смерти, не сильно облегчил боль утраты в первое время. Я была безутешна, впала в глубокую депрессию. Но все же позже мои знания помогли выбраться из глубин отчаяния.
В первые два года я распознала часто описываемые стадии скорби, которые проходила, и, в конце концов, боль уменьшилась. Однако истинного облегчения все же не наступило. Интерес к жизни пропал, и хотя я старалась двигаться вперед, мир вокруг казался серым и безжизненным.
Мне не составляло труда справляться с повседневными делами, но внутри как будто все умерло. Стало очевидным, что ничего не изменится, если не предпринимать никаких действий. Несмотря на эту мысль, у меня почти не было сил, чтобы действительно что-то делать. Казалось, что я двигаюсь сквозь грязь, а дни тянутся и тянутся.
Какое-то время так и продолжалось, прежде чем мной начало овладевать беспокойство. Тогда я и решила, что должна выбрать исцеление и двигаться к нему. Именно этим я занималась весь следующий год.
Озарение после проживания горя
На своем пути я узнала много нового о потере и о том, как она влияет на путешествие души. Выяснила, что у всех великих утрат есть одна общая черта, будь то смерть любимого человека, развод, крах карьеры, финансовые сложности или проблемы со здоровьем. Поняла, что душа моей дочери решила, что пришло время вернуться домой. Она все еще рядом со мной, просто по-другому. Наша любовь никуда не делась. Я осознала, что она была рядом и старалась утешить меня в самые сложные первые дни после ее смерти. По дороге к исцелению я научилась заново устанавливать с ней связь.
Мое путешествие не было гладким, оно оказалось длиннее и сложнее, чем я ожидала. Временами боль была непереносимой, но духовный рост и то понимание, которое я приобрела после потери, были ощутимы. Подобная мука и правда живет в нас дольше, чем от других утрат, и нам приходится сильнее стараться, чтобы прожить ее. Тем не менее потраченное время и усилия будут щедро вознаграждены.
Большая утрата освобождает нас от ограничивающих шаблонов, что не давали нам полноценно следовать за мечтами и надеждами. Теперь мы можем жить лучше и максимально использовать время, оставшееся нам на этой земле. Я делюсь с вами своим путем к излечению душевных ран и полученными знаниями. Далее вы найдете конкретные стратегии, которым можно следовать на вашем пути к исцелению. Желаю всего наилучшего!
УПРАЖНЕНИЕ
Расскажите историю вашей утраты
Запишите историю вашей большой потери в блокнот. Опишите реакции, чувства и произошедшее так детально, как вам захочется. Расскажите о следующем:
• любые события до трагедии;
• как вы узнали о случившемся;
• что именно стряслось;
• как развивались события, связанные с потерей;
• что произошло в ранний период после утраты;
• долгосрочная реакция на горе.
Глава вторая. Взгляд души на земную жизнь
В западном мире распространено убеждение, что мы – человеческие существа, у которых есть душа, и нам положена только одна жизнь. Большинство религий говорит о загробной жизни, но все еще остается много неопределенности о том, что происходит после гибели человека. Многие врачи и ученые до сих пор верят, что сознание генерируется мозгом и перестает существовать в момент смерти, несмотря на растущие доказательства обратного. Люди в других частях света имеют более широкие взгляды и принимают идею о жизни после смерти.
Мое знакомство с загробной жизнью
Наверняка вы слышали сообщения о клинической смерти, истории о медиумах, говорящих с умершими, новости о передовых исследованиях в области сознания и природы реальности. Тем не менее вы все еще можете задаваться вопросом: есть ли что-то после смерти?
Для меня это уже очевидно. Много лет назад, когда я впервые познакомилась с идеей о жизни души после того, как погибнет тело, что-то глубоко внутри меня откликнулось. Позже, когда я завершала учебу в аспирантуре и в выходные подрабатывала в оживленном столичном отделении неотложной помощи, со мной произошел случай, который и укрепил эту идею во мне.
После ужасной автомобильной аварии на «скорой помощи» привезли женщину средних лет. У нее были множественные травмы, не было пульса, и она не дышала. Ее срочно отвезли в процедурный кабинет, где целая команда пыталась реанимировать ее. Нам это удалось, и я осталась рядом с ней, пока ее оформляли на госпитализацию.
Несмотря на успокоительные и обезболивающие, казалось, что ей не терпелось рассказать мне о своем опыте. Она поделилась, что наблюдала за нами сверху в то время, пока мы пытались ее спасти. Я удивилась, как точны были ее слова, но предположила, что пациентка просто видела такое по телевизору или же ей рассказывали о процедурах по реанимации. Она почувствовала мое недоверие и расстроилась. Когда пришел фельдшер, чтобы отвезти ее в палату, она сказала мне: «Я видела большую стрелку у вас на левом чулке».
Я не обратила внимания на ее слова, потому что сначала она была без сознания, а потом я все время была рядом с ней, пока она лежала на тележке, так что она не могла видеть меня сзади. К тому же у меня были совсем новые колготки. Только к концу этой бешеной смены я обернулась и посмотрела на ногу, когда другая медсестра спросила, что случилось с моими чулками. По мне пробежали мурашки!
Мое любопытство побудило меня изучить аналогичный опыт, о котором я слышала на протяжении многих лет. Изначально я отметала большинство историй как результат побочных эффектов от лекарств или артефакты умирающего мозга. Теперь я шучу, что только после сотого случая я начала думать, что, может, в этом что-то и есть. Тем не менее собранные данные я на тот момент отодвинула на задний план, ведь они не вписывались в мои планы завершить образование и стать исследователем сестринского дела. К моменту защиты докторской диссертации и началу карьеры академического исследователя те истории все еще жили в моей голове.
