Наши потери в этом деле составили около семнадцати тысяч убитых — из них пять пришлось на венгерскую часть армии, — противник потерял только убитыми около сорока тысяч человек, еще двадцать семь тысяч — каждой твари по паре, но больше всех баварцев — сдались в плен. Это был разгром, после которого Австрии оправиться было уже не суждено.

14 июня передовые русские части вошли без боя в Пресбург, а 16 — вновь овладели Веной. Австрийская столица второй раз за год, и Бог знает какой раз за неполные четыре десятилетия 19 века, пала под ударом вражеской армии.

23 июня сюда же в Вену прибыли послы от императора Фердинанда с просьбой о перемирии. Одновременно с этим пришли сигналы из Лондона и Парижа о том, что эти страны предлагают организовать очередной конгресс для решения всех накопившихся взаимных территориальных претензий. Причем самый смех заключался в предполагаемом составе конгресса — Россия, Пруссия, Турция, Неаполь, Австрия, Франция и Британия. Не трудно догадаться, какие решения мог бы принять конгресс в таком составе.

Естественно, я от такого счастья наотрез отказался, объявив, что прочие Европейские страны могут меж собой договариваться, о чем угодно, но Российская империя будет заключать мирные договора с каждым участником боевых действий по-отдельности. Никаких договорняков и сдачи интересов империи в угоду сиюминутным выгодам. Или тем более в пользу всяких союзников-братушек-славян-православных. На этот раз мы пойдем до конца.

Пока русская армия отлавливала по окрестным лесам и селам остатки разбежавшегося воинства Радецкого — сам фельдмаршал, как оказалось, на следующий день после Дьорского разгрома слег с инфарктом и через неделю скончался, не приходя в сознание — в Хофбурге, ставшем местом расположения русской Ставки шли напряженные переговоры о том, что в итоге Австрия сможет оставить за собой. Я собирался раздеть Вену по полной и не пытался даже скрывать этих намерений.

— Рад видеть вас господин Фикельмон, — я сидел на троне Австрийского монарха и принимал в качестве просителя министра иностранных дел Австрийской империи. — Конечно обстоятельства встречи не слишком приятные на этот раз, однако думается мне, что в данном случае это вина исключительно господина Меттерниха и его достаточно непродуманной внешней политики. И судя по тому, что мой брат Фердинанд прислал вас, он это мнение разделяет.

На место вылетевшего с занимаемой должности еще недавно всесильного министра иностранных дел — на Меттерниха в итоге спустили всех собак и под угрозой позорного суда заставили застрелиться — Австрийский император назначил бывшего посла в России Карла Людвига Фикельмона. Намек более чем прозрачный.

— Вы не представляете, насколько сожалею я, ваше императорское величество, — склонил голову посланник. — Я со своей стороны делал все, чтобы эта губительная для моей страны война не состоялась.

— Верю, — я кинул. Во время своего пребывания в Санкт-Петербурге Фикельмон проявил себя достаточно осторожным вельможей, и разного рода военные авантюры были явно не по его части. — Однако давайте перейдем к тем условиям, на которых Российская империя согласится прекратить войну и вывести свои войска отсюда.

Я сделал вращательное движение кистью то ли подразумевая Австрию, то ли Вену, то ли непосредственно Хофбургский дворец.

А условия были крайне тяжелые.

— К России отходили земли, населенные русскими и поляками, восточнее и севернее Карпат;

— На территориях с преимущественным населением венгров, трансильванцев, словаков и сербо-хорватов, формировались независимые государства.

— Судетская область, населенная немцами, отходила Пруссии;

— Венецианская область — Сардинскому королевству;

— Фердинанд отказывался от титула императора и принимал титул Австрийского короля;

— Австрийское королевство лишалось права держать военный флот в Адриатическом море, а все укрепления милостиво оставленного австриякам порта Триест должны были быть срыты;

— Национальные автономии для богемцев, моравов и словенцев в составе королевства.

(Что случилось с Австрийской империей? — Она развалилась)

Ну и контрибуция в полсотни миллионов рублей заранее сунутая в список требований, чтобы потом от нее отказаться.

Изначально я хотел создать еще и отдельные словенские и чешские королевства, однако ни те не другие особого энтузиазма в плане обретения независимости не проявляли, а достойных кандидатов на троны этих образований у меня под рукой не имелось, поэтому я решил не мелочиться и оставить чехов и словенцев Вене. Останется на будущее болевая точка, на которую можно будет при необходимости надавить. Тем более, что вопрос со словацким, трансильванским, болгарским и греческим престолами был еще далеко не решен.

В Греции, кстати, на фоне новостей с европейских фронтов — и благодаря нашей помощи, зря что ли мы с греками два десятилетия плотно работали — началась натуральная народная революция. Георгий I окончательно достал всех местных, не для того столько времени воевавших против османов, чтобы теперь лечь под навязанного иноверческого короля.

Очень быстро невнятные малоорганизованные протесты переросли в настоящие боевые действия народного ополчения, немалая часть которого имела опыт борьбы еще с турками, с одной стороны и королевской гвардии, сформированной в основном из наемников-иностранцев, с другой. Плюс короля естественно поддерживали англичане, быстро перебросившие в район Афин пару дивизий из-под Царьграда, где они уже второй год без особого успеха топтались на Чаталджинских позициях.

Помощь островитян Георгию, впрочем, помогла не сильно. Греки откуда-то достали в большом количестве оружие и достаточно быстро смогли взять под контроль значительную часть полуострова. В руках короля, по сути, остались только Афины и порт Пирей, где стояли английские корабли. Пока было не совсем понятно, чем закончится это противостояние, однако очевидно, шансов удержаться на троне у нынешнего греческого короля имелось совсем не много. Как говорил папа нынешнего французского монарха, «на штыки можно опереться, но на них нельзя сидеть». Вот у Георгия I это и не получалось делать.

Ну а пока в Вене шли дипломатические баталии, а на юге греки разбирались со своими правителями, русская армия вновь двинулась вперед, вторгнувшись в переделы Баварского королевства. Одновременно в наступление перешли также пруссаки, и, воспользовавшись ситуацией, заняли Дрезден и Лейпциг — крупнейшие города Саксонского королевства.

Саксонский король Фридрих Август II сдаваться на милость Берлину не пожелал и с частью оставшихся верными войск отступил на запад, что, однако, сохранить корону ему никак не помогло. 18 июля в Дрездене было объявлено о низложении Фридриха Августа II и восшествии на престол третьего сына прусского короля Карла I. Идея с отвлечением будущего короля Вильгельма на менее важный трон, таким образом, полностью провалилась. Жаль конечно, хоть и катастрофой назвать это дело тоже нельзя.

27 июля между Россией, Пруссией и Саксонией был подписан мирный договор, по которому Дрезден отказывался в пользу северного соседа от территорий на правом берегу Эльбы, — Лабы как на славянский манер стало последние годы модно называть эту реку — а России выплачивалась небольшая контрибуция в пару миллионов рублей. Исключительно ради символизма.

Что касается меня, то разобравшись с австрияками и другими немцами, я оставил армию дальше двигаться на запад, а сам поехал домой, где меня ждали отложенные ранее внутригосударственные дела. И, если вопросы экономики, обеспечения армии и просто повседневного существования империи я в целом мог возложить на плечи подчиненных, то собственный, как сказали бы в будущем, «пиар», доверить было никому нельзя. Нужно было срочно ковать железо, пока память о недавних победах была еще свежа.