И всё же о мертвых или хорошо, или ничего. К языкам, кстати, тоже относится. Потому у Войцеха вышел с покойной латынью сговор: общечеловеческое достояние не порочить и на препараты не изводить. При таком раскладе Войцех даже уберегся от позорного разоблачения китайской делегацией, которой выражения In vino veritas и Memento mori, очевидно, были известны, причем не как эквиваленты Винограда культурного и Можжевельника приморского. Единственная латынь, которую знавал Войцех и которая обнаружила неплохие шансы остаться неузнанной, – это гимн студенчества. Землемер придирчиво выцедил из него Gaudeamus igitur для чего-то пышно-торжественного, Humus для семян, приживающихся в глинистой почве, Velociter для изогнутых веточек, Tristitia для стелющихся ростков, Dolores для одинокого стебелька и Diabolus для обманчиво неприметных колючек. «Хорошие художники копируют, великие художники воруют», – оправдывал Войцех свои лингвистические и почерковедческие подражательства, прячась за спиной самого известного живописца уходящего века.

Не откладывая в долгий ящик, тем более что вакантным остался только один, служащий лежбищем для Тимона, Войцех приспособил его крышку под препараты. На стекле смотрелось бы изящнее, по-научному и не так кустарно, но наука нынче бедствовала, а потому стекло находилось в безотзывном услужении псевдогреческим капителям. Войцех прошелся белилами по необработанному шершавому дереву (ох, халтура), расчертил его на шесть равных частей под стать воображаемым биологическим видам и всё той же охряной кисточкой, которая успела высохнуть и встать колом, отчего по тонкости письма уподобилась перьевой ручке, вывел надписи шрифтом из западноевропейских средневековых сводов. Краем уха Войцех уловил хождения кадровика на лестницу и даже приглушенную беседу с кем-то из визитёров, но побоялся обернуться к ним, чтобы не размазать свои художества.

– Дааа, – нарисовался у него за спиной Куба. – Какая же порнография.

– Ты сам отказался помогать, теперь уж придержи язык, – себе под нос буркнул Войцех, чтобы и голосовыми вибрациями не задеть начертанного.

– Тут еще и ленты! Одним словом, черт-те что и сбоку бантик, – потешался Куба.

– Положи на место, это Олины!

– Так это совсем другое дело, – поднес ленты к носу и стал показательно нюхать Куба.

– Всё-таки ты свинья! – подскочил Войцех и отнял ленты.

– Я этого и не скрывал, – смеялся Куба. – Короче, закрывай свой кружок рукоделия, пошли принимать деревья.

– А я каким боком к деревьям? – опешил Войцех.

– Ты должен деревья пересчитать. Осмотреть. Подтвердить, что они здоровы и переживут зиму. Расписаться в приемке. Проконтролировать посадку.

– Я? – ужаснулся землемер. – Как я должен по внешнему виду определить? Да и вообще не знаю я, как по технологии их сажать. Еще и подпись под этим делом!

– Хватит нюни распускать. Назвался землемером, будь добр и посадочный план выполняй, – наседал Куба.

– Я, конечно, в этом деле не особо сведущ, но, по-моему, деревья должен осматривать не землемер, а специальный… – подбирал слова Войцех, – ветеринар для растений.

– Ветеринар для растений! – синхронно покатились Куба с Янеком. – Это называется дендролог, дурень ты!

– Вот пусть дендролог и осматривает. А я, прости господи, землемер.

– А где, позволь узнать, твоя должностная инструкция? – припер его Куба, поглядывая за подтверждением на Янека.

– Не предоставлена, – сделал Янек то, в чем так набил руку за сегодня: всадил гвоздь в крышку Войцехова гроба.

– Шах и мат. Поэтому я как старший по должности отряжаю тебя на приемку пятидесяти лип и высадку аллеи.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Увидеть за деревьями лес – и умереть

Войцех поплелся в поля, оглушенный столь неожиданным предательством (за последние дни у него всё, начиная с мало-мальского бытового сокрытия, именовалось предательством, а потому слово поистрепалось, поизносилось и потеряло свою весомость в оценке происходящего как самой крайней аморальности). Правда, раздавлен он был, по-видимому, не столь, раз прихватил ножик на обрезку препаратов. И бумагу с ручкой. Чтобы, если с деревьями совсем беда, составить актик о несоответствии. Войцех и на расстрел шел бы подготовленный – с бинтами, набором для переливания крови и готовой апелляцией.

В поле выстроилась причудливая техника: что-то наподобие тягача с раскрывающимся буром-клешней по размеру взрослых деревьев. Некоторые машины пытались держаться в колоннах, как дальнобойщики перед таможенным досмотром, но основная масса разбрелась кто во что горазд. С уровня глаз человека стволов было не разглядеть, разве что верхушку ботвы поверх ковшей. Вдоль аллеи Войцех заметил свежие ямки на расстоянии пяти-шести метров друг от друга, а в отдалении курили рабочие в комбинезонах кислотно-зеленого цвета, и все под касками. Кто-то опирался на лопату, прочие побросали инструмент. «Хотя бы разметка и рабочая сила. Есть, от чего отталкиваться», – утешился Войцех.

У первой ямки его нагнал Куба, такой же кислотно-зеленый и увенчанный каской. Он сгрузил Войцеху громкоговоритель – орудие современного главнокомандующего, которому, в отличие от полководцев древности, не нужно беспокоиться о мощи голосовых связок. Войцех предпочел начать с малого: напортачить в счете до пятидесяти сложнее всего. Не помешал бы бинокль, чтобы не бегать до каждого грузовика и не терять из виду остальных, которые тем временем тяготели к немотивированным перестроениям. «Что еще за “кручу, верчу, запутать хочу”? Вдруг действительно не все деревья довезли? Ну что ж, вспомним вожатскую молодость».

– Как правильно называется? – тихо спросил Войцех у Кубы, показывая на технику.

– Эта приблуда? А ты бы как назвал? Не отвечай, я сам догадаюсь: подъемный кран для деревьев! Нет, дендрологический погрузчик! – издевался Куба.

– Мы теряем время. Скажи по-человечески, – закипал Войцех.

– Не надо стесняться своих недостатков. Я тебе как друг на них указываю.

– Как называется машина? – отрывисто произнес Войцех каждое слово.

– Можешь называть пересадчиком, – приготовился к представлению Куба.

– Внимание всем пересадчикам! – обратился Войцех в громкоговоритель. – По обеим сторонам дороги разбито по двадцать пять ям для высадки деревьев. Расстояние между ямами пять-шесть метров. Я буду по очереди вставать на требуемую точку остановки каждой машины. Как только я покажу на конкретную машину, задача водителя подъехать так, чтобы ковш поравнялся с указанной ямой. Когда все пересадчики займут свои места, мы с моим коллегой Якубом пересчитаем деревья. Высажить будем по одному дереву в той же последовательности. Кому непонятно и надо повторить – посигнальте.

Раздалось прилично гудков с разных концов поля. Войцех повторил инструкцию и обещал зачитать еще для дальних машин перед их выездом на точки. За час Войцех кое-как расставил машины по местам, пополнив список своих профессий еще и регулировщиком. Обошли с Кубой всех и сошлись, что деревьев пятьдесят. Парочка лип вызывала вопросы – хиленькие, с куцей кроной и повреждениями на коре. Но запаса не подвезли, и, делать нечего, Войцех согласился их принять. Подпись, однако, поставил и Куба, причем выше Войцеха. Кубу подпись отрезвила, и он взялся командовать посадкой по правую сторону, оставив Войцеху левую. На этой ноте землемер бросил преждевременно хоронить себя и сосредоточился на высадке.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.