– Тогда почему же ты плачешь?

– От страха, мисс. Но и он уже почти прошел! – бодро воскликнула воспрянувшая духом девочка.

– Лежите смирно, дети! – строго сказала Офелия, опасаясь, как бы не провалился под ними пол. Судя по запаху тления и плесени, помещение давно пустовало и скорее всего снаружи было заколочено досками. Следовательно, подумала Офелия, здесь искать их не станут.

– Джайлз, ты жив? – тихо спросила она.

– Жив! – отозвался он из мрака. – Я лежу под грудой обломков почти рядом с тобой, но не могу пошевелить ни ногой, ни рукой.

Офелия ощупала ладонями окружающее пространство и наконец ухватилась за его ботинок. Не сломал ли он себе чего в результате падения? Она осторожно провела рукой по его ноге, но признаков перелома не обнаружила и с облегчением вздохнула, надеясь, что другая его нога тоже не повреждена.

– Офелия! – прошептал он. – Девочки не ушиблись?

– Нет, слава Богу, все обошлось, – ответила она.

– А ты ничего себе не повредила?

– Нет, со мной тоже все в порядке. Почему ты так тяжело дышишь, Джайлз?

– Меня чем-то сильно ударило по голове, но в остальном все нормально. Если не считать нескольких ссадин. Ты можешь встать?

– Честно говоря, Джайлз, на левом бедре у меня глубокий порез, – призналась Офелия, – И он сильно кровоточит.

– Нужно срочно перевязать рану! Сейчас я тебе помогу, – встревоженно сказал викарий и принял сидячее положение.

Он ощупал ее муслиновую юбку и с досадой сказал:

– Дело нешуточное. Кажется, ты истекаешь кровью. Сними нижнюю юбку, мы разорвем ее на полосы и перебинтуем тебе ногу.

– Хорошо, Джайлз! – сказала она и осторожно сняла нижнюю юбку.

– Ты сможешь сама наложить повязку на рану? Я ничего не вижу, – сказал Джайлз. – У меня кружится голова.

– Не беспокойся, я справлюсь сама, – сказала Офелия и, сложив вчетверо окровавленную юбку, перевязала ею бедро.

– Подсаживайся поближе ко мне, – сказал Джайлз. – Малышки, и вы подползайте к нам! Только осторожно, чтобы не пораниться осколками черепицы.

Девочки окружили их и свернулись калачиком, пытаясь согреться. Но их все равно била нервная дрожь.

– Как ты думаешь, кто-нибудь знает, что мы здесь? – спросил Джайлз. – Я мгновенно потерял сознание, когда упал.

– Пока вокруг все тихо, – ответила Офелия.

– Что ж, будем надеяться, что нашего падения с крыши никто не заметил, – сказал Джайлз.

– Но как же мы выберемся отсюда?

– Придется дождаться рассвета. В темноте опасно передвигаться по заброшенному строению. Да и по городу тоже! Нас, наверное, уже разыскивают по всем соседним улицам.

Офелия живо представила себе отвратительные физиономии охранников и нервно поежилась. Прекратят ли подручные хозяйки борделя свои поиски утром? Не подкараулят ли их эти головорезы в одном из узких переулков?

Она прогнала неприятные мысли и прислушалась.

Девочки притихли и дышали ровно, очевидно, уснув.

«Любопытно, – подумала Офелия, – что им снится?»

Сэл пошевелилась и вздохнула.

– Тебе не спится? – тихо спросила Офелия. – Что тебя тревожит? Тот гадкий толстый дядя не сделал тебе больно?

– Нет, – ответила девочка. – Он только громко на меня кричал и порвал на мне рубашку! Но я отказалась делать то, чего он добивался. Тогда он снял штаны и начал трясти у меня перед носом своим противным стручком. Я расплакалась и забилась в угол кровати. И тут подоспели вы!

– Бог его накажет за все его грехи, – сказала Офелия. – А платье мы тебе купим новое. Так что не думай больше об этом нехорошем дяде.

– Пусть его сожрет большая злая собака, – сказала Сэл.

– Он это заслужил, – сказала Офелия, живо представив себе старого развратника без штанов.

Джайлз тихо рассмеялся в темноте.

Сэл вскоре уснула, склонив головку на плечо Офелии.

– Тебе не тяжело быть подушкой для трех малышей? – спросил Джайлз.

– Откуда ты знаешь? – удивилась Офелия. – Ты видишь в темноте?

– Нет, просто я чувствую на расстоянии, – ответил он, обнимая ее рукой за плечи. – Постарайся уснуть. Нога еще болит?

– Немножко. Но уже почти не кровоточит. – Офелия прижалась к его сильному телу. – Хорошо, что ты поехал вместе со мной в это ужасное место. Даже не представляю, что бы я без тебя стала делать.

– А вот я до сих пор не могу себе простить, что позволил тебе сопровождать меня в этот вертеп! – сказал Джайлз. – Лучше бы ты подождала у меня дома.

– Да я бы просто извелась, волнуясь за тебя и за Сэл! – воскликнула Офелия, – Нет, Джайлз, я была тебе нужна во время твоей опасной миссии. И ты это знаешь!

– Да, пожалуй, ты права, – сказал викарий.

Офелия улыбнулась и крепче прижалась к нему в темноте. Ей еще не доводилось лежать рядом с мужчиной ночью, и она купалась в новых для нее ощущениях, наслаждалась приятным тембром голоса Джайлза, млела от исходящего от него тепла.

– Я должна была поехать сюда с тобой! – повторила она. – Ты еще не знаешь, что произошло сегодня в театре! Я испытала невероятный приступ страха и не решилась выйти на сцену во время спектакля. А ведь это был мой дебют, о котором я мечтала всю жизнь! И вдруг в самый ответственный момент я запаниковала. Меня ждал полный зрительный зал, а я всех подвела, поставила спектакль на грань провала…

Она умолкла, боясь расплакаться.

– Не убивайся, Офелия! Такое случалось со многими актерами, – попытался успокоить ее Джайлз.

– Но со мной этого не должно было произойти! – возразила она. – Я приехала в Лондон только ради того, чтобы стать драматической актрисой. Ради своей мечты я сбежала из дома, огорчив родственников и шокировав соседей. Впрочем, мы с Корделией и прежде не отличались примерным поведением. Нас даже прозвали ужасными близнецами Эпплгейт. Хотя заводилой в наших детских шалостях всегда была я. Корделия же поехала со мной в Лондон только для того, чтобы уберечь меня от других необдуманных шагов. Но ведь это никому не известно! Какая я скверная девчонка!

Джайлз слушал ее, молчал и не перебивал. Она совершенно осмелела и продолжала исповедоваться:

– Корделия первой появилась на свет, это, наверное, и определило все ее дальнейшее поведение. Считая себя старшей сестрой, она чувствует себя ответственной за мое благополучие. Я же всю жизнь приношу своим родным лишние хлопоты и огорчения, впутываюсь в опасные ситуации, витаю в облаках, не задумываясь о последствиях своего безрассудства. Мне больше нравится фантазировать, чем совершать реальные практичные шаги.

– Но почему так, Офелия? – спросил Джайлз, сжав ей руку.

– Потому что реальная жизнь меня пугает, – прошептала она. – Ведь, как ты знаешь, наша мама умерла после родов. Она перенапряглась, рожая нас с сестрой. И это стало для меня первым страшным потрясением…

– Я искренне сожалею об этом, – сказал Джайлз.

– Лишенная материнской заботы и ласки, я начала с детства выдумывать всякие истории…

Он погладил ее ладонью по щеке. Она затаила дыхание. На глаза у нее навернулись слезы. Джайлз потер ей пальцами виски, желая смягчить ее головную боль, и она, судорожно вздохнув, прильнула головой к его плечу, мгновенно согрелась, успокоилась и уснула.

Раньше, когда Корделия наблюдала игру актеров из-за кулис, ей казалось, что действие пьесы развивается очень быстро. Но теперь, очутившись на сцене вместо Офелии, она не могла дождаться завершения своей роли во втором акте спектакля. Только благодаря поддержке Марли, который то и дело подмигивал ей и ободряюще улыбался, она сумела кое-как произнести свои слова.

Случалось, что она их забывала и тогда сама придумывала что-нибудь забавное. Аплодисменты и смех, которыми награждали ее зрители, вселяли, однако, в нее надежду на то, что ее сценический дебют не завершится позорным провалом.

Бедная Офелия! Как, должно быть, она страдает, проливая горькие слезы в актерской уборной вместо того, чтобы поражать публику своей блистательной игрой!