Рядом с ней сидел придворный в ливрее — сухонький, в очках, но с Изумрудом в перстне. Его я не узнал, зато матушка ему кивнула.

И последним в этом ряду был князь Голицын. Григорий Леонидович, министр Императорского двора. Напыщенный павлин, который, тем не менее, уже лет десять умудрялся держать весь этот дворцовый хаос в каком-никаком порядке. Работа та еще.

Словом, публика собралась честная. Не будь я настолько уставшим и голодным, быть может, даже немного бы смутился.

— Алексей Иоаннович, Анна Николаевна, — дядюшка приподнялся со своего места и жестом указал на два стула, на которых мы могли разместиться. — Позвольте поздравить вас с обретением Алмазного ранга его светлостью.

— Благодарю, — кивнула матушка и уселась на стуле.

— Благодарю, ваше императорское высочество, — слегка поклонился я.

— Однако до Совета дошли сведения, что сегодня вы, Алексей Иоаннович, явили миру чудо, исполним Великую Триаду. Тому есть несколько свидетелей. Нам уже передали рассказы экзаменаторов, что принимали Испытание Алексея Иоанновича. Все трое утверждают, что глаза их не обманули и Великая Триада имела место.

Я ждал, когда мне зададут вопрос. Без этого говорить было запрещено.

— Анна Николаевна, как вы смогли добиться от сына таких результатов? — спросил Мещерский. — Какие методы вы применяли? И как давно знали, что у вашего сына настолько мощные способности?

А, вот теперь вы кусаете локти, да? Сами выслали в захолустье, надеясь, что мы сгнием на берегу Финского залива, а теперь столько вопросов и внимания!

Матушка взглянула на меня, тепло мне улыбнулась, а затем уставилась на главу «Четверки» в упор.

— Я никогда не тренировала с сыном Великую Триаду, поскольку, как вам давно известно, в силу своего потенциала не способна создать подобную связку. У меня были подозрения, что Алексей Иоаннович сможет добиться Алмазного ранга, и он готовился по соответствующей программе. Однако что касается Великой Триады… Я рассказывала сыну о мастерстве и силе его предка. Мы, конечно же, много читали и пытались разобрать цепочки для вязки заклинаний. Но никаких специфических навыков и знаний у нас нет и не было. Мой сын просто очень силен.

— Что нас и удивляет, — не унимался Мещерский. — Потомок носителей Сапфирового и Изумрудного рангов — и вдруг перепрыгивает Алмаз! Как это возможно, по вашему мнению⁈ Это противоречит всем законам!

Светлейшая княгиня лишь пожала плечами.

— Я не специалист в области генетики. Однако гены и наследственность — вещь непредсказуемая и коварная. У деда Алексея Иоанновича был Алмазный ранг. У обоих его дядюшек — тоже. И, как видите, даже внешностью он пошел в породу Романовых. Ничего удивительного, что и потенциал мог ему передаться.

— Вместе со способностью определять вредоносные артефакты, — криво улыбнулся великий князь. — С какой стороны ни взгляни, его сиятельство — уникальная персона.

— Быть может, потому, что провел детство и юность в ссылке, куда отправили его семью, — холодно ответила княгиня. — И посвятил все свое время раскрытию потенциала, научившись чувствовать свою силу так, как иному не дано и в пятьдесят. В конце концов, его отец смог поднять свой ранг. Мы лишь использовали все возможности, что у нас были, не отвлекаясь ни на что иное.

Мне было приятно, что она защищала меня. Что была готова наброситься на них, как коршун. Но меня защищать было не нужно.

— Кстати, раз уж речь зашла об этом, — я перехватил инициативу под возмущенными взглядами советников. — Ваше императорское высочество, как себя чувствует цесаревич?

— Почьему он спрашьивайет? — удивилась императрица. — Ви што-то сказьйали о мальчьикье?

Хотел загнать меня в угол — теперь пусть сам выкручивается. Федор Николаевич глубоко вздохнул, а матушка слишком поздно пнула меня по ноге под столом.

— Цесаревич чувствует себя намного лучше. Полагаю, ваша… интуиция вас не подвела, Алексей Иоаннович.

Что и требовалось доказать. Я все-таки выбил трон из-под его задницы. Но если смотреть с позиции интересов государства, то не факт, что я сделал плохо. Впрочем, вводных для предположений пока мало.

— Такь йэто он? — охнула молодая императрица. — Он вьильечьил?

Я покачал головой.

— Боюсь, не вылечил. Ваше императорское величество. Просто обнаружил вредоносный артефакт рядом с кроваткой. И попросил от него избавиться.

Мещерский продолжал внимательно на меня пялиться, и я уже опасался, что сейчас загорюсь от столь пристального взгляда. Глава «Четверки» покачал головой.

— Хорошо. Я могу предположить, что у вас действительно есть некая чувствительность к этой… негативной энергии. В это еще можно поверить. Но Великая Триада… Если это правда, то… То это вызовет переполох в империи и за ее пределами. Великая Триада — это не просто набор заклинаний, это символ! И с такими вещами нужно обращаться предельно аккуратно.

Великий князь кивнул.

— Согласен. Вопрос гораздо важнее, чем вам сейчас может показаться. И для того, чтобы подтвердить у вас Черный Алмаз, одних свидетельств, пусть и столь уважаемых лиц, Совету недостаточно. Поэтому я вижу лишь одно решение, — он взглянул на Мещерского, и тот едва заметно кивнул. — Алексей Иоаннович, вы должны повторить Великую Триаду. Повторить ее в присутствии Совета регентов и публики. Лишь когда мы убедимся, что это было не разовое везение, можно говорить о том, что чудо действительно свершилось.

Когда великий князь договорил, во всем Белом зале повисло напряженное молчание. Матушка возмутилась.

— Прошу прощения у почтенных членов Совета, но это немыслимо! Мой сын уже прошел Испытание и показал свою силу. Это подтверждено экзаменаторами и прочими свидетелями. Так позвольте осведомиться, почему ему отказывают в законном праве носить свой перстень?

Мещерский переглянулся с Кутайсовым и Федором Николаевичем.

— Боюсь, ваша светлость, вы неверно нас поняли, — с любезной, но не особо приятной улыбочкой, сказал он. — Никто не оспаривает права вашего сына носить алмазный перстень. Ни у кого нет сомнений в том, что он прошел испытание на Алмазный ранг. Речь идет именно о Великой триаде. Алексею Иоанновичу нужно повторить этот подвиг, чтобы закрепить это достижение.

Светлейшая княгиня едва сдерживалась от гнева.

— Повторить. На публике. Он что, по-вашему, цирковой артист?

Я осторожно взял ее за руку под столом, призывая успокоиться.

— Все в порядке, — шепнул я. — Если нужно, повторю. Я в себе уверен.

— Дело не в этом, — сквозь зубы ответила матушка. — Дело не в содержании, в форме подачи.

— Разумеется, никто не считает это забавой, — всплеснул руками великий князь. — Дорогая сестрица, я должен напомнить вам, что такое явление, как Черный Алмаз, встречалось настолько давно, что действительно стало легендой. Многие наши предки-государи и их ближайшие родственники пытались добиться этого, пробить этот потолок. Но ни у кого не вышло. А теперь ваш сын на первом же Испытании внезапно являет то, что было недоступно императорам!

— Зачем публичность? — не унималась матушка. — Проверку можно устроить хоть здесь. Для чего устраивать из этого шоу?

Великий князь тяжело вздохнул.

— Затем, что мы и аристократия должны во всем удостовериться, — сказал он. — Потому что если Черный Алмаз окажется не легендой, а правдой, в дворянской среде может начаться хаос. Император и так слаб, а на фоне этого чуда могут пойти тревожные разговоры…

Ах вот как они все это выкрутили! Тихие кухонные разговоры о том, что недоразвитому императору нечего делать на троне, шли уже давно. Они, собственно, и не прекращались с момента Трагедии.

На какое-то время удалось утихомирить радикально настроенную оппозицию, когда у молодого императора появился наследник. Преемственность власти сохранена, ребенок родился здоровым, все довольны… Предполагалось, что Совет регентов просуществует до совершеннолетия цесаревича, а затем император отречется и передаст власть сыну.