«Чересчур легко далась эта победа», – внезапно подумал Торлекссон. Его откровенно разочаровала та легкость, с которой был взят Колдарингтон. Не один, а целых два раза он прошел поле битвы, где лежали погибшие воины-саксы, но так и не нашел среди них человека, из-за которого приплыл в эти края: трус, сбежал с поля боя и схоронился где-то, в то время как другие проливали за него свою кровь.

Взяв нож, Коль до блеска отполировал его лезвие. Завтра же он снарядит вооруженный отряд, который займется поисками трусливого короля Норсекеа, и Ранульф будет уничтожен. А что потом?

Хотя Коль жил с сознанием того, что его история не будет иметь счастливого конца, он не мог больше пренебрегать пожеланиями своих верных солдат. Они лишь до поры до времени будут сопровождать его в походах; в дальнейшем ему придется отправляться в путь одному. Возможно, совсем скоро он и в самом деле останется один; ну, а они… Коль улыбнулся, представив Векелля обычным крестьянином – женатым сельским жителем, обремененным детьми.

Дети… Улыбка медленно исчезла с лица храброго предводителя датчан. Когда он подумал о детях, перед его мысленным взором возник образ принцессы, крепко прижимающей к груди сына. Сам Коль уже давно избавился от боли и сожаления по поводу того, что никогда не сможет стать отцом.

Несмотря на то что он давно смирился с этой невеселой мыслью, его состояние мира с самим собой, достигнутое с таким трудом, теперь было поставлено под угрозу, и виновата в этом была Изабел.

Коль подошел к дальней части комнаты и посмотрел на стену, которая отделяла его от принцессы. Она и сейчас там, он это чувствовал; никакие стены не могли помешать ему ощущать ее присутствие и мимолетный запах.

Тогда, в темнице короля Норсекеа, он, как ребенок, положил голову Изабел на колени, а она, читая над ним молитву, нежной рукой касалась его лица и волос. Но почему же она вдруг так переменилась? Как могла добросердечная, великодушная девушка превратиться в непримиримую тигрицу, которая занимала сейчас соседнюю комнату? Неужели в ее сердце не осталось места ни одному чувству, кроме ненависти к нему?

Коль, нахмурясь, посмотрел на висящий на стене тканый гобелен с изображением сцены охоты и на месте каждого из охотников представил презренного Ранульфа, но это не помогло. Разумеется, принцесса должна была предположить, что когда-нибудь он вернется сюда, чтобы отомстить обидчику. Тогда к чему вся эта комедия?

Все это время, думая об Изабел, Коль мысленно представлял простую девушку – юное бесхитростное создание, чистое и целомудренное. Однако женщина, с которой он имел дело сегодня, была вне пределов его понимания.

– Кто ты? – спросил Коль, глядя на стену, которая разделяла его и принцессу.

Внезапно ему показалось, что один из охотников пошевелился. Коль был готов дать руку на отсечение, что это не фантазия, а произошло на самом деле.

Вмиг позабыв обо всем, он подозрительно уставился на гобелен, и тут ткань снова пришла в движение. Хотя движение было едва заметным, оно не вызывало сомнений, и датчанин с силой ударил по гобелену кулаком, а затем сорвал гобелен со стены и провел рукой по деревянным рейкам, которыми была обшита стена. Под рукой он ощутил странную прохладу, а потом увидел слабый проблеск света.

Наклонившись, Коль заметил в стене едва заметное отверстие. Судя по тому, что оно было идеально круглым, отверстие, конечно же, было сделано намеренно. Викинг с удивлением взирал на этот глазок – ворота в святилище принцессы. Проводя пальцем по краям дыры, он искал возможные объяснения этому странному явлению.

Облеченные властью люди цмели обыкновение шпионить за теми, кому они не доверяли. Эти сведения Коль почерпнул из своих путешествий к франкам и в Византию. Возможно, когда-то эту комнату замка занимали высокопоставленные сановники, и король счел необходимым скрытно наблюдать за ними.

Или… Неужели Ранульф мог тайно наблюдать за собственной сестрой? Нет, разумеется, нет. От одного этого предположения Колю сделалось не по себе. Наиболее вероятно, что старый король, Олдрит, развлекался, шпионя за своей молодой королевой, которая занимала покои по соседству.

Тем не менее Коль не мог оторвать взгляда от глазка в стене. Разве можно считать слабостью, если он заглянет в эту дырочку? В конце концов, глазок, может быть, предназначается для того, чтобы шпионить не за кем-нибудь, а за самим Колем. Наверняка в соответствующем месте на гобелене тоже имеется маленькое отверстие, а значит, неразумно оставлять все как есть и не довести исследование до конца.

Отбросив досадные сомнения, Коль наклонился, заглянул в глазок, и увидел свет. Приглядевшись, он скорее угадал, чем рассмотрел огонь в очаге, и только потом заметил Изабел: обнаженная, она стояла возле ведра, видимо, собираясь мыться.

У Коля пересохло во рту, а тело охватило жгучее желание.

При таинственном мерцании огня кожа принцессы казалась безупречной, ее груди – полные, с двумя розовыми сосками – были призывно направлены в его сторону. Изабел поднесла к руке кусок ткани и повернулась, что явилось откровенным разочарованием для датчанина; зато он был вознагражден видом ее роскошных распущенных волос. Викинг до сих пор не мог забыть, как эти пряди нежно касались его кожи, благоухая лавандой и мятой.

И тут, дразня его воображение, округлые формы Изабел заслонил шелковый балдахин кровати…

Коль чертыхнулся и отвел глаза, хотя он изнывал от желания, но все же ему удалось заставить себя отойти от глазка.

Сводный брат Изабел, похоже, был извращенцем и подглядывал за своей сестрой. Торлекссон закрыл глаза, пытаясь думать о чем-нибудь менее болезненном, однако перед его мысленным взором по-прежнему стояла принцесса – прекрасная в своей соблазнительной наготе. Это неизгладимое впечатление жгло его память. Лучше бы он этого не видел! Чем он сейчас сам, черт возьми, лучше того, кто придумал затею с этим глазком в стене?

И все же ему до чертиков хотелось еще хоть разок взглянуть на Изабел.

Некоторое время Коль стоял и не мигая смотрел на отверстие в стене. Да кто же он в конце концов, ведь он ей не родственник, но и не святоша. На самом деле, когда речь шла о вожделении, он редко испытывал угрызения совести. Из всех грехов, которые ему пришлось совершить за свою жизнь, этот самый безобидный из всех.