Если будет солнце, то мама непременно скажет, что она задыхается от жары, если будет прохладно, то маму будет напрягать холод. Как и снег, ливень, град, ясный день или ветер.

Зачем нужно было переезжать в город, климат которого маме не подходит, я не понимаю. Поскольку моря мама практически не видит. А в горах была пару раз. В основном она лежит под кондиционером в своей комнате и выползает оттуда на завтрак/обед/ужин или посмотреть, отчего лают соседские собаки.

Единственный ее маршрут – это поликлиники и частные клиники для визитов к врачам или чтобы сдать анализы, пройти УЗИ и МРТ.

Все передачи, которые смотрит мама, связаны с темой здорового образа жизни и рекомендациями докторов.

Когда советуют не есть хлеб, мама перестает есть все мучные изделия. А когда по телевизору сообщают, что коровье молоко вредно, то мама возмущается – она не может отказаться от мороженого и сырков в глазури.

И говорит, что все это ерунда и вздор. Всю жизнь так питались и ничего. Как умирали люди, так и продолжают умирать.

В основном от инфарктов, несчастных случаев и от пьянок.

Пить меньше надо, глубокомысленно заявляет мама, которая до пенсии любила застолья и гулянки и ни в чем себе не отказывала. А так же всю жизнь курила, даже будучи беременной.

Сейчас мама ищет продукты в магазинах без пальмового масла и отказывается от колбасы. Она верит, что от этого начинается онкология. Особенно от некачественных дешевых сосисок.

И воздух стал в последнее время сильно загазованным. Оттого здоровье портится. Разве можно дышать выхлопами?

А еще этот интернет, от которого больше вреда, чем пользы. Вот раньше люди много гуляли и проводили время на природе. А сейчас что? Все сидят возле компьютеров.

Но кто мешает маме выбраться на природу и больше ходить пешком? Когда я ей это предлагаю, она говорит, что у нее нет сил дойти даже до хлебного магазина, который находится через дорогу.

Как я этого понять не могу? У нее гормональный сбой, сахар в крови, гипертония, мигрень и больное сердце. А еще несварение желудка или запор. Разве можно с таким букетом заболеваний жить?

Все ее знакомые в этом возрасте уже умерли. Это страшные диагнозы. Наверное, потому что она слишком переживает и нервничает.

Когда я прошу маму перестать переживать, она на меня набрасывается с упреками. Она же не толстокожий слон, чтобы не реагировать на то, что вокруг так много несправедливости.

Ей всех жалко. Особенно голодных детей в Африке. И бомжей. А еще конченых алкоголиков, потому что они добрые люди.

Жалко какую-то старушку с какого-то хутора, которая умерла от одиночества. И многодетную мать.

Именно из-за этого у нее чуть не случился сердечный приступ.

Когда мне мама об этом говорит, я не понимаю, почему ей не жалко своих близких, которых она заставляет себя обслуживать.

Ведь ей ничего нельзя – ковыряться в огородах, заниматься садом, вести быт и хозяйство, ходить в магазин, обслуживать кого-то и стоять у плиты.

Именно из-за такой нагрузки здоровье у нее ни к черту. Это все из-за многочисленных родов. Потому что дети отнимают красоту у матери.

И аборты, кстати, тоже.

Когда я спрашиваю, зачем она рожала, если это так вредно для ее здоровья, мама опять начинает обижаться. Как это не рожать? Она что законченная эгоистка что ли?

Это ведь единственное предназначение женщины – быть матерью. Но это отнимает половину жизни. Именно поэтому она в свои шестьдесят пять такая немощная и старая.

Не нужно было так много и так рано рожать. И воспитывать столько детей! Это такая ноша!

Ах. Почему она не сделала карьеру певицы, например? Ведь она педагог по вокалу, а не какая-нибудь горничная или нянька.

Тот же самый вопрос задаю маме я – почему у нее не было реализации как профессионала?

На что мама всегда раздражается – это ее муж виноват. Он ей запрещал и делал сам карьеру. А детей куда? В детский сад что ли? Нет. Она не какая-то разгильдяйка и безответственная мамаша, чтобы так поступать с родными детьми.

То есть с нами. Но все детство она нас жестоко избивала и истязала. Это я точно помню. И когда напоминаю об этом маме, она скатывается в истерику. И говорит, что за дело.

Других аргументов у нее нет.

Она просто стареет. И никто в ее болячках не виноват. Кроме нее самой.

Когда я приезжаю в гости к родителям в тот дом, в котором я когда-то жила, я испытываю смешанные чувства. С одной стороны, это возвращение в молодость. А с другой стороны – печально.

Большую часть жизни я провела в квартирах. И отлично их помню. Сначала это были совсем маленькие квартирки, а потом – одна, огромная пятикомнатная, которую отец получил как руководитель большой организации и многодетный отец.

Эту квартиру родители потеряли в девяностых, отдав за бесценок аферистам. Потом был еще дефолт.

И мы все оказались в провинции у бабушки в доме, который дал нам убежище.

Большой саманный дом, в котором прохладно летом. И тепло зимой. С большими окнами, которые всегда завешаны занавесками, чтобы любопытные соседи не заглядывали.

Все осталось по-прежнему – ковры, которые куплены были в советские времена, пианино, на котором когда-то аккомпанировала мама, цветы в больших кадках и картины маслом на стенах.

Паркетный пол всегда блестит. Чисто и свежо. И запах до боли знакомый. А за стеклом посуда и хрусталь. Который давно вышел из моды.

Я рассматриваю фарфоровые статуэтки всяких животных и птиц. И хрустальных лебедей, которые как будто плывут в полукруге.

Чашки из сервиза тонкие и прозрачные с ручной росписью по ним. Кажется, это крошечные бутоны роз. И разноцветные петушки на больших тарелках, из которых мы никогда не ели в детстве. Только по праздникам, когда приходили гости.

Портьеры тяжелые, чтобы закрыть собой солнце, которое освещает большие комнаты. В шкафах много книг, в основном это классика. И я люблю сесть в старое кресло и перелистывать страницы, прислушиваясь к их шороху и принюхиваясь к каждой из них.

Книги пахнут чудесно. К ним хочется прикоснуться.

Рядом стоят почему-то несколько томов ярких собраний сказок про всяких Белоснежек и Дюймовочек. С красивыми глянцевыми картинками, на которых нарисованы девочки в изумительных нарядах.

Тут же ноты с записями на полях по-латински – адажио или аллегретто.

Мой темп, пожалуй, сегодня анданте, самый медленный.

Снова и снова я открываю бамбуковые шкатулки с пуговицами и нитками. Со старыми открытками. И альбомы с фотографиями ретро. На них люди, некоторых из которых я не знаю. Целое поколение мужественных людей. Которые много работали, строили, боялись, чтобы никто их не осуждал, верили в светлое будущее.

На них старомодная одежда, где женщины непременно в платьях, а на мужчинах кители и рубашки с воротником стойкой.

Шифоньер тоже старый, покрытый лаком, но добротный, с вещами аккуратно развешанными на плечики.

Зеркала в массивных рамах. Старые люстры и бра в виде колокольчиков с бронзовыми ножками.

Мамина спальня самая темная. Там стоит старая кровать. На тумбочке непременно библия и распятие на стене. Мама религиозна. И большую часть времени проводит в молитвах.

Именно здесь пахнет лекарствами. Которые хаотично разбросаны на журнальном столике, где кипа газет и кроссвордов.

Вышитые крестиком и гладью наволочки на маленьких уютных подушках.

И все почему-то в каких-то зеленых или кирпичных тонах. Изумрудная тахта. А рядом этажерка. И аквариум с золотыми рыбками.

Иконостас со скорбными и серьезными ликами святых.

Я медленно перехожу из комнаты в комнату. На улице жарко. А в доме хорошо. Работает кондиционер. И воздух наполнен свежестью. Половицы немного скрипят от времени, а напольные вазы звенят. Или мне все это кажется?

Дом массивный. На высоком фундаменте. Немного мрачный и уставший. Как и родители, которые постарели.