– Хорошо с тобой, подруга. – Вспоминает Валька. – Только мне идти надо. Спасибо за то, что выслушала и научила.

– Кабы я психологом была, уже бы озолотилась. – Сокрушается мама. -Все переживаешь обо всех вас. А толку? Я уже и не спрашиваю, как там Коля то? Знаю, что ты опять все испортишь.

– Да ты хоть бы раз похвалила меня! – Восклицает Валька.

– Хвалить часто вредно. Только к месту. – Спорит с ней мама, провожая ее к выходу и протягивая пакет с угощениями. – Возьми с собой еды то. Так принято с собой что-то дать.

Валька, сытая и довольная, уходит. А мама ворчит:

– Целый день на нее истратила. А результат? Опять развалит и этот брак. А ведь от женщины многое в браке зависит. И, если она не умеет устроить свою личную жизнь, значит проблема в ней.

Она смотрит на меня строго и говорит:

– Наматывай на ус.

Муж, который приходит с работы вечером, застает меня совершенно опустошенной. После разговора с мамой у меня не остается сил ни ужин приготовить, ни на стол накрыть.

Я весь день сплю, но, проснувшись, понимаю, что бодрости у меня все равно не прибавилось. Да что же это такое, возмущаюсь я про себя! Как живут с мамой все домашние, из которых она высасывает энергию?

Понятно, почему брат все никак не может жениться и настолько инфантилен, что даже не пытается устроить личную жизнь.

И совершенно очевидно, почему к папе все время возвращается онкология, с которой он мужественно борется вот уже несколько лет. Ведь его жена не дает ему даже на рыбалку выехать на пару часов одному, чтобы побыть в тишине и покое.

Даже мамина собачка, глупый и преданный терьер, постоянно болеет, то у него несварение, то какие-то судороги или травмы.

Злата, моя младшая сестра, которая периодически навещает моих родителей и оказывает им посильную помощь, становится после таких визитов раздраженной и токсичной. И весь свой негатив старается тут же вылить в разговоре на меня, сказав, как обычно, какую-нибудь гадость. Или над своими бедными студентами поиздеваться, заставив их по нескольку раз пересдавать зачет или отчислить их принципиально из ВУЗа.

Но как бороться с тем, чтобы мама не истощала меня морально и физически, я не знаю совершенно. И, кажется, что ни один способ мне не помогает.

– Поменьше принимай близко к сердцу все, что она говорит. – Советует муж. – Мать лишает тебя жизненных сил.

– Ты прав. – Соглашаюсь с ним я. – Но это же мама. Куда я от нее денусь?

– Ты ее прекрасно знаешь, но снова вовлекаешься в ее манипуляции. – Продолжает муж. – После таких разговоров тебе нужно расслабиться и восстановиться.

Разумеется, муж говорит все верно, и я включаю для прослушивания классическую музыку. Обычно симфонии Моцарта действуют на меня умиротворяюще. Но сегодня я отдаю предпочтение Чайковскому и его "Вальсу цветов". Потом я плавно перехожу к сонатам Шопена. И заканчиваю свое удовольствие "Временами года" Вивальди.

Нет. Энергия после мировых шедевров классики у меня не восстанавливается нисколько.

А потому я решаюсь подняться с кровати и все-таки приготовить для мужа что-то не сильно трудоемкое, но вкусное. И направляюсь в кухню, чтобы поставить на плиту варить пене и начинаю чистить овощи для того, чтобы добавить их к поджаренному фаршу.

И все это подаю на подносе в красивом сервизе мужу, который отвечает мне, что он уже есть не хочет.

Хотя мое пене, залитое подливой из свежего домашнего фарша с мелко рубленными овощами, специями и томатами, а также густо посыпанное пармезаном, пахнет восхитительно.

Но муж демонстративно открывает банку сгущенки и собирается ее съесть, что вполне в его духе.

Я чувствую, как во мне закипает раздражение, и отлично начинаю понимать, что наброшусь на мужа сейчас с упреками. Но делаю паузу, а потом выдох.

– Дорогой. – Ласковым голосом произношу я. – Но ведь это твое любимое блюдо. И я так старалась.

– Не хочу. – Упирается муж, который уже открыл банку сгущенки и уплетает ее содержимое с большим аппетитом, усаживаясь у телевизора, чтобы посмотреть новости.

Какой-то голос внутри меня хочет устроить бунт и поругаться с мужем, но я прекрасно понимаю, кому он принадлежит. Разумеется, моей маме, которая привыкла разрушать и подчинять себе все вокруг.

Но я ведь могу не быть такой отвратительной и вампиркой, уговариваю сама себя я, но мне трудно справиться с тем гневом, который растет внутри меня.

А ведь, в сущности, ничего трагичного не произошло. Муж просто отказался от моего ужина, который заказал сам. Так бывает. Но мне почему-то обидно. Я ведь затратила свои ресурсы, а тут вон оно что.

И тот факт, что все эти сладости муж может есть в неограниченном количестве и не толстеть, что он, конечно, и делает, и вовсе меня добивает. Я ведь давно себя контролирую и не ем еды столько, сколько мне хочется.

Какая-то дикая несправедливость, думаю про себя я, глядя на мужа, который смотрит уже не новости, а какую-то юмористическую передачу и хохочет, не обращая внимания на меня.

И продолжает уплетать сгущенку прямо из банки с таким аппетитом, что уже успел обляпаться и поставить пятна на мебель.

Я решаю сделать последнюю попытку исправить это досадное недоразумение и подхожу к мужу, который, сидя на диване в гостиной, пытается оттереть пятна с мебели влажными салфетками.

– Почему ты меня игнорируешь? – Спрашиваю у него я.

– Глупости. – Отзывается он, продолжая безуспешно бороться с пятнами. – Никто тебя не игнорирует.

В этот момент он похож на медвежонка, который залез в улей и испачкался медом.

– Ты похож на Винни Пуха. – Говорю ему я, глядя на его измазанное в сгущенке лицо.

– Такой же толстый или забавный? – Интересуется муж.

– Испачканный. – Уточняю я.

– Аааа…– Смеется муж. – Теперь я хочу чего-нибудь сытного. Но не много. Что ты там мне предлагала? Давай.

Я приношу ему на подносе тарелку с пене. И муж, ковыряясь вилкой в моем шедевре и осторожно пробуя еду на вкус, добавляет:

– Это просто шикарно. Не хватает только соевого соуса. И пару ломтиков огурчика.

Я от радости бегу на кухню и нарезаю очень тонко огурцы, чтобы подать их мужу.

– К ним не хватает сметаны. – Командует муж, с удовольствием доедая пене. – Как же это вкусно!

И снова энергия, которой мне так не хватало, возвращается ко мне. А мое раздражение исчезает, как и тот гадкий голос, который провоцировал меня на скандал.

– Что ты так смотришь на меня? – Удивляется муж, который сидит на диване, заляпанном сгущенкой и соусом, в гостиной.

– Люблю тебя. – Говорю ему я.

– И я тебя люблю. – Эхом вторит мне муж. И подходит ко мне, чтобы поцеловать меня. – Спасибо за ужин. Очень вкусно. Отдохни немного. Я сам тут все уберу.

Он начинает складывать посуду в посудомоечную машину и снова оттирать пятна с белоснежного дивана, которые ему упорно не поддаются.

А я смотрю в окно, за которым падает медленно снег. А потом на елку. Она все еще стоит у нас в гостиной нарядная и сверкает разноцветными огнями. И игрушки на ней переливаются волшебно, как в детстве.

И все эти стеклянные цветные домики, сосульки, колокольчики, шишки и шары кажутся мне просто чудесными. А муж на фоне всего этого выглядит тем маленьким мальчиком, который смотрит на меня из фотографии в рамке, где ему всего несколько месяцев от роду.

И снова мне становится так хорошо и уютно, что все остальное перестает иметь значение.

Моя мама, считающая себя хорошей свахой, всегда очень строга к женщинам, которые не могут держать себя в узде и мечутся по мужикам, бросая детей.

Сама она замужем всю жизнь за единственным мужем – моим отцом.

Хотя к мужчинам, разбрасывающим свое семя направо и налево, относится снисходительно. Оплодотворить как можно женщин – вот природа мужчины. И только эволюция привязала его к одной. Да и то, судя по количеству злостных алиментщиков, привязала ли?