Андрей Ярослава младше всего на четыре года, а выглядел хуже. Видимо попивал или любовь неземная с этой стервой уже подходила к концу, вялому такому, небольшому концу.

Ему звонили, он смотрел кто, и скидывал звонок.

По Октябрьскому проспекту до Жулебино рукой подать, так что мы не просто доехали, а долетели.

— Сюда, — указывала я дорогу.

— Да, сынок! — всё же ответил на звонок Андрей. — Выгнала родную мать? Ну, правильно, только уснула, Вера орать стала. Хорошо, я не против, пусть пиздует в свою общагу. Я? А почему я, у меня часть в квартире. Да, нормально всё, я не буду её приводить, живите спокойно. Ты на работе? Да, я тут к маме решил заскочить. Да, подвезу её. Конечно, попрошу прощения, обязательно. Всё, Димон, не нагнетай!

Я скривила ухмылку, чувствуя, как он пялится на меня.

— Что-то тут у вас не протолкнуться, — Андрей вытягивал шею, разглядывая двор, в котором встали аж три машины с затемнёнными стёклами, одну из которых я точно знала.

— А ты тут останови, — усмехнулась я.

— Сейчас, — Андрей напряжённо высматривал местечко и нашёл. Остановил машину и выскочил, чтобы меня проводить до дома.

Он же надеялся, что я приглашу его зайти на чай. Ну, или он будет так хорош, что я в любом случае не сдержусь и дам ему ещё один шанс. Какой по счёту? Ведь столько раз ему сходили с рук тысячи косяков. Здесь он просто перегнул палку, но, по его мнению, не сломал, и всё можно вернуть.

Какие же дураки бывают!

Из другой машины с чёрными стёклами вышел другой мужчина в пальто, разговаривая по телефону, твёрдым шагом направился ко мне. Я спокойно завернула к подъезду, Андрея очень быстро от меня отделили.

— Вы кто такие⁈ Что руки распускаете⁈ Света! Света!

— Это мой любовник, Андрей, — спокойно ответила я бывшему и вошла в подъезд. А следом за мной Ярослав и охрана.

— Ненадолго, ладно? Хочу отдохнуть, — сказала я Ярославу Васильевичу, когда закрыла дверь в квартиру, оставив охрану на лестничной площадке. — Представляешь, у меня даже для тебя тапки есть. Новые, не брезгуй.

Он молчал. Снял пальто, повесил на плечики. Я себя обслуживать не дала, увернулась.

Первым делом прошла на кухню. Постояла у холодильника, вспомнила, что там оставила, когда уезжала устраиваться на работу, и решила не открывать при гостях. Это я потом, с открытыми окнами.

— С какой целью у одинокой женщины в квартире новые тапки сорок пятого размера? — поинтересовался Ярослав, рассмотрев кухню, сел на табурет у маленького столика. Посмотрел задумчиво в окно. — Надежда, что бывший муж вернётся?

— У него нога на два размера меньше твоего, так что не выдумывай.

— То есть это мои тапки?

— Твои, можешь даже на память забрать с собой, — я налила воду и поставила чайник.

У меня была мята и липовый цвет. Хотела вырубиться в сон часов на десять. Если получится, конечно.

Суетилась, чашечку нашла любимую. Ему не стала предлагать.

— Ты молчишь так долго. Что-нибудь расскажешь мне? — поинтересовался Ярослав Васильевич.

— Сказку? — хмыкнула я.

— Да, именно то, что мне сейчас нужно, сказка, — задумчиво произнёс Ярослав, словно ему было всё равно, лишь бы звучал мой голос.

— О том, как мерзкое животное всё время пугало огненную птичку, и она начала шарахаться от старых коней с белой гривой?

Ярослав выпучил глаза, глядя на меня. И я вдруг испугалась, что переборщила.

Но мне было так обидно. Мне так больно!

— Яр, я не такая. Нам не по пути. И отступных не надо, я не нуждаюсь.

— Не предлагал. Слишком серьёзный бизнес, слишком жёсткие рамки у моей семьи и партнёров, — он откинулся, так как это была табуретка, на стену. И хотя продолжал сидеть, смотрел на меня свысока. — Не хочешь вернуть русый цвет волос? Я влюбился однажды. Настроение было ужасное, думал сдохну от всего, что в моей жизни происходит. А нужно тогда было встретить человечка. Человек такой занятой, назначил встречу на объекте. Там у них офис со складом сгорел.

У меня сердце в пятки упало при его словах. Я почему-то оказалась именно там…

— Площадка, строители работали, и я ждал человека и наблюдал за тем, как этих строителей отчитывала молодая красивая женщина. Лето было, ветер подул и сорвал с её головы шляпку. Кудри русые по пояс упали, и стала нимфа ещё краше, чем была. Я не подошёл и не узнал, кто эта прекрасная незнакомка. Но было в её лице что-то близкое. Как у добряка Мишки Миронова, глаза и улыбка. Когда Мишка сказал, что его сестра живёт в Москве, я представлял её маленькой кругленькой и в фартучке. А потом понял, что нет, выросла. Она прекрасна, её волосы струятся русыми локонами. У неё открытое личико, и она уже не круглая, а стройная, подтянутая, соблазнительная женщина. Но нужен ли ей старый конь с белой гривой, по совместительству животное, которое птичек пугает?

Да она вообще влюбилась как дура! И страдала теперь.

— Ты попросил его так со мной поступить? А как я Нине в глаза смотреть буду? А Шурик сам-то как?

— Нормально, — резал слух равнодушный голос.

Ярослав положил на столик ювелирную коробочку, я схватила её и швырнула обратно ему в руки.

— Вообще-то это твои серьги, — хрипнул он.

Я резко забрала свои серьги.

— Уходи! Не прощу! Это как надо относиться к женщине, чтобы такое ей устроить? Да, ладно бы не знал, но ты же знал уже, что я влюблена, что ты мне нужен, просто так, даже без миллионов!

— Нет, — он не смотрел на меня, а пялился в ящик на стене. — Не знал. Ты не говорила ничего, и я молчал. Обычно я не поступаю так. Это в принципе исключено, что я личный номер кому-то дал не из партнёров. И проверить тебя было необходимо. Всё в тебе хорошо, но количество потребляемого секса и его так сказать, разнообразие начали пугать.

— Замолчи! — у меня голос чуть не сорвался. Я густо покраснела. Зарыдала, начала кричать. — Люблю секс! Я делала это с удовольствием! Не дадут девушке минетом глубоким насладиться!

— Почему? Дают. Многие люди сравнивают любовь с наркотиком из-за того, что она вызывает сильные эмоции и может привести к зависимости. Часто это просто влюблённость, она проходит. Но это самый страшный период, когда с тобой могут делать всё что захотят, потому что ты под наркотой, не осознаёшь происходящее. Кратковременное удовольствие и эйфория. Опасно — отношения становятся безусловными или не здоровыми, а ты не видишь.

Это он сказал, просто озвучив мои мысли.

Кажется, мой босс мне тут минут десять в любви признавался, я как бы должна оценить, но у меня не получалось.

— Не то слышу, что ты мне говоришь. Я слышу это так: она мне с любовью отдавалась, значит, она — шлюха, и нужно её проверить, подкинуть ей. А теперь вдумайся. Сына! И этот сынишка меня на стол, язык свой мне в рот, я даже пикнуть не успела, и ручищами под юбку!

— Он, кстати, пострадал, нормально так, — усмехнулся Ярик. — Света, я отличаю девушек, которые имитируют ко мне любовь и тех, которые любят. Последних нет. Точнее есть, одна. И у меня некоторые проблемы: не на всех встаёт. Мой старший брат Гомер назвал эту семейную особенность однолюбством. То есть я из тех мужиков, которые во что попало хуй не суют.

— Как мило. Интересные признания, меня за них не застрелят?

— Ты шутишь?

— Но ты же сделал мне одолжение, что приехал, рассказал, о чём не стоило рассказывать. Чужой женщине.

— Света, я тебя трахал с пристрастием, как только одну женщину трахал до тебя, я с ней тридцать лет почти прожил. Ты не можешь быть мне чужой.

— Ты не изменял жене? — удивилась я. — Не поверю!

— Изменял, лет в двадцать, но потом начал давать осечки. Федя у нас не такой, у него до сих пор интернатура отсасывает. А я в папу пошёл, и Гомер тоже. И Санёк у нас такой.

— Я заметила, что он такой!

— Я слишком много сказал, ты подумай.

— Яр, ну смешно же. Член твой меня выбрал, это же совсем.

— Дура, — он похоже обиделся. Никогда не видела такую эмоцию. — В общем-то в любом случае уйти уже не получится.