Сколько я вот так брёл, предаваясь размышлениям о несправедливости жизни, было не определить. Я попытался вызвать часы, чтобы узнать игровое время, но потерпел фиаско. Информационная панель также не собиралась загружаться, а если судить по солнцу, которое словно приклеилось к одной точке на небе, то прошло всего несколько минут. Теория относительности в полный рост. А ведь если бы я куда-то опаздывал, то уже вовсю бежал в кромешной тьме, упавшей на этот мир ночи. Приложив ладонь козырьком ко лбу, я в очередной раз осмотрел окрестности. Где-то в районе горизонта что-то промелькнуло, возможно, деревья. Близоруко прищурившись, я пытался разглядеть неясные тёмные силуэты, издалека выглядевшие несколько жутковато. Разглядеть детали не удалось, поэтому, плюнув на это неблагодарное дело, я побрёл в том направлении в надежде на месте разобраться, что же там такое, и возможно, это всё-таки деревья, ведь там, где есть деревья, найдётся и вода.
Когда перед глазами замаячила хоть какая-то цель, дело сразу же пошло веселее. И идти я стал быстрее, стараясь не замечать колючей травы под ногами, и солнце вроде бы сдвинулось со своего места на небе, к которому, казалось, было приклеено. Дошёл до места я довольно быстро, всего-то пару раз останавливаясь, чтобы вытащить из ступней занозы, которые впивались в мою изнеженную плоть современного урбанизированного мужчины с завидным постоянством. При этом я прыгал на одной ноге, не решаясь сесть голым задом на травку. Со стороны это, наверное, выглядело смешно: голый мужик скачет на одной ноге по полю, матерясь при этом сквозь стиснутые зубы. Только вот мне в эти моменты было как-то не до смеха.
Подойдя к неясным силуэтам поближе, я увидел, что это действительно были деревья, точнее, в этом месте поле заканчивалось, и начинался лес. Я не был в настоящем лесу уже более… никогда. Я никогда не был в настоящем лесу. В нашем мире из металла, стекла и пластика времени на такие вещи, как простая прогулка по лесу, всегда не хватает. Ведь чтобы пройтись между деревьями, попробовать определить, какое именно дерево сейчас стоит у тебя на пути, вдохнуть его неповторимый запах, нужно совершить чуть ли не целое путешествие.
Нет, разумеется, так происходит не везде. Есть города, которые специально расположили среди лесных великанов – ещё одна форма реалистичности под лозунгом «Вернёмся в лоно природы!» Но вокруг моего родного города, в котором я родился, вырос, защитил свою диссертацию и остался работать, леса нет, потому что этот город расположен посреди пустыни. Чем именно руководствовались мои предки, когда возводили первые дома на песчано-каменистой почве без намёка на растительность, останется величайшей загадкой, на которую нет ответа.
Но факт остаётся фактом: единственный лес, который я посетил в своей жизни – это Центральный парк, который совершенно точно не был даже близко похож на раскинувшуюся передо мной тайгу. Я остановился на самой кромке леса и подозрительно смотрел на стену высоких деревьев, пытаясь заглянуть за них, чтобы выяснить, что же меня там ждёт. Наконец, я решился и сделал шаг как раз между двумя осинами, или это были не осины, а дубы, какая разница на самом деле?
На меня обрушилась прохлада, что заставило моё разгорячённое ярким солнцем тело покрыться мурашками. В первые секунды мне было даже холодно, но постепенно, когда жар сошёл на нет, ощущения холода исчезло, уступив место облегчению, от которого голова стала работать вроде бы получше.
– Ай да чтоб тебя! – оказавшись в лесу, я первым делом наступил на коварный сучок, выползший из-под земли в самом неподходящем для этого месте, именно в том, куда я поставил ногу. Это было больно и обидно, прямо до слёз.
Пока я прыгал на одной ноге вокруг злополучного сучка и отчаянно себя жалел, из-за стоящего неподалёку дерева раздалось утробное рычание, прерываемое резкими взвизгами.
Этот совершенно новый для меня звук сразу же заставил насторожиться: так выть могут только хищные животные, которые вполне могут расценивать меня как прекрасный ужин. Я невольно попятился, стискивая в руке подаренный проводником кинжал. Вот только я абсолютно голый, с кинжалом в руке – просто идеальный соперник даже для не самого крупного хищника. Ему даже особо напрягаться не придётся, чтобы до меня добраться. Главное в таком случае – надеяться на быструю кончину, учитывая полную реалистичность происходящих событий, как-то не хочется умирать долго и в страшных муках в тот момент, когда тебя заживо пожирает хищное животное.
– Эй, кто там? – ничего более умного я придумать просто не мог, но на что я рассчитываю? Чтобы моб, а я почти не сомневаюсь в том, что это именно моб, попытался решить свои дела с тобой полюбовно? Крамер, ты вообще в своём уме? Что-то в твоих характеристиках ничего типа «дипломатия» не встречалось. И магии, кстати, тоже. Ты что, действительно рассчитываешь без брони с одним кинжалом и нулевым уровнем кого-то одолеть?
Нет, не рассчитываю, поэтому я начал осторожно оглядываться по сторонам, не забывая при этом отступать очень мелкими шажочками, держа перед собой кинжал.
Решение пришло в голову одновременно с выпрыгнувшим из-за дерева зверем. Я как раз стоял возле довольно раскидистого представителя местной фауны, поэтому, не раздумывая дальше, ухватился за нижнюю ветку и полез на дерево с ловкостью белки…
Стоп, кого я обманываю? Я действительно мог умеренно драться, пришлось научиться, чтобы тестировать зависящие от меня элементы различных игр, но делал это своим персонажем, который умел делать это априори, согласно своим характеристикам. В этой же проклятой сверхреалистичной игре я мог рассчитывать только на собственные, довольно скромные силы. Во всяком случае, на первых уровнях.
Я никогда не был самым сильным, самым ловким, самым смелым. Я обычный ботаник, которого Адамс Сток насильно, под угрозой лишения премии, заставлял появляться в спортзале, чтобы я, во-первых, отвлёкся от работы, заставив работать мышцы тела, дав таким образом долгожданный отдых уже закипающим мозгам. А, во-вторых, для того, чтобы хоть немного увеличить мышечную массу, чтобы с меня нательный интерфейс не сваливался, так как я мог увлечься и забыть элементарно поесть.
Подозреваю, что Адамс мне протеин в каких-нибудь батончиках подсовывал, заботу проявлял. Вот чего я никогда не забывал, так это кофе просто в невменяемых количествах, и именно сейчас, когда сердце застучало так часто, что, казалось, выпрыгнет из груди, я понял, что делал это зря. Так что я поздравил себя с тем, что смог на вторую ветку от земли забраться, когда к моему дереву подскочил, роя землю копытом, огромный кабан. Мне повезло дважды: я всё-таки куда-то сумел залезть, и кабаны не лазят по деревьям. Нет, мне повезло трижды: кабаны вроде бы не хищники, и он не должен сидеть и караулить, когда я упаду, чтобы вдоволь поужинать. Но вот конкретно этому экземпляру рода свинячьих я почему-то не понравился. Интересно было бы узнать, почему.
Пока подо мной бесновалось разъярённое животное, я принял решение залезть ещё на одну ветку, расположенную немного выше той, на которой я стоял. А кабан в этот же самый момент принял решение протаранить несчастное растение и сбросить меня вниз. Он разбежался и понёсся, как мне показалось, прямо на меня, а я в панике принялся карабкаться выше. То ли ветка оказалась слишком тонкой и не выдержала даже моего совсем небольшого веса, то ли кабан был слишком крупный и сумел так сотрясти дерево, что ветка сломалась, но факт остаётся фактом: в тот момент, когда голова кабана встретилась со стволом дерева, ветка, на которой я стоял, не выдержав такого издевательства, подломилась, и я свалился прямо на спину не успевшего отскочить кабана.
Как же он завизжал! Он визжал и попробовал стряхнуть меня с себя, но я так испугался оказаться на земле, прямо под его копытами, что зажмурился и схватил его за жёсткую щетину. Точнее, я попытался его схватить, вот только не учёл, что в одной руке у меня всё ещё был зажат кинжал. Лезвие попало в морду скачущего кабана, как раз в то место, где заканчивался пятак. Я навалился на кинжал, пытаясь удержаться, а он так кстати дал мне необходимую опору. Визг кабана постепенно стал затихать, а его прыжки становились все более дёрганными и слабели с каждой секундой.
