– Все мальчики однажды мечтают полететь в космос или быть хоть как-то причастным к нему, – Адамс медленно вернул флакончик с таблетками в нагрудный карман своего пиджака. – Все без исключения. Только постепенно эта мечта угасает, или вовсе исчезает, и ты не успеваешь оглянуться, как уже продаёшь виртуальную реальность за большие деньги тем, кто устал от реальной жизни и мечтает от неё ускользнуть. Пусть даже ненадолго, пусть даже вот так. Запомни, Джек, круче и ярче реальной жизни может быть только… реальная жизнь – всё остальное – суррогаты.
– Зачем вы мне это говорите?
– Я не хочу, чтобы ты оставил свою мечту однажды поучаствовать в чём-то большем, чем самая обычная компьютерная игра. Пусть даже эта игра подарит тебе необыкновенные ощущения, ты должен помнить, что это до определённого этапа всего лишь игра, – Адамс встал. – Ты должен зайти в «Мир». Зайти как обычный пользователь, не через административный вход. Ты должен понять, что это за игра, а не просто, накрутив себе усреднённых характеристик попробовать секс в местном борделе, хм, мне говорили, что тестеры остались очень довольны, ты прекрасно постарался. Войди в «Мир» и оглядись в нём, начни с нуля. Считай это блажью старого умирающего старика.
– Мистер Сток, вы же знаете, я не люблю, когда вы упоминаете о своей скорой смерти, – я поморщился. – Я работаю в непосредственной близости к вам уже два года, и вы каждый божий день упоминаете свою близкую кончину.
– Дерзкий мальчишка, – усмехнулся Адамс. – Нет, чтобы поддержать своего босса хоть притворным, но сожалением. В день выпуска «Мира» зайди ко мне в кабинет, ну, скажем, часиков в девятнадцать. Мне нужно кое-что тебе сообщить, – и он вышел из моего кабинета, сложив руки за спиной. Больше я его не видел, во всяком случае, живым.
Адамс Сток умер через три дня после этого нашего разговора. Умер неожиданно для всех, прямо во время очередного совещания совета директоров. Просто схватился за грудь и упал на пол. Когда к нему подбежал первый из опомнившихся директоров – было уже слишком поздно: Адамс Сток в это время был уже мёртв. Мы все находились в диком шоке, который, помножившись на хроническую усталость и недосып, привёл к полному моральному истощению. Я с каждым днём чувствовал надвигающуюся депрессию, и по виду своих коллег мог сказать только одно: они находятся в похожем состоянии. Но мы не могли отодвинуть день запуска «Мира». Слишком много усилий было вложено в эту игру, слишком много денег. Наше будущее, читай – гонорары, также напрямую зависели от игры, точнее, от того, как она будет продаваться. Активно рекламировать эту совершенно новую, крышесносящую игровую платформу стали ещё полгода назад, и мы работали как проклятые в последние дни, и даже в первые часы после запуска игры в сеть, устраняя последние неполадки и нанося последний идеальный лоск.
Учитывая все обстоятельства, я не видел необходимости идти в кабинет Адамса в назначенное им время. Что меня там ждало без хозяина, которому я совсем недавно обещал, что встречусь с ним после запуска игры? Но ровно в семь вечера меня словно иголками кольнуло: надо идти. Зачем мне это было нужно, я не мог понять, возможно, чтобы попрощаться. В общем, зачем-то я поплёлся на назначенную встречу, которая чисто физически не могла состояться, через всё огромное здание, даже не сняв нательного нейроинтерфейса и перчаток и неся подмышкой шлем; я буквально за несколько минут до этого момента вышел из случайной локации, доведя общий уровень тактильных ощущений до приемлемых значений – на тот случай, чтобы игрок не умер в реале от болевого шока, погибнув в игре.
Проходя мимо огромного счётчика, отсчитывающего количество пользователей, вошедших в «Мир», я ужаснулся. Тридцать миллионов человек уже погрузились в эту игру, а ведь с начала продаж прошло всего несколько часов. И уже появились первые лидеры – ещё одно табло показывало ники игроков, которые умудрились найти уникальные игрушки, разбросанные по локациям этого воистину огромного игрового мира. Лично я, тестируя нейрофизиологические особенности персов «Мира», так и не понял принципа этой игры, и теперь уже никогда не пойму: я не собираюсь в неё играть, потому что единственный человек, который мог меня уговорить на этот эксперимент – ушёл, так и не сказав, зачем он позвал меня к себе, после окончания моей работы.
В огромной приёмной было тихо и темно. Я поёжился как-то здесь жутковато. Место личного секретаря пустовало; интересно, кого приемник Адамса Стока посадит за этот стол, напоминающий консоль космического корабля, а не стол секретаря. Открыв тяжёлую дверь, ведущую в святая святых – кабинет самого главного босса «Стокс-группы», я заглянул внутрь.
– Ау, – шёпотом сказал я, обращаясь к темноте кабинета. – Эй, есть здесь кто? – нервно хихикнув от нелепости происходящего, я вошёл внутрь.
Как только я пересёк порог кабинета, дверь мягко закрылась за моей спиной, а комната осветилась не раздражающим тёплым светом. Я начал было озираться, но тут над столом возникло свечение, быстро принявшее очертание человека, внешне очень похожего на покойного мистера Стока. Сначала я даже немного испугался, но потом понял, что это голограмма. Повинуясь импульсу, я подошёл поближе и увидел, что рядом с голограммой, изображающей Адамса, лежит провод, и стоит удобное киберкресло, совсем недавно заменившее киберкамеру, в которую погружался человек, решивший достаточно долгое время провести в игре. Хотя в игру можно войти и без всяких камер, имея только нательный интерфейс, и игровой шлем с перчатками. Но это, так сказать, экономвариант, для пользователей, которые не могут себе позволить камеру или вот такие кресла, в чью функцию входило, кроме всего прочего, изолировать игрока от окружающего мира непроницаемой, непробиваемой ничем мембраной. Говорят, что внутри этого кокона можно даже взрыв ядерной бомбы пережить, хотя сомнительно, ведь никто не отменял электромагнитного импульса, который вырубал всю электронику, следовательно, эта машина просто не сможет поддержать защитное поле, она просто выключится. А может, и не выключится, потому что в кресло встроен генератор, или не встроен? Не помню, но если встроен, то, возможно, реклама насчёт ядерного взрыва и не врёт. Также в функции этого очень дорогого игрового гаджета входило поддержание жизни и здоровья игрока, находящегося длительное время в игре, таких как: вливание различных питательных растворов, утилизация отходов… хм… жизнедеятельности…Полного заряда, согласно характеристикам, хватало где-то приблизительно на две недели, в общем-то, так же как и заряда полностью заряженной киберкамеры. По горевшему зелёному огоньку в спинке было видно, что кресло полностью заряжено и готово принять игрока. Мембрана убиралась автоматически в нескольких случаях: если игрок переставал играть – выходил из игры, если он побеждал, и ему опять-таки нужно было выйти из игры, и если он погибал в игре, тогда для повторного входа ему нужно было снять шлем, а потом снова надеть его – то есть, выйти из игры, чтобы потом заново в неё войти, дождавшись, когда система перезагрузится. Данное кресло разрабатывалось специально для «Мира», но пользователи других игр очень быстро оценили его удобство. Но для чего оно стоит здесь?
– Джек? – я вздрогнул и повернулся к голограмме. – Я надеюсь, ты закончил любоваться этой своеобразной капсулой времени, в которой время теряется очень незаметно для увлечённого игрока, и вернулся к нашим проблемам. – Я невольно покраснел. Адамс изучил меня лучше, чем я это мог себе представить. Но только он мог назвать киберкресло «машиной времени», намекая на то, сколько времени человек может потратить в игре, оторвав это время от реальной жизни, мог только он. Магнат игровой сети, который считал, что все эти игры – всего лишь потеря драгоценного времени. – Слушай меня очень внимательно. Ты, я надеюсь, посмотрел «Мир» глазами обычного пользователя, и понял, что на самом деле, никаких стабильных локаций в нём не существует. Как нет никаких квестов и заданий. Эта игра – это безграничный мир фантазии, который ограничен лишь твоим воображением. Однако это всего лишь игра, какой грандиозной она не казалась бы на первый взгляд, и как во всех играх в ней расположены некоторые островки стабильности – этакие Башни. А также несколько островков, которые я создал лично. На одном из этих островков я спрятал… – изображение подёрнулось рябью, и часть текста пропало, словно кто-то пытался заглушить сигнал извне. – В Башнях можно найти подсказки или не найти – это как повезёт… – снова рябь, и снова этот виртуальный Адамс просто открывал рот, но я не слышал ни звука. – Я в тебя верю, Джек, – и голограмма пропала, оставив меня в кабинете в гордом одиночестве.
