- Эм-м, то есть мне резко забыть, что тебя вот-вот того? – насмешливо провёл Вигор пальцем по шее, и это молодую женщину вконец рассердило.

- Если поможешь с разрешением, то шиш от меня группа избавится.

Мила говорила твёрдо, решительно. Она знала, что перед Вигором мямлить нельзя, и это подействовало.

- Ну, хорошо. В долг, так в долг, - сказал бывший каторжник, прежде чем позволил себе окинуть Милу сальным взглядом. - Но ты вообще в курсе, что с долгами оно как‑то лучше сразу расплачиваться? А коли с деньгами туго, так за кое-что можно сумму скостить.

- Вигор, ты лучше к другим бабам так подкатывай, а? Меня и без тебя жизнь как только может имеет во все места.

Вигор рассмеялся и, хотя для порядка поворчал, что вряд ли полной платы от такой заразы когда-нибудь дождётся, а всё же разрешение сумел состряпать. Вигору участвовать в опасных делах нравилось. А вот Миле нет, но судьба её как-то только к этому и принуждала. Поэтому, выйдя за ворота Вирграда, молодая женщина обречённо вздохнула и, не оглядываясь, побрела в сторону домика знакомой вдовы. Правда, в ночлеге ей там отказали, домик занимала уже совсем другая семья и места многочисленным домашним в нём теперь едва хватало. Но Мила не расстроилась. Подумав, она тайком пробралась на сеновал и отлично там выспалась. Причём за бесплатно.

Глава 15. Разумный человек прежде всего думает о последствиях

Так долго ходить Мила основательно отвыкла. Сперва почти два часа пешком до сеновала, где она устроилась на ночлег, а теперь вот ещё почти столько же до заветного дуба. Ноги уже отваливались от ходьбы.

«Хорошо, хоть я с вечера академию покинула, - мысленно похвалила себя за благоразумие Мила. – И передышку сделала, и хотя бы обратно в академию успеть должна».

Собственно, из-за того, что время конкретно поджимало (нельзя было допустить того, чтобы её в академии хватились), под раскидистым дубом, едва обзавёдшимся яркой листвой, молодая женщина отдыхала недолго. Мила лишь подождала, когда липкий пот, которым пропиталось её платье, подсохнет, напилась вволю воды из бурдюка, а затем накинула обратно пальто и упрямо двинулась в путь в сторону молодого леса. А там ещё где-то полчасика и полуразрушенная башня наконец-то показалась.

Это было корявое и основательно забытое людьми строение. В прежние времена осадная техника изрядно потрепала ранее стоявший здесь бастион, да и столько воинов в результате обороны полегло, что проклятое место было решено не восстанавливать. Чудо, что оно ещё не разрушилось окончательно.

Мила прошла за каменную кладку стен через огромную дыру, ранее бывшую воротами. Молодые деревья, старательно оплетавшие проход, оказались кем-то вырублены, путь был расчищен. На земле даже остались следы колёс, как если бы несколько дней назад здесь проезжали телеги с чем-то очень тяжёлым. Возможно, это всего-то купцы решили встать ночлегом, чтобы не тратиться на постоялый двор, но Мила всё равно внимательно осмотрелась по сторонам. Вот только след был старым, нынче округа выглядела безлюдной. Так что, перестав осторожничать, Мила юркнула в дыру и сразу оказалась внутри бывшей крепости. Естественно, никакие постройки толком не сохранились. Мох и травы так спрятали под собой остовы каменных стен, что с первого взгляда нельзя было понять, что ты уже не в лесу. Если бы не высокая корявая башня… Мила подняла взгляд к верху. Башня была высокой. Кажется, даже выше академической. Подниматься на такую высоту, да ещё (не иначе как) по гнилой лестнице Миле не хотелось.

- Катрина, - громко позвала она, и вмиг испугалась звучания своего голоса. В царящем покое звуки казались неким вызовом. Даже птицы испуганно вспорхнули с веток выпустившей бутоны яблони. – Эй, Катрина! Ты здесь?

Вопрос остался без ответа, лишь закутанный в тёмный плащ силуэт возник не пойми откуда (Мила обернулась на шум шагов позже, чем увидела это) и устремился ко входу в башню. Некто быстро юркнул в открытую дверь, и вокруг снова воцарилась тишина.

- Катрина? – с подозрением спросила Мила. Ей ничуть не верилось, что новоприобретённая подруга решила поиграть с ней, но спросить она была должна.

Увы, ответа снова не было. Зато откуда-то с неба к ногам Милы упала знакомая женская шаль, и это по‑настоящему напугало молодую женщину. Она было попятилась назад, однако за спиной вдруг послышался лай и грозное рычание собаки.

- Ату! Ату! – прикрикнул кто-то, и Мила не стала дожидаться беды. Она бросилась внутрь единственного места, где ещё могла укрыться – внутрь башни. И, честно сказать, она едва успела. Ей удалось хлопнуть дверью буквально перед самой мордой оскалившейся собаки и хорошо ещё, что внутри имелся засов.

- Твою мать, - чертыхнулась Мила, но не зря напряжение не покинуло её. Кто-то начал ломиться в дверь.

- А ну открывай, сука! Давай-давай.

Разумеется, приказу Мила нисколько не последовала, хотя порядком запаниковала. Она суетно огляделась по сторонам, но кроме лестницы в башне ничего не было. Проходы в другие помещения перекрывали завалы камней, и поэтому молодой женщине оставалось либо подниматься на смотровую площадку, либо стоять на месте. Спрятаться от нюха собак у неё бы точно не вышло. Вот только подниматься наверх не хотелось, Мила ведь нисколько не забыла про странного человека в плаще и не упустила она из внимания, что шаль откуда‑то с высоты упала.

- Твою мать, - жалобно протянула несчастная женщина, а затем откинула сомнения и решительно побежала вверх по лестнице. Ступеньки при этом скрипели, гнулись. Они действительно оказались трухлявыми и непрочными, хотя (это было очевидно) кое-где кто‑то их обновил.

«Да неужели не будет никакого окна, неужели нет никакого коридора?» - быстро переставляя ноги, не забывала оглядываться по сторонам Мила. Но ничего из того, на что она так надеялась, в башне не было, а потому (одновременно с тем, как внизу раздался грохот открытой двери) молодая женщина вбежала на смотровую площадку и тут же заозиралась, чем бы ей забаррикадировать проход. Увы, кроме налетевшего с ветром мусора и пыли вокруг ничего толком не было. Зато много кого имелось. Облокачиваясь на каменное ограждение и совсем рядом с ней, стояли Вильям Далберг и ненавистный ей Антуан Грумберг. Возле их ног лежала Катрина. Рот девушки был заткнут кляпом, руки стягивал тонкий шнур, сплетённый из шёлковой нити.

- Я же говорил, что она к нам пожалует, - улыбнулся Вильям Далберг и скинул с себя ранее виденный Милой плащ. Тёмная плотная ткань упала и прикрыла собой что-то похожее на громоздкий осадный щит. – Уф, жарко в нём слишком.

Денёк действительно выдался на редкость хорошим, если говорить про погоду. Ветер почти не чувствовался. Солнце палило так, как если бы полдень уже наступил. Стояло практически летнее пекло, и даже бабочки весело порхали в поисках наиболее ароматных цветов. Это у Милы день не задался, хотя только начался. Судя по всему, в этот прекрасный день ей предстояло умереть.

- Я-то понятно зачем здесь, - буркнула Мила, так как надеялась, что одной её смерти хватит. – А вот она здесь зачем?

- Ты о Катрине? – издевательски уточнил Антуан Грумберг.

- Да, я о ней.

- А она умрёт вместе с тобой, так как я ненавижу предательство. Понимаешь, - подошёл он ближе к светловолосой девушке и, присев, наотмашь ударил её по лицу. – Я ведь думал, что Катрина действительно хочет проявить заботу по отношению ко мне. А, оказывается, надоумила её на это ты, Тварь. Вы обе хотели поглумиться надо мной, а такое я не готов простить. Ни за что.

- Но я нисколько не участвовала в этом. Это даже не моя идея! – с возмущением воскликнула Мила. Она сходу поняла, что мерзкий Грумберг воспринял ранее предложенный Катриной план совсем не так, как оно было на деле. Он посчитал, что девушки сговорились между собой, вот и обозлился.

Но как было донести до него правду?

- Да? – между тем усмехнулся молодой лорд. - И кто же тогда всё это выдумал, если вы так мило щебетали друг с другом и даже обнимались на прощание?