– Ну как знаешь. – решила не настаивать Санди, поняв, что слегка перегнула, наехав парня. – Это у тебя что? – девушка только сейчас заметила окровавленный порез на левом рукаве собеседника и обрадовалась возможности переменить тему разговора. – Показывай. – она сделала озабоченный вид.

– Со мной всё в порядке. – сухо отказался от её помощи Горн.

Ему захотелось уйти и не общаться с девушкой, ведущей себя с ним в такой манере, будто имела на это полное право. Хотелось ответить какой-нибудь колкостью, но он не смог подобрать подходящее выражение. К тому же, она спасла жизнь его другу, и он был признателен за это. Пришлось стерпеть. Юноша удовлетворился тем, что отвернулся.

– Хорош выпендриваться. – рявкнула Санди. – Не изображай из себя поруганную невинность. Выделываться он мне здесь будет. Сказано, снимай куртку. И рубаху заодно.

Горн вынужден был подчиниться.

Санди прошла к большому сундуку и несколько секунд ковырялась в его содержимом. Вернулась с куском материи и тремя склянками.

– Морского коня тебе под седалище. – выругалась знахарка, чуть не выронив пузырьки, едва увидев рану. – Ты не мог сказать раньше, что тебя зацепило?

Горн посмотрел на свою левую руку. Там, где коснулось кожи лезвие клинка русала, из-под запёкшейся крови расплывалось чёрное пятно. От него, словно от солнца, во все стороны отходили кривые лучи.

– Что это? – спросил юноша ровным спокойным голосом, хотя сам он был напуган.

Зрелище и впрямь было устрашающим. Тёмная клякса казалась живой. Она пульсировала, выталкивая из себя тонкие жилы, словно в слепую исследуя тело будущей жертвы. Даже в самом мужественном сердце подобное могло вызвать ужас.

– Дрянь дело. – не стала скрывать от него правду Санди. – Это метка короля русалок. Когда эта хрень, – она показала на медленно, но уверенно ползущие вверх по руке чёрные нити, – доберётся до твоего мозга, ты начнёшь кидаться на всякого, кто окажется рядом. Это продлиться всего несколько минут, но за это время ты вполне можешь всех нас укокошить.

– Я что, буду опасен? – от одного только предположения юноша содрогнулся.

– Да, приятель. Самое лучшее, что ты можешь сделать, так это разрешить привязать себя к мачте, пока эта гадость сама не пройдёт. И то, это ничего не гарантирует. Верней всего будет тебя прирезать. Шутка. – девушка натужно улыбнулась. – Ну, что ты решил?

– Идём. – Горн направился к выходу из каюты, даже не став выяснять, уверенна ли она в своих предположениях.

Санди поспешила следом. Фед с Вивелином как раз выкидывали за борт труп второй русалки, убитой гномом на носу. Юноша прошёл мимо стоящего у румпеля Красного и встал у мачты. Опекун с тревогой посмотрел на капитана.

– Привязывайте его. – скомандовала она, разматывая небольшую бухту тонкого троса. – Живо.

Они опоздали. Словно прознав об их намерениях, чёрные лучи ускорились и в одно мгновение достигли шеи юноши. Он интуитивно попытался правой рукой задержать заразу, но это было бессмысленно.

За лёгким уколом в области затылка проследовала волна жара, прокатившаяся по всему телу, наполняя его невероятной силой. Чёрная, уверенная в себе злоба проникла в мозг.

– Убивай. – навязчиво шептала она, вытесняя из головы все прочие мысли. – Убивай, и ты будешь счастлив. Убивай или они убьют тебя.

Наконец-то всё стало просто и понятно. Не нужно было рассуждать и мучиться с выбором. Истина лежала на поверхности. Весь мир стал для него врагом. Что ж, тем хуже для него. Энергия переполняла, и ей требовался выход.

Горн поднял трезубец, продолжавший валяться там же, где выронил его измордованный юношей русал. Увесистое оружие, которое в случае необходимости можно использовать в качестве двуручной секиры, казалось лёгким пёрышком. Он играючи перекинул его с руки на руку и осмотрелся, ища первого противника. За спиной стояли двое: толстяк в халате, ростом чуть выше среднего и низкорослый крепыш в шлеме.

Он решил начать с них и намеревался сделать шаг в их сторону, когда из-за мачты вышло маленькое красное существо с рожками и длинным хвостом. Оно было настолько беспечно, что отбросило крохотные вилы. Впрочем, они ему и не помогли бы. Пожалуй, может оно и к лучшему – быстрей отмучается. Куда ему против его трезубца.

Он размахнулся для смертельного удара.

Бес первым заметил, как глаза воспитанника заволокла пустая темнота. Лицо стало равнодушно-чужим. В нём не осталось ничего от прежнего мальчика, с которым они с Дором шестьсот с лишним лет нянчились. Это был не Горн.

Но он не мог с ним сразиться. Поднять руку на своего малыша было для него немыслимо. Это был конец. Бес отбросил свой трезубец и сделал шаг навстречу юноше, намеренно подставляясь под удар.

– Назад! – заорала Санди, но он её не слушал; он смотрел в чёрные глаза воспитанника, ища в них хоть малейший проблеск сознания.

– Мальчик мой, это я. Помнишь?

Маленькое существо заговорило. Глупое. Говорить, когда над тобой занесли оружие – неразумно. Надо либо защищаться, либо…

Обуреваемый жаждой крови берсерк усмехнулся. Его оружие могло без помех развалить напополам это беспечное создание, но что-то помешало ему это сделать. Среди пустоты беспамятства громом прозвучало это «помнишь». Что он должен вспомнить? Разве у него есть воспоминания? Что за ерунда? Сейчас не время для разговоров. Пришло время битвы. Для неё он рождён, и больше ни для чего. Только кто так громко кричит глубоко внутри?

Это было неправильно, но он всё же прислушался, боясь упустить нечто важное, касающееся его самого. Голос звучал всё громче, пытаясь докричаться до него. А потом перед глазами начали проступать видения. Какой-то старик держит его на руках и улыбается. Улыбается так, словно он ему родной. Он в ответ улыбается. Гладит крохотными пальчиками морщинистое лицо. Потом они вдвоём с красным существом, взяв его за руки и ноги, раскачивают, подбрасывают, и он летит, летит, летит… и падает в озеро.

Катится тележка. Он сидит в ней. Стремительно приближается берег. У самой кромки тележка резко останавливается и звучит знакомый язвительный голос, сообщая, что приехали. Он кричит от счастья и снова летит в воду.

Вот они сидят на берегу с удочками. Его приятель задремал, и он швыряет крохотный камушек, целясь в поплавок. Тормошит хвостатого и кричит, что клюёт. Красный вытаскивает пустой крючок, а он смеётся.

– Красный. Бес. – он вспомнил.

Горн очнулся от прикосновения чего-то холодного и мокрого. Было приятно. Глаза отрывать не хотелось, но всё же юноша их отрыл.

Он лежал в капитанской каюте. Судя по освещённости был день. Тело чувствовало себя тяжёлым и уставшим. В затылке ныло.

Рядом с кроватью стояла табуретка с тазиком. Кто-то, склонившись над ним, отжимал тряпку. Он сразу признал Санди. Признал ещё до того, как открыл глаза. По запаху. От неё пахло рыбой, солью и морем. И ещё чем-то особенным. Ему нравился этот запах.

Девушка повернулась к нему. Выглядела она усталой.

– Очнулся? – почти радостно сказала она и тут же рявкнула: – Лежать.

Горн вначале подумал, что это относиться к нему, но скосив глаза на соседнюю койку, понял, что ошибся. Попробовавший соскочить на пол Церба, не посмел противиться грозному окрику и вновь улёгся на постели, испуганно втянув голову и сложив ушки, однако позволил себе выразить радость, повиляв коброй.

– Как он? – поинтересовался юноша.

– Жить будет. – притворно-грозно доложила Санди. – А вот тебя стоило бы прибить.

– За что? – улыбаясь спросил обвиняемый непонятно в чём.

– Он ещё спрашивает. – хмуро пробухтела девушка, но было видно, что она не сердится; скорей испытывает облегчение. – Признаться, я обделалась, когда ты поднял трезубец. Думала, крабздец, перехреначишь нас всех. Спасибо твоему гному. Как там его звать, Федогерзон?

– Для друзей он Фед. Слушай, я всё спросить хочу. – Горн осмелился дотронуться до её предплечья пальцами. – Почему ты всё время так нехорошо ругаешься? Мне кажется…