Прозоровский посмотрел на свои босые ноги, переступил, почувствовал холод и удивительную легкость в груди.

– Дай валенки, штоль.

Пока Иван кинулся за валенками, князь уселся за ломберный столик, к подносу, и принялся с аппетитом есть, запивая горячим чаем, в который заранее опустил хорошую головку сахару. Отужинав по-походному, Прозоровский спросил книгу, что была при нём, когда вышел из присутствия. Иван подал. Князь велел принести свечей и услал Ивана спать. Сказал, что сам уже выспался и желает читать.

Открыл «Крата Репоа» и начал с начала:

«Ежели кто имел желание вступить в общество, то должен был он прежде представлен быть с особенным одобрением от посвященнаго в оное. Обыкновенно происходило сие чрез письмо самаго Государя к Жрецам. Жрецы отсылали его сперва из Илиополя к Мемфисским учителям…»

«Эту женщину звали Лилит. Лилит из Илиополя, или, как называли город язычники, Баал-бек. Меднокожая змееязыкая жрица Иштар, покинувшая капище ради паломничества в Мемфис и застигнутая в Сидоне нашим войском. Лилит, бежавшая от грабежа и насилия в Иерусалим. Но и там догнало её крестоносное воинство, ибо не уйти язычнику от божьего возмездия, где бы не скрывался он, хоть в самом храме Соломона. Лилит, данная мне во искушение, ввергшая меня в пучину страданий и запоздалого раскаяния! Женщина, погубившая меня. Впервые я увидел тебя на заре, на городской стене. Вдвоём с подругой, о ведьма с волосами, как чёрные змеи, ты колдовством останавливала летящие из требюшета[1] камни. Я видел сам, как болид, весом поболее двадцати ливров[2], завис на мгновенье в воздухе и вдруг полетел обратно, упал на адскую машину и разнес её в щепки! Мог ли я, смиренный монах из Ле-Пюи, капеллан и духовник достопочтенного Раймунда Тулузского, графа Сен-Жильского, противостоять твоим чарам?!

Но обо всем по порядку, мой дорогой читатель, иначе не понять, как я оказался сейчас в таком жалком положении и что заставило меня написать эту исповедь.

Возможно, мой дорогой читатель, ты уже ознакомился с хроникой, в которой мы с досточтимым рыцарем Христа Понтием Баладунским, да введёт его Господь в царствие небесное, описали весь поход из родной Окситании чрез Константинополь, и падение Никеи, и осаду Антиохии, и обретение копья, коим был прободён наш Спаситель. Труд оный писан с тем, чтобы великие дела, совершённые Богом, и которые он не перестаёт совершать ежедневно нашими руками, довести вам, живущим за Альпами.

Ну да что я всё об одном? Надобно о своём грехопадении ибо каждый пред богом сам ответит за дела свои, а мои дни сочтены и следует успеть рассказать в назидание грядущим. Уже в том благодарю Господа, что не сорок лет блуждало Христово воинство в поисках земли обетованной. Спустя три года, как направил нас Верховный Правитель Святого Престола, Слава Господу, дотащились на рассвете!

И открылся под солнцем Золотой град меж холмов! Армия наша, взирающая на блеск его, представляла жалкое зрелище. Беднота и пехотинцы, калеки и прокаженные, грязные и оборванные, вечно голодные и рыщущие вокруг в поисках еды и одежды. Изнывающие от жары летом, страждущие тепла и приюта зимой, теперь стояли мы на коленях пред стенами Священного города, занятого неверными, плакали и молились. Не все, кто покинул родную землю ради Гроба господня, дошли сюда. Половина осталась лежать на чужбине, отмечая костьми наш славный путь.

Ещё на подходе навстречу нам вышли простые мирные христиане, жители Иерусалима, побитые и изгнанные за городские стены под предлогом искоренения предательства. Эти добрые люди предупредили, что колодцы вокруг на пять лье отравлены, скот угнан в горы, а стены укреплены. И столь неприступными казалась крепость сия, что многие отчаялись.

Вы, те, кто читает это, не думаете ли, что Иерусалим маленький город? Или, может, считаете, что сарацины трусливые маймуны и не умеют держать меч в руке? Или полагаете, что они не готовились? Одного гарнизона там было может больше тысячи головорезов, да на помощь ждали из Египта армию аль-Афдала.

Так стояли мы под стенами, не зная, как начать, только помня, что этот бой за веру – последний! И вот привиделся мне его преосвященство Адемар Монтейльский, епископ Ле-Пюи, коий покинул земную юдоль за год до решающей битвы. И сказало видение, что послано Богом сообщить о падении Иерусалима на девятый день от этого, и чтобы уже сейчас начали молиться с двойным усердием, держали пост и прошли под стенами крёстным ходом.

Так мы и сделали. Взяли хоругви и с песнопениями босые двинулись вкруг города. Я сам был во главе и нёс обретённое копье. А со мною локоть в локоть клирик Арнульд Шокесский, что после стал патриарх Иерусалимский, ибо не на него направила свои чары змееязыкая Лилит и он сохранил веру. И с нами был Пётр Амьенский, что кличут Пустынником. То-то потешались неверные, глядя сверху на наше моленье! Насмехались и кидались нечистотами, этим ещё больше разогрев нашу ярость и Священный гнев.

Остаток дня и всю ночь строили камнемечущие орудия и осадные башни, и тараны, забрасывали фашинами и землёй городской ров, и к утру всё было готово. Копейщики Боэмунда Тарентского за ночь наловили сарацин, решив проверить работу камнемёта, обезглавили неверных и зарядили головами пращу. Знатно полетел за городские стены наш подарок насмешникам! Я злорадовался, глядя на город с холма Сион, где мой сеньор граф Раймунд Тулузский разместил своё войско, и припоминая осажденным наши страдания, как вдруг заметил двух смуглых женщин на крепостной стене. С ними были три девочки лет десяти или меньше, чумазые и простоволосые. Ведьмы начали колдовство, а обслуга нашего требушета всё никак не могла наладить меткий бросок.

Где-то в городе закричал муэдзин. Завыл еврейский шофар. Одна ведьма, что постарше, поставила девочек на колени, встала сама и стала бить в бубен. Вторая, что казалась мне моложе, принялась танцевать. Она извивалась как змея под своей белой одеждой и размахивала руками с надетыми на ладони кимвалами. Черные косы и голые руки переплетались, и казалось, что у неё восемь рук или змеи извивались вкруг головы. Каждое движение сопровождалось тонким звоном, который едва доносился до нас. Как я потом узнал, это были крохотные бронзовые бубенцы, вплетённые в браслеты на запястьях и щиколотках. Время от времени она ударяла в кимвалы и тогда резкий звук разносился над городом и долиной. Юные весталки ловили невидимых демонов, что сыпались с кимвал и бросали их в нашу сторону. Солнце над Иерусалимом поднималось, откликаясь на звуки бубна и кимвал. Это было ужасно, но и прекрасно одновременно. Мы все словно окаменели, наблюдая бешеную пляску на заре.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.