– Ничего особенного, – ответил Вилде дознаватель. – Мне необходимо опросить Игоря. Таков порядок.

– Я надеюсь, вам известно, что опрос несовершеннолетнего проводится только в присутствии родителей или опекунов.

– Конечно, известно. Мы связались с его отцом. Он отдыхает на Мальдивах. Узнав, что с Игорем всё в порядке, он решил не прерывать отпуск. Кроме того, господин Завадский сообщил мне, что выдал вам, Вилда Францевна, доверенность на представление интересов сына при взаимодействии с государственными и правоохранительными органами? В вашей школе это обязательная процедура, не так ли? Желаете присутствовать при опросе?

Вилда, едва сдерживаясь, кивнула.

– Отлично! Продолжим. Итак, Игорь, вы вошли в помещение, что вы увидели?

Я не мог продолжать, мне важно было знать, жив ли Костя.

– Что с Кощеем?

– С Константином Соловьёвым? Он будет жить. – Дознаватель помолчал. – Правда останется инвалидом. Ему отняли руки.

Я отвернулся к стене и заплакал.

– Это ещё не всё, – продолжил Строгов с нажимом, – Константин почти ничего не видит, плохо слышит, не может говорить и никогда не будет иметь детей.

– Прекратите немедленно! – Оборвала дознавателя Вилда Францевна. – Это непедагогично! Разве вы не видите, что ребёнок в стрессе.

– Вижу, – спокойно с ехидцей ответил Строгов, – вижу, что этот парень уже далеко не ребёнок. Кроме того, вижу, что он готов что-то рассказать, но вы ему мешаете. Вы, Вилда Францевна, лицо заинтересованное. Не сегодня завтра вам предъявят обвинение в предоставлении услуг, не отвечающих требованиям безопасности. Статья двести тридцать восемь УК. Ввиду преклонного возраста вас, скорее всего, не посадят, но отстранение от должности гарантировано.

Вилда замолчала. Дознаватель снова уселся у моей кровати.

– Ладно, дружище, извини, что расстроил тебя. Мне рассказали, что ты вёл себя как герой. Держись. Жизнь такая штука… сложная, короче. Давай, приходи в себя. Я загляну позже.

С этими словами он направился к выходу, чуть притормозил у двери, обменялся колючим взглядом с Вилдой, и вышел.

– Отдыхайте, Игорь, – сказала директриса, – я попрошу медсестру принести обед сюда.

Они ушли, а я остался лежать. Я надеялся, что всё это мне приснилось. Но память была неумолима. Я вспомнил всё в деталях. Как Саббах взвалил меня на плечо и понёс в санчасть. Как у крыльца усадьбы стояла скорая. Как Сабанчин сгрузил меня, как мешок, на кровать, а медсестра помогла раздеться. Как осматривал и мерил давление доктор, а потом велел сделать укол и сказал, что нужно спать. Впрочем, я и сам едва держал голову. Шаг за шагом я мысленно прошёл весь путь к трансформаторной будке. Каждое мгновение, каждый вздох, каждое движение. Своё, Кощея, Кыша… Я нашёл объяснение всему, кроме одного… Что-то было под каменным столом грота. Что-то, чему не было объяснения. Какая-то сила сродни вулканической. И мы активировали её…

Нужно было встретиться с Кышем. Узнать, что он видел, что рассказал Строгову. Я встал, пошатываясь, и начал ходить по комнате. Кажется, Кыша уже не было, когда меня и Кощея уносили от будки… Куда он делся? Если успел слиться, я не должен с ним встречаться, чтобы не втянуть в эту историю ещё и его. Но как тогда сверить свои ощущения. И отец… На Мальдивах…

В комнату вошла медсестра, поставила поднос с едой, потрепала меня по голове, измерила давление и сказала, что завтра разрешит уйти в общий флигель. Я съел почти холодный обед и снова залёг под одеяло.

На следующий день мне отдали одежду и разрешили пойти к себе в комнату. Из четырёх кроватей три были свободными. Это и не удивительно, все разъехались на каникулы. Здесь у окна место Кощея… Мозг отказывался думать, что теперь будет с ним. Кровать Кыша заправлена, тумбочка пуста. Кыша словно никогда не существовало. Узнать у Вилды, где он – значит – подставить его. А больше спросить не у кого.

Находиться в комнате было невмоготу и я пошёл бродить по парку. Ноги сами принесли меня на тропинку к гроту. Видно было, что Саббах не брался за лопату как минимум пару дней. Снег засы́пал всё вокруг. В прозрачной тишине слышался лишь ровный гул трансформаторов, да вороны делили что-то у пруда. Неожиданно я почувствовал чьё-то присутствие за спиной, резко обернулся и чуть не снёс с ног Вилду. Я совершенно не слышал, как она подошла.

– Как вы себя чувствуете, Игорь? – спросила директриса.

– Спасибо, хорошо.

– Правильно сделали, что вышли прогуляться. Кстати, с Новым годом. Сегодня второе января.

– Я проспал Новый год…

– Праздник пришлось отменить. Вы не рады? Вы ведь именно этого и добивались?

Хотелось кричать, но к горлу подкатил ком. Всё, что я смог – это выдавить:

– Я не думал, что так получится… Простите меня.

– А вы бы хотели вернуть всё назад? – Спросила Вилда, взяла меня руками за лицо и заглянула в глаза.

Я вдруг увидел усадьбу с высоты птичьего полёта. Точнее, развалины усадьбы… Крыша учебного корпуса обрушилась, от флигелей остались только внешние стены. Засыпанный снегом парк с чёрными деревьями, отблески раннего зимнего заката на ветвях… И две маленькие фигурки на снегу – себя и Вилду…

– Это невозможно, – прошептал я.

– Нет ничего невозможного, – ответила Вилда, повернулась и пошла к школе, – пойдёмте, я кое-что подготовила для вас.

Мы поднялись на второй этаж, в биологическую лабораторию. На столе в стеклянной банке сидела довольно крупная лягушка. Заслышав как открывается крышка, она мигнула и попятилась. Вилда достала лягушку, крепко ухватила левой рукой поперек тела, большим пальцем нагнула её голову вперёд. Под затылком явственно обозначилась впадина. Бриссен резко воткнула туда длинную толстую иглу и несколько раз повернула её. Я оторопел. Лягушка судорожно задёргала лапами, но скоро затихла.

– Убивать надо быстро, мой мальчик, – сказала Вилда и взялась за ножницы.

Сначала отрезала голову, потом распорола брюшко, вычистила кишки, сняла лишнюю кожу. Полутрупик подвесила на специальную стойку с медным крючком.

– Мессир Гальвани убил много животных, прежде, чем научился оживлять мёртвых электричеством. Смотрите, Игорь, у нас получился нервно-мышечный препарат, состоящий из позвоночника и лапок. Лишнее мы убрали. Это, – она указала пинцетом на торчащие из розового мяса тонкие белёсые нити, – нервные корешки. Они идут с двух сторон вдоль копчика и образуют на бедре седалищные нервы. Сейчас я подведу под оба пучка пластинку гальванического пинцета. А вы возьмёте другую пластину и прикоснётесь к мышцам лапки. Вот видите – они сокращаются!

Безголовая лягушка дёргала лапами, словно плясала какой-то чудовищный танец. Я как зачарованный делал всё, что приказывала Вилда. Кажется, вели она мне сейчас отрезать собственную голову, я сделал бы это не раздумывая.

Внезапно Вилда как будто выбила у меня из-под ног табурет:

– Я знаю, что у вас был третий сообщник. Назовите его имя!

– Не было третьего, – я внутренне задергался как безголовая лягушка на крючке.

– Нет был. Это он похитил ключ со стены в моём кабинете. – Вилда положила пинцет и уставилась на меня. – Хорошо, сменим тему. Что вы хотели найти в трансформаторной будке? Вы шпионили?

– Мы просто хотели отключить свет.

– Кто вас надоумил туда пробраться?

– Никто. Мы сами.

– Что ты запомнил из увиденного?

– Ничего. Я ничего не запомнил!

Я стоял, сжимая в руках гальваническую пластину. Лягушачьи ноги повисли безжизненно. Мне бы уйти, но я не мог. Я чувствовал, Вилда вот-вот объяснит то, что я увидел в гроте. Внезапно дверь в лабораторию распахнулась и вошёл Строгов.

– О! Вот вы где! Я вижу Игорь в полном порядке и даже ассистирует вам, Вилда Францевна! У меня ордер на осмотр трансформаторной будки. Понятые внизу.

Строгов протянул старухе листок бумаги. Рука его оказалась над столом с лягушачьими лапками, и я с ужасом увидел, что они лихорадочно сокращаются. Лягушка, словно марионетка, плясала под рукой дознавателя. Он заметил свою ошибку и отдёрнул руку. Но было поздно. Вилда усмехнулась.