– Я поняла, господин, – Айлин опустила глаза, и тень от ресниц легла на ее бледные щеки. – Прикажите тогда принести в мои покои мялку да гребни для чесания льна, а также еды и питья вдоволь.
Глава 2. Темный лэрд
Король немедленно исполнил все ее пожелания, и не прошло и четверти часа, как Айлин осталась в своих покоях одна. В бессильном отчаянии она огляделась, дотронулась пальцами до колеса огромной прялки, разворошила носком башмака мешок с соломой.
«Дал бы уж крапиву или плакун[9]. Их с горем пополам хоть обмять можно, а что с этим делать, ума не приложу».
Взяла пучок да прошлась по нему мялкой. Два удара, и солома превратилась в пыль.
– А-а-а-а! – Айлин оттолкнула от себя ни в чем не повинный инструмент. – Да за что мне эта напасть?! Самое время помощи подоспеть! Не важно, с земли ли она будет или с моря, с лесов или с холмов, лишь бы работа справилась!
Только сказала, как воздух в комнате уплотнился. Камин вспыхнул и тут же потух, обиженно шипя, а в дверь постучали.
– Айлин! Открой! Помощь пришла!
Девушка удивилась, ведь за дверьми ее покоев стояла стража, которой велено было в комнату никого не впускать и не выпускать. Тем не менее она подошла к дверям и аккуратно их отворила. На пороге топталась самая настоящая фея: в зеленом платье, с высоким колпаком на голове, однако совершенно босая. Даже тонких чулочек не было на ее маленьких ножках. Плащ крохе заменяли сложенные за спиной крылья.
Стража оказалась тут же. Прильнув к стене, они спали беспробудным сном, и громкий храп, словно спущенный с цепи пес, носился по слабо освещенному коридору.
Фея зашла в комнату, приблизилась к мялке и принялась за работу. Не успела Айлин закрыть дверь, как в нее вновь постучали.
– Открой, хозяюшка, помощь пришла!
И снова на пороге оказалась маленькая фея. Она вошла как ни в чем не бывало и села за гребни. Вновь и вновь повторялся стук в дверь, вновь и вновь прибывали феи. Чуть погодя столько их уже набилось в комнате, что и не сосчитать. Они мяли солому, трепали, чесали, пряли нитку, а кричали так, что во всем замке, должно быть, было слышно:
– Мы есть хотим! Дай нам еды! Неси сюда мясо и фрукты да побыстрей!
Айлин набрала полный поднос еды и угостила фей, но те и не думали успокаиваться.
– Еще! Давай еще! – голосили они до той поры, пока стол с оставленными на ночь блюдами не опустел.
– Где наша еда? Мы хотим есть! Быстрее, быстрее, дай нам чего-нибудь отведать!
Айлин бросилась к сундуку, в котором лежали угощенья из дома, достала оттуда сыр, хлеб и кусок бекона. Феи быстро покончили и с этими припасами, но продолжали требовать все больше, скаля маленькие острые зубки:
– Мы голодные! Неси нам еду! Иначе тебя съедим!
Испугалась Айлин, выскочила за дверь. Прислонилась к ней спиной. Стоит, дышит часто, а что дальше делать, не знает.
«Кудельные феи с холма Хилле! Это же надо было с ними связаться! Как же теперь быть?»
А феи, заметив, что девушка сбежала, расправили крылья, поднялись в воздух, разбросали, разломали вещи, спутали всю пряжу, растрепали кудель. Комната наполнилась гулом, башня ходуном заходила, а ветер занялся такой, что того и гляди, крышу сорвет.
Но тут Айлин пришла на ум мысль, как выпроводить прожорливых рукодельниц. Ведь правду говорят: пока не споткнешься, думать не начнешь. Набрав полную грудь воздуха, она отворила дверь в свои покои и со всей мочи прокричала:
– Холм Хилле горит! На холме Хилле огненные цветы выросли! Весь холм пламенем объят!
Феи тотчас бросились вон, крича от ужаса и оплакивая все добро, оставленное дома.
Только комната опустела, как Айлин мышкой скользнула обратно, захлопнула дверь и задвинула засов. Феи поняли, что их обманули, и разошлись пуще прежнего.
– Пряха Айлин, а ну открой сейчас же!
– Нет, не открою, вы вздумали съесть меня! – в ужасе прокричала девушка.
Феи завизжали, завыли, словно метель над вересковой пустошью, и давай грызть дверь. Тут Айлин и поняла, что смерть ее пришла, сползла на пол и горько расплакалась.
– Что здесь происходит? – словно лезвие меча, комнату рассек низкий мужской голос. Шум за дверью разом стих, только слышно было, как стрекочут сотни крыльев да скрипят сотни зубов.
– Мне приказано перепрясть солому в золотую пряжу, – всхлипнула Айлин, вытирая рукавом нос и не спуская глаз с темной горбатой фигуры, которой минуту назад тут не было.
Нежданному гостю темнота совершенно не мешала. Он оглядел знакомые покои и поморщился. Его взгляд скользнул по перевернутой мялке, разломанному прядильному колесу, разбросанным вещам и остановился на всхлипывающей девушке. После незнакомец прислушался к шуму за дверью, накинул на голову худ[10] и отворил засов. Айлин не успела даже слова сказать, как мужчина столкнулся с разъяренными феями.
– А ну пошли вон! – произнес он негромко. Коридорный факел вдруг вспыхнул алым светом, и малышек словно ветром сдуло.
Незнакомец закрыл дверь и повернулся к Айлин.
– Ты что, дуреха, разве не знаешь, что нельзя призывать тех, с кем совладать не сможешь?
В покоях сгустилась тишина. Казалось, даже ветер за окном стих.
Гость, так и не дождавшись ответа, устало опустился на резной стул у двери.
Айлин посидела на полу некоторое время, потом, превозмогая страх, все-таки поднялась на четвереньки и принялась собирать разбросанные свечи. Затем встала, зажгла их, и комнату окрасили охристые блики. Мягкий свет успокаивал и дарил ощущение безопасности. На странного незнакомца дева старалась не смотреть. Тот сидел бездвижно и, кажется, не дышал.
«Не помер ли он там? Как я тогда объясню королю его появление?» – размышляла она, ежеминутно бросая опасливые взгляды на стул у двери и словно надеясь, что гость исчезнет тем же необъяснимым образом, коим и появился. Потом, немного осмелев, дева аккуратно подошла ближе, наклонилась, желая коснуться плеча, но мужчина молниеносным движением перехватил ее ладонь.
– Никто не может коснуться меня, не поранившись.
Айлин скосила глаза на чужую грубую руку. На запястье, по которому бурой змеей вился след от оков, на пальцы с вырванными ногтями. Страх мгновенно заполнил ее сознание жуткими фантазиями. Дева задрожала. Собеседник заметил это и тут же отпустил ладонь. А она, не в силах пошевелиться, продолжала разглядывать то, что было открыто ее взору: высокие сапоги с бронзовыми застежками, шоссы из тонкой шерсти, дублет[11], расшитый золотом, пояс со множеством серебряных накладок. Нет, не разбойник стоял перед ней. Одежда, повадки, речь – все говорило о том, что перед ней знатный господин.
– Лэрд, ваши раны стоит обработать, а дублет почистить и зашить, – проглотив вязкую слюну, наконец произнесла Айлин. Во рту пересохло, словно песка насыпали, а язык горел и еле двигался.
– Зачем ты позвала меня? – в ответ прошелестел мужчина.
– Я не звала вас. – Дева отступила на шаг, опасаясь новой ловушки.
Незнакомец словно не заметил этого маневра. Он прислонил голову к стене и спросил:
– Здесь есть вино? Можешь согреть его? Эти дрянные феи вытянули из меня последние силы. Странно, что они тебя саму на нитки не пустили. С нерадивыми хозяйками так обычно и случается.
Айлин поспешила к столу в надежде найти хоть что-нибудь, однако все, что можно было съесть, было съедено, все, что можно было выпить, – выпито. Тогда девушка выглянула в коридор, сняла у так и не проснувшихся стражников кожаные фляги и перелила их содержимое в кувшин. Положила в него вересковый мед, мяту, сушеный терн, разожгла камин да поставила поближе к огню. Набрала котелок воды, насыпала туда соли и повесила рядом. Гость все это время так и сидел у стены на невысоком стуле и, кажется, дремал.
