– Кейр Мулах думает. Нет, Кейр Мулах уверен, что леди Айлин имеет власть над старшим сыном короля. Именно по ее воле он появляется и уходит.

– Даже так, – протянула королева. То, что пасынок является по первому чиху мельниковой дочери и выполняет ее желания, было крайне необычно. И даже могло принести некую пользу.

«Или сразу заставить его отречься, а потом всадить нож в сердце? Нет, в свете новых данных лучше пусть будет цепным псом у трона. Так куда занятней».

– Что ж, в таком случае в существовании леди Айлин есть смысл.

– Да, моя королева, – гроган мялся, переступая с ноги на ногу. По-хорошему, клятву, данную у очага, разглашать было нельзя, но дух уже нарушил столько правил, что одним больше, одним меньше – сути это уже не изменит. Да и замок спит, навряд ли он захочет покарать своего хранителя. И он решился:

– Но это еще не все. Леди Айлин поклялась очагом этого дома, что не станет супругой сира Гарольда.

– Какой опрометчивый шаг, – королева хмыкнула и поднялась со своего места, – ну ничего, я знаю, как эту проблему решить. – Гинерва сняла с пояса небольшой ключ, достала из-под кровати неприметный ларец и раскрыла его. – Жаль, конечно, переводить приворотное зелье на мельникову дочь, но так у нас в руках появится поводок от хозяйки ручного Румпеля. Кейр Мулах, ты всецело заслужил свою награду. Этой же ночью оставлю для тебя лакомство на кухне.

Под мерный топот коня Мэри рассказывала лесничему о событиях последних дней. Появление в королевском замке дочери мельника вызвало столько сплетен и пересудов, что бедной служанке даже придумывать ничего не пришлось. Попутчик слушал внимательно, изредка задавая вопросы:

– Из Фортгала дева, говоришь? Любопытно… А ты сама как в замке оказалась?

– Ее величеству, королеве Гинерве, понравилось мое смазливое личико, – хмыкнула Мэри. – Но в замке главное – быть достаточно глупой, чтобы не замечать очевидных вещей, достаточно умной, чтобы выполнять указания, и достаточно расторопной, чтобы не попасть на обед к грогану. До недавних пор мне это удавалось, но потом вышел промах – я не разглядела в леди Айлин сейдкону. Мне даже в голову прийти не могло, что сида может полюбить мельника, а не рыцаря или менестреля! Да еще и родить от него дитя.

– Да, странно, не похоже это на туат де Дананн… но бирюзовые глаза твоей госпожи о многом говорят, даже слишком о многом, чтобы это было простым совпадением, – пробормотал мужчина, придерживая коня и вглядываясь в женскую фигуру, двигавшуюся им навстречу. Он готов был поклясться всеми озерами мира, что еще мгновение назад на дороге никого не было. Как, впрочем, и тумана, расплывшегося молочной рекой.

«Эх, на все бы мои вопросы так быстро находились ответы», – подивился он про себя и спешился. Кем бы ни была эта женщина, встречать ее в седле было бы верхом неприличия.

– Пусть не пересохнут озера в твоих угодьях, – первой поздоровалась она.

– Да расстелятся дороги ровными нитями под твоими ногами, почтенная Эйнслин, дочь Лесного Царя.

Мэри во все глаза глядела на стоящую перед ней женщину. Высокую, тонкокостную, с удивительными пепельными волосами, собранными в тугой узел, с поразительно знакомыми бирюзовыми глазами, обрамленными сетью мелких морщин.

– Куда путь держишь, дитя глубин? – вопрос сиды прозвенел ручьем.

– К хозяину своему, покорителю и поработителю, важные вести везу, – с несвойственной лесничему дурашливостью произнес эрл Гарен. Мэри молча перевела на него взгляд и от удивления вцепилась онемевшими пальцами в поводья. Знакомый образ смывался с эрла, словно грязь с витражного окна. И вот уже перед ней не знатный широкоплечий господин, а незнакомец красоты невероятной и стати неписаной. Глаза, что ночные озера, улыбка, что ясный день. А из волос каштановых, растрепанных зеленые водоросли выбиваются.

Мэри так восторженно смотрела, что келпи не выдержал и беззлобно ей бросил:

– Смотри, муха залетит.

– А… Ты кто?

– Зови меня Калдер, – подмигнул он служанке и повернулся к стоявшей сиде.

– Прошу простить мою неучтивость, госпожа лесных троп. Чем могу быть полезен?

– Ты – ничем, – горько усмехнулась сида. – Можешь идти. Неси своему хозяину и другу дурные вести, у него их и так полное решето. Несет и расплескать боится. Одной больше, одной меньше – невелика разница. Но я не к тебе, я к спутнице твоей пришла. Знала, что вы одной дорогой движетесь.

Калдер нахмурился, а Мэри нашла в себе силы спуститься с лошади.

– Чем могу быть полезна, госпожа? – из-за накатившего страха вместо слов получился скрип.

Сида тем не менее довольно кивнула.

– Храбрая девочка. Келпи не испугалась, к страшной туате подошла, за холодное железо не хватаешься, без чувств не валишься. Молодец.

– Вы не страшная, – только и нашлась, что сказать Мэри.

– Да, а так? – Туман поднялся с земли, заклубился, обнял почтенную Эйнслин и отступил на край дороги. И вот перед Мэри уже стояла сгорбленная лохматая старуха в рваных одеждах.

– Внутреннее уродство зачастую прячется за внешней красотой и редко бывает наоборот, – проскрипела сида.

Мэри сглотнула. Сильно хотелось сорваться и бежать без оглядки. Ведь каждый знает: от волшебного народа добра не жди. С другой стороны, худого ей ничего не сделали. А оскорбишь непочтением дочь Лесного Царя, и всю жизнь будешь на прямой дороге плутать.

– И что, никогда не бывает так, чтобы наперник соответствовал содержимому? – поинтересовалась Мэри, метнув быстрый взгляд на смурного келпи. «Эх, расчесать бы ему кудри», – пришлась не ко двору мысль.

– Бывает, – согласилась сида. – Только вот какая беда. Красота в душе того, кто смотрит. Ладно, не о том с тобой толкую, а времени между тем мало. Чай не на зачарованной тропе стоим. Хозяйка твоя огнем поклялась, что за короля Гарольда не пойдет. Да еще много чего перед светлым пламенем наговорила, не захлебнулась бы, расхлебывая. А потому, как из замка бежать надумает, ты ей от меня клубок передай да скажи, пусть, как наружу выберется да из города выйдет, кинет этот клубочек на дорогу, а сама следом пойдет.

Мэри приложила ледяные руки к пылающим щекам.

«Да как же так от брака с королем отречься?! От жизни сытой, безбедной и ради чего? Что за ночь могло приключиться? И мне теперь как быть? Где защиту искать? – Девушка вновь посмотрела на келпи. Позовет с собой или нет? Но Калдер молчал, погруженный в собственные мысли. – Ладно, вывернусь. Что-нибудь придумаю. Не в первый раз».

– Спасибо за науку, почтенная Эйнслин, я передам Айлин клубок.

Сида вновь кивнула.

– И еще, Мэри, запомни хорошенько: отданное по доброй воле гораздо ценнее взятого силой. А страх – плохой союзник. Хорошей дороги.

Дочь Хозяина Холмов растаяла, словно и не было ее никогда, а Мэри уткнулась лбом в лошадиную шею.

– Правду люди говорят: встретил сида – жди беды.

– Зря ты так. Гораздо хуже было бы, если бы она к нам не вышла, – Калдер зарылся пальцами в волосы. – Но, видать, материнское сердце болит… Знаешь, бери моего коня. Так успеешь и родных навестить, и к утру в замок вернуться.

– А ты? – Мэри не удержалась, протянула руку и выудила из мокрой вьющейся шевелюры келпи длинную нить водорослей. Мужчина прикрыл глаза, принимая заботу, и произнес:

– А я на своих четырех быстрее доскачу. Береги себя, может, свидимся еще.

После он отошел на пару шагов, топнул и обратился в черногривого жеребца с золотой уздечкой. Вздыбился, встрепенулся, да только его и видели.

Долго ему Мэри вслед смотрела, да кроме клубов пыли ничего и не разглядела. Утерла предательски увлажнившийся нос и пошла своей дорогой.

Мне не нужно просеивать каждое мгновение бытия, чтобы понять суть вещей, и нет смысла зреть вперед, ведь будущее переменчиво. Сошел с наторенной тропы, и твоя история уже петляет иными путями, рвет натянутую основу жизни. Будущее сомнительно, настоящее шатко, и лишь прошлое незыблемо, как скала посреди бушующего моря.