– Это которого похитили сиды? – припомнила Айлин.

– Нет, забрали первенца, и вроде как там по доброй воле все было… вначале. А тан Румпель – старший из живых наследников, от поверженной сиды нечестивого двора рожденный. Правда, править он не может, так как матушка его прокляла, оттого страшным стал что богл[31]. Я сама-то не видела, ведь от его взгляда девки замертво падают, но при дворе шепчутся, что сэр Метью Грегор, предводитель отряда рыцарей, когда взглянул на королевского братца, визжал не хуже нашей свиноматки, а потом и вовсе чувств лишился. Так или иначе, а тан Румпель после смерти старого короля в замке долго не появлялся. А тут его разыскали, сулили золотые горы за изгнание чудовища. Говорят, он попросил лишь показать могилу отца, и ему это пообещали. Но когда тан Румпель вернулся с победой, королева Гинерва отказалась от данного ему слова. Тогда маг сказал, что Нукелави появится вновь. Многие тогда решили, что именно тан Румпель призвал демона, чтобы расквитаться с мачехой и младшим братом.

«“Храбрейшие из воинов теряли сознание, видя мое лицо”, – вспомнила Айлин. – Это не может быть совпадением. Выходит, тан Румпель – это имя Темного лэрда, и все его знают. Но зачем тогда нужно было, чтобы я произнесла его вслух? Чтобы снять привязку и ему не пришлось больше являться ко мне по первой прихоти? Хм, но как я тогда его призывала? Видимо, действительно не именем, а лишь волей. Хорошо, что вчера ничего сказать не успела, иначе такой бы глупой себя выставила!»

Ее мысли прервал стук в дверь. Мэри открыла и впустила слугу, который, кланяясь, передал требование короля явиться к завтраку в большой зал.

«Еще сделать ничего с утра не успели, а уже животы набивают», – недовольно подумала Айлин, усаживаясь на свое место за высоким столом.

Когда с едой было покончено, Гарольд поднялся и произнес:

– Мои подданные, вчера все вы слышали и знаете, что жуткий демон вновь поднялся из глубин и расправой грозит нашим подданным. Я, как ваш король, не могу стоять в стороне, поэтому хочу снарядить поход против монстра. Жду к концу празднования Самхейна от каждого лэрда, владеющего родовым замком, десять человек конных, десять лучников и тридцать пеших. Через неделю мы выходим в поход. А потому свою свадьбу с тан Киркоулл я решил отпраздновать завтра, пока вы, мои дорогие подданные, не разъехались по домам. Ты же, моя любимая невеста, в эту ночь должна спрясть золотых ниток на приданое, достойное королевы.

Внутри Айлин все клокотало, но спорить она не стала. Спасибо Мэри, предупредила, дав время подумать. Поэтому дева медленно поднялась и, глядя Гарольду в глаза, произнесла:

– Я услышала вас, сир, и не стану противиться монаршей воле, хоть и не знаю, насколько высока будет моя плата за ваше желание. Но вы как-то сказали мне, что королевское слово ценно исполнением. Если это действительно так, то я прошу дать мне клятву, отныне и впредь не требовать от меня более садиться за веретено или прялку.

Скулы короля окаменели, а брови сомкнулись в единую дугу. Он понимал, что дважды просил сверх положенного, но надеялся, что жена и дальше будет прясть ему золотую пряжу. Цена, которую вынуждена каждый раз платить Айлин, его не волновала. Однако пряха потребовала дать обещание перед всеми лэрдами королевства, и он не мог игнорировать эту просьбу.

– Будь по-вашему. Я, Гарольд Хредель, клянусь, что после сегодняшней ночи не стану требовать от леди Айлин садиться за прялку или браться за веретено!

На улице, подтверждая слово короля, трижды прогремел гром.

Завтрак окончился, и лэрды повалили во двор, желая размяться. Еще вечером слуги собрали ристалище и засыпали землю внутри белым песком, дабы благородные мужи могли порадовать себя пешим турниром. Появление на границах Наклави не омрачило веселого настроения знати. Многие из них позабыли о тех бедах, что принес демон десять лет назад. Другие думали, что жуткий всадник не дойдет до их земель, ведь на его пути будет стоять королевский замок. Третьи прикидывали способ изловчиться и известить недругов короля Гарольда о тяготах, постигших королевство.

Лесничий эрл Гарен не собирался оставаться ни на турнир, ни на свадьбу. Распоряжение короля, равно как и появление на границах страны Наклави, вынуждали его спешно отбыть в свои владения. Дел предстояло много. Мужчина привычным движением откинул на спину вьющиеся каштановые волосы, которые так и не просохли после мыльни, и привязал свою поклажу к седлу. Пробегавшая мимо по поручению хозяйки Мэри остановилась, залюбовавшись красавцем, потом всплеснула руками и убежала прочь. Эрл Гарен фыркнул. Хорошая девчонка, хитрая, ловкая, как ласка. Вроде при хозяйском доме живет и при этом себе на уме.

Лесничий кинул последний взгляд на двор, ухватил поудобнее поводья, чтобы взобраться на коня, но задержался, так как его остановила та, что только что занимала его мысли.

– Сэр, погодите! – Мэри, не замечая косых взглядов королевских подданных, ланью неслась через двор.

– Вы это мне, прекрасная леди? – Гарен недоуменно вздернул бровь.

– Да. Только я не леди, а Мэри, служанка тан Киркоулл. Я вчера вечером вам в мыльне помогала.

– Помню, – прервал ее мужчина, – вы за подарком пришли? – Его рука потянулась к украшенному жемчугом кошельку на поясе.

– Нет! – Мэри зарделась.

Эрл Гарен застыл, изумленно ее разглядывая.

– Тогда, наверное, ваша госпожа просила что-то передать?

Служанка отчаянно замотала головой и протянула сверток.

– Что это?

– Шаперон, сэр.

– Шаперон? – удивлению лесничего не было предела. Мэри замялась, а потом, подняв на мужчину свои хитрющие глаза, произнесла:

– Вы волосы не просушили. Застудитесь, чего доброго, по дороге сляжете.

– Я застужусь? – не выдержал мужчина, запрокинул голову назад и громко, заливисто рассмеялся. Мэри на мгновение замерла, затем дернула плечом и развернулась прочь. Но ее тут же схватили за руку.

– Ну, ну, не обижайся на меня, ясноокая. Не болею я, но за заботу спасибо. Наденешь?

Мэри хмуро посмотрела на лесничего. Вот зачем, спрашивается, пошла? Вещь хорошую, отцу в подарок купленную, отдала? А вчера мыло на него перевела. Не иначе, сиды попутали. Ну приглянулся ей господин, и что с того? Мало ли таких при дворе кудрями трясут, что за душевные порывы?

– Я вообще хотела, чтоб вы меня до Прилесья подвезли, там мои родители живут, – вздернув нос, нашлась с ответом она.

Эрл Гарен прищурился.

– Добро. Мне по дороге. Так что, наденешь на меня шаперон?

Мэри подошла ближе и изо всех сил натянула капюшон на лесничего.

– Вы что, на сеновале ночевали? У вас трава в волосах! – заметила она, выбирая из каштановой гривы длинные, сильно смахивающие на водоросли стебли.

– А хозяйка-то тебя отпустила, Мэри? – скаля белые ровные зубы, поинтересовался эрл.

– Да. Ей сегодня ночью сейд творить, а он, как известно, не любит посторонних глаз, вот она меня и отослала, велев к утру быть.

– Как это интересно, расскажешь по дороге? – Лесничий посадил девушку в седло и резво вскочил сам.

Айлин смотрела, как слуги вносят в комнату мешки с соломой и рассыпают ее по полу. Вскоре дальняя стена скрылась за королевскими «дарами». Паломничество прекратилось лишь на закате.

«Чтоб тебе чешуей покрыться, любитель золота!» – пожелала в сердцах дева, вытягивая из-под соломенной кучи прялку. Настроение после известия о скорой свадьбе стремительно летело под гору. Все естество затягивалось тугим узлом, рождая единственное чувство – отчаяние.

«Даже если я понесу с первой ночи, жить мне позволят лишь до появления наследника. Своим требованием дать клятву я сама же себе эль на тризну и сварила. Но и иначе никак. Уж слишком настырен король в своем желании заполучить побольше золота. Дальше только хуже будет. Ладно, что теперь локти кусать, думать надо, как жизнь свою спасти… А может, ну его, пусть себе женится на принцессе Эрина, а меня отпустит на все четыре стороны? Найду себе наставницу, познаю сейд… Хотя вряд ли мне по доброй воле уйти дадут, а если сбегу – отца в покое не оставят. Можно, конечно, попробовать вызвать тан Румпеля и попросить помочь, но мне нечего дать этому колючему чертополоху взамен, а без вознаграждения…»