– С кем? – удивленно обернулся в дверях Хватц. – Зачем?!
– Хочу разобраться, – упрямо повторил Енька.
А что? Имею право.
Управляющий некоторое время смотрел, потом захлопнул дверь, так и не ответив. А Енька завис, задумчиво разглядывая дубовое полотно…
– Скальники? – подал голос за спиной Уалл. – Здесь?!
– Даже если так… – повернулся к нему экс-мальчишка. – Почему с этим никто не разбирается? Что, людей нет?
Замолчали, думая каждый о своем…
Платье раздражало. Бесило. Шелестело, подметая ступеньки подолом. Длинные волосы ниспадали за плечи, щекоча лопатки. Ладошка, придерживающая на бедре юбку, теперь с трудом обхватывала рукоять среднего меча. Изящные туфельки зачем-то цокали на весь замок: цок-цок-цок-цок…
Нежно-глупый вид. Кукла. Каждый встречный, каждый взгляд, каждое слово – мгновенно уничтожают реальность, к которой привык с детства, чуть ли не брызгая в лицо слюной: 'Баба-а! Девчонка! Больше не мужик!'
Натура не смирялась. Натура яростно бунтовала: 'Я девчонка? Я?! Тебе рыло расшибить, придурок?'
С детства ведь лез в драки, махал мечом…
Боги.
Если бы только увидел отец…
Длинный коридор административного корпуса – устоявшийся запах кожи, вонючих фирсовых чернил и грубого пергамента. Уже не барские хоромы – голый камень, истертый за столетия сапогами, низкий темный потолок, засиженный мухами. Приземистая дверь отозвалась гневным скрипом…
Из-за стола подскочили три писаря-счетовода и чуть ли не хрустнули носами о столешницу.
– Я могу посмотреть учетные книги? – поинтересовался, с любопытством оглядываясь.
Просторное помещение с низким потолком, закопченным от свечей. Обширный стол, несколько чернильниц, перья, пергаментные листы, большой подсвечник. Вдоль стены – длинный стеллаж, весь заставленный черными домовыми книгами. Счетоводы в черных засаленных сюртуках, как принято у работников этой профессии, в коротких штанах и белых чулках. Руки и носы заляпаны чернилами.
– По какому уезду, госпожа? – с готовностью отозвался тот, что постарше.
– Итоговые, за последний год.
Засуетились и через несколько секунд бухнули на стол высокую стопку толстых фолиантов, смахнув пыль. Енька задумчиво открыл верхний. Густо исписанные цифровыми колонками страницы. Мелким убористым почерком. Перевернул пару страниц…
– Это Северо-запад, с расчетом по милевому коэффициенту, – почтительно подсказал старший.
– Что? – оторвался Енька.
– Ну… – сделал пасс ладонью счетовод, – стоимость привоза повышается с расстоянием. Чем дальше уезд, тем выше коэффициент.
Гм. Логично.
Уалл зачарованно разглядывал колонки, будто волшебное действо…
Черт.
Чем он думал?
– Спасибо, – закрыл книгу, кивнул другу и вышел из комнаты.
И как он рассчитывал это проверить? Тут голова нужна, размером с его гардеробную, плюс обучение и опыт…
На улице ярко светило солнце, вытянув от стен длинные тени. Пара плотников в конце двора стучала топорами, двое грузчиков разгружали телегу. На въездной башне виднелась фигура скучающего дозорного. Ветер покачивал приоткрытую створку ворот, гнал по мостовой старую солому и листья…
– Нашел дыры? – злорадно поинтересовался Уалл. – Воров-обманщиков?
– Предложил бы что-нибудь лучше, – огрызнулся Енька.
– Прости, – поднял ладони ассаец. – От букв-цифр у меня начинается почечуй. Я человек действия.
С крыши вспорхнула стайка голубей, перемигиваясь крыльями…
– И какие тут могут быть действия?
– Ну, к слову… – друг задумчиво почесал затылок, глядя на конюшню. – Что в лесу делают скальники?
– Что, что?.. – буркнул Енька и вдруг задумался.
Проблема не в 'что'. Проблема в… 'какого хрена?!'
Еньке надоело. Первого же попавшегося дружинника отправили искать капитана. Капитан не нашелся, но минут через десять появился знакомый лейтенант, брызгающий недовольством…
– Эйд… Айшик, да? – сделал вид, что вспоминает имя. – Мне нужна пятерка бойцов. С оружием.
– Что? – подумал, что ослышался, командир. – Куда, зачем?
Время неумолимо меняло. Каждый прошедший час, каждая минута безвозвратно перечеркивают прошлое. Всего лишь месяц назад боялся глаза поднять на дорна. А сегодня распоряжается, как слугами.
С тобой все нормально, Енька?
– Хочу убедиться, что в Эхейском лесу действительно скальники.
– Кто-о?! – выпал в осадок лейтенант.
Енька молча ждал. Лицо вояки вытянулось – начало доходить, что серьезно…
– Не могу… – шокированно завертел головой. – Надо дождаться капитана! Не имею права, без приказа, кто я такой?
– Мне плевать, – спокойно разъяснил Енька, – хоть адмирала. Выезжаю через полчаса, с вами или без вас, – развернулся и размеренно зацокал к своим ступенькам. 'Двинутая овца…' – самое приличное, что довольно различимо прошипело за спиной.
– Стерва, – одобрительно заметил Уалл, когда поднимались по лестнице. – Замки тебя меняют. Что в Ваале, что здесь.
Енька вздохнул. Совсем не уверен, что к лучшему…
Испуганная служанка помогла переодеться. Латы надевать не стал: плечи что-то слишком чувствительны к железу, не улыбалось превращать поездку в пытку. Поддоспешник на этот раз из отличной кожи, по женской фигуре, со специальными толстыми кожаными накладками на плечах. Металлические наплечники тоже надевать не стал. Юнгфера затянула шнуровку – кожа обрисовала тело, выделив грудь, талию и бедра. Крутанулся у зеркала – м-мда. Боевая мадам.
Несмотря на презрение к женскому – выглядеть инвалидом не прельщало. Тут уже брало верх внутреннее стремление к совершенству – плевать, в женском виде или мужском – выкусите, уроды!
Еще бы к платьям как-то привыкнуть…
Перекинул через голову перевязь с де Брозом – дал любимому клинку имя – и кивнул Уаллу, старательно не замечая насмешливость на нахальной харе…
У въездных ворот ждали с десяток бойцов, в полном боевом облачении, злых как стая псов, – Айшик не захотел рисковать. Енька кивнул всем, не обращая внимания на ядовитое шипение, вскочил в седло и ударил пятками – копыта дружно загремели по брусчатке моста…
Когда солнце опустилось за макушки сосен, остановились на ночевку в первом же попавшемся постоялом дворе. Ватага шумно ввалилась в обеденный зал и выгнала всех посетителей – перепуганные местные жители исчезли, как дым. Княжеской дружине лучше не перечить. Дружно сдвинули столы и затребовали пива…
Енька поднялся по лестнице к себе в комнату, стараясь не слышать шум. К полуночи, надеюсь, угомонятся…
Утром выехали с зарей, не обращая внимания на злые потрепанные хайла (пили чуть ли не до утра). Уже уяснили, что капризная малолетняя пигалица, с молчаливым ассайцем-телохранителем, ждать не будет.
К Эхейскому лесу прибыли ближе к полудню. Молча проехали покинутую деревушку с выбитыми окнами, и разбросанными прямо на дороге вещами. Бойцы напряглись, настороженно осматриваясь…
– Крестьяне признают скальников нежитью, – вполголоса объяснил Уалл, хмуро вертя шеей во все стороны.
На краю деревни чернела пепелищем сгоревшая изба. Валялись обугленные бревна, осыпавшаяся от жара печь. Потянуло гарью…
Лес недалеко за лугом темнел молчаливой громадой, как притаившийся зверь. По спине пробежал холодок…
Лошадей оставили в развалившейся конюшне, с двумя на всякий случай. Остальные, с изготовленными к бою протазанами, осторожно двинулись через луг. Деревья надвинулись, накрыв могильной тенью…
Внутри прохладно. Запах застоявшейся воды и зелени. Подлесок редкий, изредка топорщатся отдельные колючие кустики или мелкая поросль. Кроны густой разлапистой массой закрывают небо…
Через час уже устали. Напряжение сводило нервы. Наткнулись на болото – долго обходили кругом, перепрыгивая через хлюпающие рукава…
– Сюда! – негромко позвал один из следопытов, присев на корточки.
Воины сгрудились вокруг. В жидкой грязи четко отпечатался след большой когтистой лапы. Смекалистый лейтенант включил в состав группы пару опытных охотников-следопытов…
