Солнце освещало окраину города N. На календаре 15 августа. Я – мальчишка семи лет с очень распространенным именем Майкл. Это мое второе имя. Дело в том, что меня два года назад забрали из детского дома другой страны. Родом я из России. Как мне рассказали приемные родители, о моей кровной семье мало что известно. Единственное, что им сообщили, – моя биологическая мать родила меня в девятнадцать лет, дала мне имя Максим и спустя месяц после того, как я появился на свет, написала отказ от меня. Родился я вполне здоровым, и почему мама решила избавиться от меня, никому не было известно. Данных о себе она не оставила. До пяти лет я жил в детском доме. У меня немного воспоминаний из того времени. Помню нашу няню Викторию: когда мне было страшно засыпать по ночам, она брала меня на руки и пела колыбельную. Иногда мне казалось, что именно она моя мама, и я ревновал ее к другим детям. Чтобы обратить внимание няни на себя, я специально частенько разбивал колени, быстро разбегаясь в коридоре и падая на пол, пока никто не видел. Тогда Виктория доставала маленькую аптечку и обрабатывала мои раны зеленкой, приговаривая:

– Как же ты умудряешься так часто падать?

В ее глазах заключалось столько доброты и руки казались такими нежными, что я был готов падать снова и снова, лишь бы няня хоть немного посидела со мной. Другие дети, постарше, часто дразнили меня, видя, как я привязан к ней.

Однажды я возвращался из столовой, и трое мальчишек схватили меня за руки и потащили под лестницу. Там меня поджидал Ян с несколькими флаконами зеленки в руках. При виде его моя душа ушла в пятки, ведь он был одним из самых драчливых мальчишек старшей группы. Почти на голову выше меня, с длинными пальцами, напоминающими щупальца осьминога.

– Ага, попался, маменькин сынок, – с усмешкой сказал Ян, открывая зеленку. – Ты ведь так любишь мамочку, вот мы ей на радость сейчас ярко раскрасим тебя. Не вздумай кричать, будет только хуже.

И он перевернул первый флакон прямо мне на голову. Я ощутил, как холодная жидкость полилась по моим волосам, стекая на плечи и руки. Мальчишки смеялись, тыкая в меня пальцами, и казалось, что это длится целую вечность.

– Что здесь происходит? – послышался мужской голос за моей спиной.

Я обернулся и увидел нашего физрука.

– А ну-ка быстро все в кабинет директора, хулиганье!!!

– А ты, – обратился он ко мне, – бегом в медпункт, пусть медсестра смоет зеленку. Тебе крупно повезло, что она не попала в глаза.

Около недели я ходил с зелеными пятнами на коже и волосах, все сразу оттереть не удалось. Все вокруг подсмеивались надо мной и дали мне прозвище Зеленый. Яна и его дружков наказали. Целый месяц вместо своего свободного времени, когда каждый мог делать, что хочет, они должны были сидеть в библиотеке и читать книги. От этого мальчишки еще больше невзлюбили меня и при каждой возможности то и дело пытались поколотить. Я старался пореже попадаться им на глаза. Все время менял маршрут, если видел издалека Яна или кого-то из его друзей.

Многие из нас, детдомовских, мечтали, чтобы за ними вернулась мама. Ребята постарше говорили, что если повезет, то тебя могут усыновить и взять в новую семью. Шансов, что заберут те, кто когда-то оставил здесь, были близки к нулю. А вот надеяться на новую семью вполне реально. Когда кого-то из детей забирали, все смотрели на счастливчика с завистью и говорили – теперь он стал «домашним».

В один прекрасный день семейство Смитов приехало в наш детский дом и подало документы, чтобы усыновить меня. До этого они приезжали к нам несколько раз. Джейкоб и Мэри мне сразу понравились. Джейкоб, высокий и очень сильный, брал меня на руки, и мы играли, изображая полет самолета. Приходя сюда, они всегда дарили мне и другим детям игрушки. Однажды Джейкоб принес мне мяч, и мы играли с ним в футбол. А Мэри, такая красивая и заботливая, помогала девочкам из моей группы заплетать косы. С улыбкой наблюдая, как мы играем с Джейкобом. Каждый раз я расстраивался, когда они уезжали. Мальчишки отбирали у меня мяч и все подарки, которые гости мне привозили, и все становилось как прежде, будто и не было тех счастливых моментов.

Не знаю, почему их выбор пал на меня. Я сразу почувствовал к ним большую симпатию. Тем более что оставаться здесь дальше и терпеть издевки Яна и его друзей мне очень не хотелось. Единственная причина, по которой мне было немного грустно уезжать, – это мысль, что я больше никогда не увижу няню Викторию. Мне наконец сказали, что завтра утром меня заберет моя новая семья и мы полетим на самолете за океан. Вечером, перед сном пришла Виктория, чтобы со мной попрощаться, и протянула мне маленькую деревянную фигурку ангела со словами:

– Ее сделал и подарил мне когда-то отец, он был плотником. Мне всегда помогал этот оберег, теперь он твой и будет защищать тебя.

Я обнял ее со слезами на глазах. Няня стала для меня родным человеком за это время, и было сложно представить, что мы больше с ней не увидимся. Утром воспитатели помогли мне собрать вещи, и в сопровождении нашего директора я в последний раз шел по коридору детского дома. Няня Виктория плакала, глядя мне вслед, а дети смотрели с тоской в глазах, шепчась, что теперь и я буду «домашним».

Такси везло меня и мою новую семью в аэропорт. Сидя на заднем сиденье, я смотрел в окно. Мне совсем не было страшно от неизвестности того, что ждет меня впереди. В ту минуту я думал лишь о том, как это по-настоящему – лететь на самолете?

С тех пор как мы прилетели в город N, моя жизнь кардинально изменилась. Поменялось абсолютно все: мое имя, язык, распорядок дня, климат, люди.

Мне повезло, ведь я был достаточно маленьким и смог быстро адаптироваться к новой жизни. Первое время самым сложным было понимать язык окружающих. С Джейкобом и Мэри мы общались через переводчика в телефоне. А еще каждый день к нам приходила русскоговорящая девушка по имени Элизабет. Она занималась со мной несколько часов, и через некоторое время я стал свободно говорить на английском, насколько позволял мне возраст и словарный запас. Постепенно я стал забывать свой родной язык и все, что было связано с моим прошлым. Новые родители были потрясающими людьми. Джейкоб работал преподавателем математики в институте. Мэри же – домохозяйка. Они долго старались завести своего ребенка, но у них ничего не выходило. И тогда Смиты решили обратиться в детский дом. Подруга моей новой мамы жила в России и помогла им с оформлением всех необходимых документов. Когда мы впервые встретились и Мэри взяла меня на руки, я почувствовал такое тепло и любовь, что, когда гостья уходила, я заплакал, думая, что она больше не вернется. До сих пор помню, как моя будущая мать смотрела на меня со слезами на глазах.

Сегодня был первый учебный день в начальной школе. Я уже умел хорошо читать и считать. Отец часто занимался со мной и каждый день давал новые интересные задания, которые я выполнял с удовольствием. При этом меня очень пугали первые дни в школе, предстоящее знакомство с одноклассниками, наставничество незнакомых взрослых людей. А вдруг я им просто не понравлюсь и не найду друзей? Я старался гнать плохие мысли прочь. Приемные родители отвезли меня в школу и проводили до главного входа. Я попросил их не заходить со мной в класс, боясь показаться одноклассникам несамостоятельным, ведь первое впечатление очень важно, так говорила моя преподавательница английского Элизабет. Родители сильно переживали, будто это не я, а они были новичками.

Я собрался с духом и вошел в свой класс. Там находилось несколько девочек и учительница. Она поинтересовалась:

– Ваша фамилия, юноша?

– Смит, Майкл Смит.

– Присаживайтесь за любую свободную парту, Смит.