У Найта по спине пробежал табун мурашек. Кисточка, сидевшая на его плече, тревожно пискнула и принюхалась, внимательно следя за окружением.

– Я, конечно, знал, что здесь все заброшено, но не думал увидеть настолько унылую картину, – со вздохом проговорил Вариан. Его лошадь фыркнула, словно показывая, что брезгует везти сюда своего хозяина и сама идти дальше.

– Но есть следы от повозки. – Аури задумчиво потерла подбородок. – Неужели кто-то еще живет здесь?

– Если в городе действительно остались жители, будет даже лучше: не придется ночевать в заброшенном доме и, может, даже удастся нормально помыться и поесть.

Проехав еще немного, они оказались в самом городе.

Удивительно, но на улицах не было тумана, и дома не выглядели заброшенными – по крайней мере, не все. Мимо пробежали две собаки, а с раскидистого дерева мяукнула кошка. В конце улицы находилась таверна, около которой стояла небольшая крытая повозка с заляпанными грязью колесами. Двое мужчин вытаскивали из нее деревянные ящики с продуктами.

От одного дома к другому просеменила бабулька с тросточкой. Прижимая к боку корзину с влажной после стирки одеждой, быстро прошагала женщина и странно покосилась на незнакомых людей. Старик, куривший трубку, привалившись к покрытым облупившейся краской перилам веранды, поднял голову и тоже посмотрел на них. Нахмурив густые седые брови, он враждебно сверкнул темно-зелеными глазами, развернулся и ушел в дом, хлопнув дверью.

Переносившие ящики мужчины, отвекшись на этот звук, тоже увидели пятерых всадников и быстро скрылись в таверне.

– Нам тут не рады, – заключил Вариан, выглядя разочарованным. – Почему они прячутся?

– Сейчас выясним.

Хан спрыгнул с коня и пошел к таверне, остальные последовали его примеру. Еще когда они увидели следы колес на въезде в город, Аури наложила на всех печати Незнакомца.

По привычке пряча черные глаза, которые невозможно было ни изменить, как это делали демоны и Покровители, ни замаскировать, Найт из-под отросшей челки посмотрел на город и заметил нескольких людей, сверливших спины незваных гостей враждебными взглядами. Местные явно не жаловали чужаков и опасливо высовывались из-за занавесок и домов, как кошки, на чью территорию пришли собаки.

Но Хану было плевать. Зайдя в таверну и обнаружив там тех самых мужчин, перетаскивавших ящики, он направился между старыми столами и стульями прямо к ним. По взглядам обоих можно было понять, что они не то что не оценили такое наглое поведение, а были просто в ярости.

Толстокожий Хан, которому острые взгляды и сердитые лица были что нарисованные гримом маски шутов, заговорил прямо:

– День добрый. Где у вас тут можно остановиться на ночь?

Один мужчина выглядел на лет шестьдесят и был почти одного роста с лучником, плечистый и с тяжелым взглядом. Не будь он одет в простую грубую рубашку и заляпанные грязью рабочие брюки и сапоги, его можно было бы принять за кузнеца или старого солдата. Второй, худощавый, болезненно бледный мужчина лет тридцати, чьи жилистые и мозолистые руки были оголены до локтя и сжаты в кулаки, с неприязнью уставился на Хана глазами, цвет которых невозможно было точно определить. Судя по некоторым схожим чертам лица, можно было предположить, что эти двое – отец и сын.

– У нас нет гостиниц, – отрезал старший мужчина низким голосом.

Младший в это время следил за тем, как в таверну следом за одним чужаком входят еще четверо. Его взгляд незаинтересованно скользнул по троим парням и остановился на Аури. Мужчина нахмурился.

– Как здесь может не быть хотя бы одной гостиницы? – прищурился Хан.

– Может. Если хотите переночевать, ищите другой город, в котором они есть.

– Тогда мы сначала поедим в вашей таверне, а потом отправимся в путь.

– Наша таверна закрыта.

– Разве? – Хан вздернул брови и огляделся. – Где же я тогда нахожусь, если не в ней?

– Ах ты!.. – не выдержал младший мужчина, дернувшись в сторону лучника, но старший остановил его, подняв руку.

– Если я говорю, что она закрыта, значит, она закрыта. Уходите.

– У вас так принято относиться к людям, которые пришли потратить деньги? Много же вы зарабатываете, прогоняя всех без разбора? Или именно наши лица вам не понравились?

Иногда Хан действительно мог вывести из себя кого угодно.

Видя, что сейчас начнется драка, вперед выступил Нае. Его высокий рост, прямая осанка, аристократическое лицо и спокойный холодный взгляд могли внушить доверие или заставить трепетать любого, с кем он разговаривал, но эти двое даже не изменились в лице, когда он сказал:

– Нам не нужны ссоры, мы здесь лишь на одну ночь. Извините моего друга, иногда он может вести себя немного невоспитанно.

Найт мысленно усмехнулся. Если это немного, то что же будет, когда он начнет буйствовать всерьез? Стол перевернет?

Старший мужчина категорично заявил:

– Меня не интересуют извинения. Просто уходите из моей таверны.

– Мы сразу же уйдем, когда вы скажете, у кого еще мы можем узнать по поводу ночлега, – не собирался отступать Нае.

Убежав от солдат и проехав почти без остановок за вчерашний и сегодняшний день огромное расстояние, путники ужасно устали и буквально валились с ног. Припасы подходили к концу, а на охоту времени не было. А теперь их гнали прочь, словно бродячих собак, не жалая даже разговаривать. Как бы настороженно местные ни относились к чужакам, это было уже слишком.

– Вам здесь не рады! – выкрикнул бледный мужчина, вперив угрожающий взгляд в стоявшего перед ним Хана и, кажется, даже не замечая, что у того на поясе висит меч. – Убирайтесь!

Воздух между ними накалился до такой степени, что едва не заискрился.

В тот момент, когда уголки губ Элияра слегка приподнялись в не предвещающей ничего хорошего улыбке, со стороны двери раздался звонкий голос:

– Эй, разве можно так относиться к гостям? Уж простите их, добрые люди, они не привыкли, что к нам кто-то приезжает.

Все уставились на дружелюбно улыбающегося темноволосого мужчину лет сорока. На нем была довольно опрятная одежда, чистая обувь, а в ухе блестела серебряная серьга в виде маленького колечка.

Кивнув Нае и Хану, он еще шире улыбнулся владельцу таверны:

– Старина, к чему гнать всех подряд? Ты как будто часто гостей тут принимаешь, а? Ой, да, это твоя таверна, я понимаю, но люди-то эти что тебе сделали?

– Коли тебе так надо, ты их и забирай, – отмахнулся тот.

Его сын пристально смотрел на гостей, ожидая, когда те наконец-то соизволят проваливать. И они не заставили себя долго ждать, сразу же выйдя вслед за мужчиной с сережкой.

– Как вы уже заметили, народ у нас недружелюбный, – улыбка все не сходила с его лица, отчего создавалось впечатление, что у него свело мышцы.

В подтверждение этих слов дверь таверны захлопнулась с такой мощью, что с крыши даже упал кусочек черепицы.

«Ну и слава богам, – подумал Найт, подходя к Ханту и отвязывая его от перекладины. – Иметь дело с такими психами – себе дороже».

Хан было открыл рот, чтобы возмутиться и сказать что-то вроде: «Недружелюбный? Может, ты имел в виду «дикий» или «неадекватный»?», но Нае его опередил:

– Мы ищем, где переночевать.

– У меня есть мастерская, я гончар, – сказал мужчина с сережкой. – Места должно хватить, да и с едой проблем не будет. Если хотите, оставайтесь у меня.

– Почему вы не ведете себя так же, как остальные жители?

– Просто я не суеверный.

Развернувшись и поманив их за собой, он пошел вперед по улице.

Путешественники переглянулись.

Не суеверный? Что бы это значило?

Но навязываться с вопросами к единственному человеку в Тинном, отнесшемуся к ним по-доброму, никто не стал. В конце концов, мало ли, какие байки могли сочинять в этом захолустье. Найт и четверка северян были знакомы с жителями деревень у Черничной горы, так что особо не удивлялись выступлению местных.

Мастерская и впрямь оказалась довольно просторной. Гончар, представившийся Йеном, принес им большую кастрюлю супа, буханку хлеба, тушеную с овощами свинину и смородиновый чай.