Так значит, вот для чего он учился? Чтобы пожертвовать собой?

– Ты сумасшедший, – сказал Хан, качая головой.

Вынув из кармана хрустальный кулон, он бросил его на пол и разбил ножнами меча. Крошечные осколки засияли белым светом и растаяли, словно лед. Осталась лишь серебряная цепочка. Хан подобрал ее и положил обратно в карман.

– Я не позволю тебе умереть!

Он осторожно поднял на руки слишком легкого для своего роста юношу. Даже теплая одежда и обувь не придавали ему много веса.

Хан боялся, что кулон мог не сработать, что Лейсан не появится, ведь порталы заблокированы. А даже если ей как-то удастся попасть в Аркон, она, вполне вероятно, ничего не сможет сделать. Поэтому он спешил, спускаясь по лестницам вниз и надеясь, что у шаманов найдется способ спасти Покровителя.

Сердце громко стучало в такт быстрым шагам. Найт ведь бессмертный, он должен восстанавливаться. Почему же сейчас божественная сила не работает? Что пошло не так?

Или, может, все с самого начала было не так...

Найт всегда делал все на пределе своих возможностей, всегда считал, что его помощь незначительна, что его слова, желания и боль ничего не стоят. Он просто виновато улыбался, стискивал зубы, отворачивался и молчал. Боялся показывать свои истинные чувства. Боялся быть собой. Найт позволял увидеть только одну свою сторону, а другую прятал в тени. Говорил: «Все в порядке», отвечал вопросом на вопрос. Лгал. Но почему-то считал хорошим человеком не себя, а Хана.

Какая чушь!

Элияр слишком поздно начал доверять ему. Из-за ран, нанесенных теми, кто не имел никакого отношения к Найту, он совершал одну ошибку за другой. И в конце концов Найт больше не надеялся на доверие, не ожидал ни от кого доброты и уважения. Неважно, с самого начала он был таким или стал из-за того, как к нему относились. Его чувства и жизнь были ценны, но он сам не понимал этой простой истины.

Печати контракта на ладонях не могут появиться по чистой случайности. Судьба свела двоих отвергнутых миром не просто так. Хан мог помочь Найту, как Найт много раз помогал ему. Вместо этого он бросал камни в падающего с обрыва, давил на голову утопающему, срывал бинты с едва затянувшихся ран.

А если он не успеет извиниться? Если слова, которые он кричал, пытаясь выбить люк, – последнее, что слышал от него Найт.

Хан устал от боли, от снов, в которых чувствовал свое бессилие, вынужденный смотреть, как из груди его матери вытекает красная, словно ягодный сок, напоминавший о доме, кровь. А тот, кого он считал другом, вытирает нож о ткань брюк и смеется.

Люди такие хрупкие. Столько вещей могут в миг лишить их жизни. Но Покровители бессмертны. Найт – не исключение. Не должен быть им.

Хан повторял себе это снова и снова, под изумленными взглядами арконцев спускаясь на первый этаж. Они видели все, что происходило снаружи, и, почтительно уступив дорогу, не задавали вопросов.

Хан вышел на стену, где крики счастливых северян были во много раз громче. Все радовались победе и плакали от счастья. На мгновение была забыта боль от потери товарищей, и собственные раны причиняли уже не так много страданий. Грозовая туча над Арконом рассеялась, но большинство людей даже не знали причины.

– Победа! Мы победили! Боги услышали нас!

– Слава Покровителю Севера! Слава богам-создателям! Мы спасены!

– Бегите, уносите ноги, твари! Аркон будет стоять вечно!

Люди кричали и сбрасывали со стены трупы демонов, рубили их крылья и бросали в костер. Раненых товарищей спускали вниз и уносили к целителям. Сражавшиеся снаружи Соколы и кочевники возврашались в крепость через туннели. И почти никто не обращал внимания на человека, который нес кого-то на руках.

Хан нашел взглядом лестницу и направился к ней.

Огромный храм Каррин возвышался почти наравне с первой башней, одновременно прекрасный и зловещий в свете лун и огня. Люди выходили из него и спускались по широкой каменной лестнице на большую площадь.

Вдруг витражные окна изнутри вспыхнули, будто в храме взошло солнце. На пороге показалась по-джейрийски одетая невысокая девушка с русыми волосами, собранными в длинную косу. Глаза ее горели фиолетовым светом. Вся фигура излучала сияние и враждебную ауру, настолько мощную, что она никак не могла принадлежать смертному существу.

Храм находился довольно далеко, но улучшенного шаманской печатью зрения Хана было достаточно, чтобы разглядеть знакомые черты лица. Он в шоке уставился на попутчицу, с которой они встретились в гостинице несколько месяцев назад. Узнать в этой грозной дамочке, собравшейся, по-видимому, в гневе смести всю улицу перед собой, милую и болтливую Леа не составило для него труда. Вот только у той джейрийки, на протяжении всего пути не отлипавшей то от Найта, то от Аури, не было никакой магической силы, иначе шаманка или сам Хан почувствовали бы это. Конечно, если только она не была намного сильнее их. Например, Покровительницей...

Оглядевшись и не найдя того, кого искала, она спустилась с лестницы. Арконцы были одновременно восхищены и тряслись от страха под строгим взглядом аметистовых глаз. Одежда и коса девушки развевались от движения потоков ауры, кончики ее изящных пальцев с жемчужными ноготками вспыхивали, оставляя в воздухе линии того же цвета, что и ее глаза. Люди не сговариваясь расступились, освобождая дорогу.

Между двумя лестницами, ведущими на стену, была небольшая площадка. Даже стоя на ней и глядя на Лейсан сверху вниз, Хан ощущал себя ребенком. В нем смешалось уважение, настороженность, смятение и трепет, будто смотришь на спустившуюся с неба звезду.

Внезапно вспомнился другой ребенок, очарованный красавицей Леа. Увидь Вариан ее сейчас, непременно упал бы на колени, заливаясь слезами восторга.

Лейсан притягивала взгляды все большего количества людей. Осмотрев площадь, она остановилась в центре.

– Где мой брат? – Ее голос был мелодичным и чарующим, но в тоне слышались стальные нотки. – Юноша по имени Найт. Где он?

Арконцы смотрели с недоумением. Они бы с радостью ответили, если бы знали, о ком она говорит.

В этот момент Лейсан увидела гору горящий черных крыльев. В руках одного из простых солдат все еще было крыло демона, когда он расширившимися от страха глазами уставился на хранительницу, будучи не в силах сдвинуться с места.

Сделав неверные выводы, Лейсан рассвирепела:

– Что вы с ним сделали?! – ее аура полыхнула, собравшись в ладонях. – Где. Мой. Найт?!

Все странности, которые Хан заметил в те неполных два дня пути до Сетханы, сложились в логичную картину: Лейсан отправилась с ними, чтобы убедиться, что ее брату не причинят вреда, и чтобы проверить непосредственно Хана на предмет того, заслуживает ли он быть Посланником. Говоря объективно, нет, не заслуживал. Даже он сам это знал, но Лейсан вдруг решила иначе. Может, Найт ее уговорил, но, сейчас она, должно быть, жалеет об этом.

На лицах северян читалась паника. Почему эта взбесившаяся женщина явилась сюда? Кто ее брат? С чему бы ему тут быть?!

Хан решил взять дело в свои руки, пока сестрица его Покровителя чего-нибудь не учудила. Ослабшая магия ветра едва смогла донести его голос:

– Сюда! Он здесь!

Лейсан подняла голову и уставилась на лестницу, с которой спускался Хан. Узнав его, хранительница ни капли не обрадовалась и, нахмурив брови, зашагала к стене. Толпа шарахнулась в стороны.

Аура вспыхнула еще ярче, когда Лейсан, бросив полный ужаса взгляд на Найта, одним неуловимым для человеческого глаза рывком приблизилась и схватила Хана за шею:

– Это ты! Что ты сделал с моим братом?!

– Пожод... кха-кх! – прохрипел он. – Пос... Отпусти!

– Отдай его мне!

Она потянулась к бессознательному демону с Черничной горы, но Хан, которого душила необычайно сильная изящная ручка, резко ответил:

– Не отдам!

И откуда взялось это упрямство? Казалось, если он выпустит Найта из рук, тот сразу умрет.

Лицо Лейсан приняло изумленное выражение, но глаза по-прежнему метали молнии. Маленькие пальчики сжали глотку Хана сильнее.